Чтение 89–й страницы книги ~Николай II~

И вместе с этими откликами шла бесценная почта: я начал получать и в
письмах, и телефонными звонками все новые сведения, документы... Исчезнувшие
или навсегда засекреченные, они возникли из небытия, и - как в шекспировском
"Макбете" - Бирнэмский лес пошел на убийц...

И свершилось то, на что я надеялся: в Музее Революции вдруг тотчас
нашлась еще одна копия опубликованной мною "Записки". Но она уже имела и
заглавие и подпись:

"Копия документа, переданного моим отцом Яковом Михайловичем Юровским в
1920 г. историку Покров-скому М.Н.".

Копию прислал и заверил своей рукой его сын Шурик (в 1964 году убеленный
сединами Александр Яковлевич Юровский).

Но в этом документе уже не было адреса тайной могилы.

Итак, Юровский в 1920 году передал свою "Записку" историку! Но писалась
она ранее, в 1919 году, как отчет для власти. Вот почему я нашел ее в фонде
ВЦИК.

Впрочем, сам историк Покровский был членом Президиума ВЦИК. Вождь
официальной исторической науки относился к "посвященным". И, передавая ему
"Записку", Юровский совсем не предполагал, что она будет опубликована. Он
писал ее для потомков, для будущей Истории. Его современники были еще
слишком несознательны, чтобы знать всю правду о расстреле.

"То, что я здесь расскажу, увидит свет только через много лет..." -
напишет Юровский в "Стенограмме воспоминаний участников расстрела" 1924
года, рассказывающей о казни Царской Семьи.

НОВЫЕ ОЧЕВИДЦЫ АПОКАЛИПСИСА

А письма все шли и шли... И вскоре я уже знал, что в маленьком районном
архиве в уральском городке на секретном хранении находились показания
Александра Стрекотина. Того самого пулеметчика Александра Стрекотина, со
слов которого рассказали о расстреле следователю Соколову охранники Летемин
и Проскуряков.

И вот оказалось, что он сам оставил воспоминания (они были пересланы мне
сразу двумя читателями)... Теперь в моих руках были главные показания. Я
называю их главными, ибо Юровский - главный исполнитель, а устный рассказ
Стрекотина лежал в основе белогвардейского следствия Соколова.

Причем оба показания были записаны авторами добро-вольно.

Стрекотин служил в охране Ипатьевского дома вместе со своим братом. В
охране часто встречались родственники: сын и отец Люхановы, братья
Стрекотины... и т. д.

"Личные воспоминания Стрекотина Александра Андреевича, бывшего
красноармейца караульной команды по охране царской семьи Романовых и
очевидца их расстрела"... Простодушный заголовок сразу дает интонацию и
подсказывает, как происходила запись: малограмотный Стрекотин вспоминал, а
кто-то (работник местного музея?) записывал.

Воспоминания составлены к юбилею расстрела в 1928 году и впервые частично
опубликованы мною через 62 года в журнале "Огонек".

Стрекотин начинает с истории:

"В Сысерти производилась запись добровольцев в команду по охране бывшего
царя Николая II и его семьи, прибывшей в то время в Екатеринбург. Вербовали
в основном рабочих - из тех, кто был на Дутовском фронте. Желающих нашлось
большое количество, и в том числе в команду вступили я и мой старший брат
Андрей. Команду нашу поместили в доме напротив - в доме Попова...

Начальником нашей команды был назначен сысертский товарищ Медведев Павел
Спиридонович - рабочий, унтер-офицер царской армии, участник боев при
разгроме Дутовщины".

А вот описание Семьи:

"В царевнах ничего особенного нет. А я думал, что они какие-то особенные.
Ничего особенного. Если их платья и прочие наряды на наших бедных девчат
надеть, то многие из них будут особенно прелестны. А царь, так тот по-моему
на царя-то и не похож. Экс-император был всегда в одном и том же костюме
военной формы защитного цвета. Роста выше среднего. Плотный блондин с серыми
глазами. Подвижный и порывистый. Часто подкручивает свои рыжие усы..."

Наконец Стрекотин подходит к описанию той ночи...

И еще отыскался свидетель, глазами которого мы будем глядеть сейчас в ту
ночь, - Алексей Кабанов.

О нем я узнал от сына чекиста Медведева-Кудрина. В 1964 году по его
просьбе Кабанов в письме подробно описал ту ночь...

И, наконец, верх-исетский комиссар Петр Ермаков - один из самых зловещих
участников Ипатьевской ночи. Его "Воспоминания" хранились в секретной папке
Свердловского партархива. Они тоже благодаря читателю оказались в моих
руках. Передал их мне странный помощник (я еще расскажу подробно о его
удивительном визите).

И еще свидетель - чекист Михаил Медведев-Кудрин.

Я много беседовал с его сыном - историком М.М.Медведевым... В его памяти
хранятся воспоминания его отца, а в его доме - та черная кожаная куртка
чекиста, которая была на его отце в ту ночь.

Получил я от читателей и выписки из "Стенограммы воспоминаний участников
расстрела", которую составили в Свердловске в 1924 году. И выписку из
удивительной лекции. Ее читал перед партийным активом города, собравшимся в
доме Ипатьева - в доме убийства - убийца Юровский...

Так собрались они - добровольные показания находившихся в комнате... Я
соединил их с показаниями другого Медведева, Павла - начальника охраны; они
были в материалах следствия Соколова...

И случилось невероятное: то, что должно было остаться вечной тайной,
предстало во всех деталях... Вся невозможная, нечеловеческая ночь...

"ИСТРЕБЛЕНИЕ РОМАНОВЫХ": ХРОНИКА ИПАТЬЕВСКОЙ НОЧИ

Юровский: "Близко к середине июля Филипп (Голощекин) мне сказал, что
нужно готовиться в случае приближения фронта к ликвидации...

Как будто 15-го вечером или 15-го утром он приехал и сказал, что сегодня
надо это дело начать ликвидировать...

16.7. была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержавшая
приказ об истреблении Романовых... в шесть часов вечера Филипп предписал
привести приказ в исполнение. В 12 часов (ночи) должна была приехать машина
для отвоза трупов".

Итак, 15 июля, получив от Берзина указание: "пора!" - Голощекин запускает
механизм расстрела. Он предупреждает Юровского и 16 июля телеграфирует о
предстоящем расстреле в Москву - через Зиновьева.

Голощекин ожидает ответа из Москвы. А пока в Ипатьевском доме вовсю идут
приготовления.

Павел Медведев: "Юровский в восьмом часу вечера приказал отобрать у
команды и принести ему все револьверы системы "наган". Я отобрал револьверы
и принес их в канцелярию коменданта. Тогда Юровский сказал: "Сегодня будем
расстреливать семейство все и живших при них доктора и слуг - предупреди
команду, чтоб не тревожились, если услышат выстрелы". Я не спросил, кем и
как постановлено".

Юровский: "Увели мальчика... что очень обеспокоило Р[оманов]ых и их
людей".

Из дневника царицы: "В 8 часов ужин... Внезапно Лешка Седнев был вызван
повидать своего дядю и он исчез - удивлюсь, если все это правда и мы опять
увидим мальчика вернувшимся..."

Юровский прав, она не поверила. И, конечно же, это она послала доктора к
коменданту.

Юровский: "Приходил д-р Боткин спросить, чем это вызвано. Было объявлено,
что дядя мальчика, который был арестован, а потом бежал, теперь вернулся и
хочет увидеть племянника. Мальчик на следующий день был отправлен на родину
(кажется, в Тульскую губернию)".

Павел Медведев: "Мальчик-поваренок... по распоряжению Юровского был
переведен в дом Попова - в помещение караульной команды. Часам к десяти я
предупредил команду, чтобы они не беспокоились, если услышат выстрелы".

В это ночное дежурство Александр Стрекотин назначен пулеметчиком на
нижний этаж. Пулемет стоит на окне, и Стрекотин занимает свое место. Этот
пост - совсем рядом с прихожей и той комнатой.

Стрекотин стоит у своего пулемета в темноте, когда по лестнице вдруг
раздаются шаги.

Стрекотин: "По лестнице кто-то быстро спустился, молча подошел ко мне и
также молча передал мне револьвер. (Это был Медведев.) "Зачем он мне?" -
спросил я Медведева.

- Скоро будет расстрел, - сказал он мне и быстро удалился".

Медведев исчез в темноте, а Стрекотин продолжал стоять у своего пулемета.

Из дневника царицы: "Играли в безик с Н[иколаем]. 10.30 - в кровать..."

В это время во дворе на посту номер 7 (напротив зарешеченного окна той
комнаты) становится охранник Дерябин. Пост номер 8 - в саду около окна в
прихожую - занимает стрелок Клещев. Из прихожей дверь ведет как раз в ту
комнату. Дверь раскрыта, и освещенная комната ему хорошо видна.

Только что Клещев и Дерябин узнали от Пашки Медведева, что должно
случиться. И они примеряются, как половчее встать, чтобы все увидеть...

К дому Попова подходят двое подвыпивших охранников - Проскуряков и
Столов. Начальник охраны Медведев загоняет обоих в баню во дворе дома
Попова. В бане они и заснули.

Близится полночь. В комендантской Юровский нервничает, ждет Ермакова с
грузовиком. Но грузовик задерживается. Юровский - "непосвященный", он не
знает, что Голощекин ждет ответа из Москвы.