близко, все равно он знает, откуда у его жены взялись деньги на съемки,
Наташа и не скрывала этого, и Андрей не скрывал. Все знали. Она даже в
интервью открыто говорила об этом, не считая такое положение дел постыдным.
Но все-таки... Она не может объяснить, у нее не хватает аргументов, просто
она так чувствует. Теперь, когда Вадим живет с ней вместе, она не сможет
принимать помощь мужчины, давно и безнадежно в нее влюбленного. Никогда она
не сможет забыть об этом и делать вид, что Андрей Константинович Ганелин
всего лишь генеральный директор фирмы "Центромедпрепарат", который из любви
к искусству спонсирует развитие документально-публицистического кино в
стране, испытывающей серьезные финансово-экономические трудности.
других, которых Наташа взяла под свое крыло. Она всех их соберет вместе, у
них будет постоянная работа и постоянная зарплата, они смогут, наконец,
начать планировать хотя бы ближайшее будущее, понимая, что найдутся деньги
на оплату обучения детей в хорошей школе, на лечение родителей и на отдых во
время отпуска.
пользу положительного решения совершенно очевидны. А она попросила время на
"подумать", немного, пару дней. Чего тут думать-то? Неужели ее смутило
одно-единственное обстоятельство? Похоже, что именно оно. Одним из новых
руководителей оказался Валентин Южаков, ее бывший сокурсник, отчисленный из
ВГИКа с четвертого курса. Валька не потерялся в этой жизни, он вообще был
парнем энергичным и заводным, а с началом перестройки всплыл сначала в кино,
где после учебы во ВГИКе у него была масса знакомых, а теперь вот на
телевидении. Наташу он сразу узнал, ведь она была комсоргом курса, всегда на
виду. И кинулся к ней, как к родной, называл "Натахой", при всех расцеловал
в обе щеки, усадил поближе к себе за длинным начальственным столом. И все
время приговаривал, что в такие надежные и проверенные руки отдаст
продюсерскую компанию с легкой душой, что Казанцева (он по привычке называл
ее девичьей фамилией) не подведет, что она добросовестная и ответственная, а
уж какая талантливая! Короче, дифирамбы пел и не скрывал бурной радости от
встречи через много лет. Наташу это нервировало, потом начало раздражать, и
все полтора часа переговоров она боролась со своим раздражением, стараясь не
дать ему выплеснуться наружу.
хотелось ей работать "под ним", встречаться ежедневно, разговаривать,
обсуждать рабочие вопросы. А он явно настроен сблизиться с ней, ведь это так
естественно, когда приходишь на новую работу, и вокруг тебя все чужие, и
мало кого знаешь, не с кем душевным словом перекинуться. Южаков, что
очевидно, вознамерился перекидываться этим самым словом именно с Наташей. А
ей этого совсем не хочется. Ну совсем.
корзинку и просочилась в торговый зал. Покупатели кучками стояли у
девственно пустых открытых прилавков, ожидая, когда из подсобки вывезут
очередной контейнер со сливочным маслом, сыром или колбасой. Продукты в
фабричной упаковке стояли свободно, а то, что продавалось на вес,
приходилось расфасовывать прямо в магазине, фасовщики не успевали
справляться с наплывом покупателей, поэтому и возникали эти дурацкие очереди
на вход: в торговом зале полно народу, а к кассам - никого, никто не
выходит, все стоят и ждут, когда "выбросят" нужные продукты. Наташе нужно
было купить масло и сыр, и она тоже терпеливо дожидалась, когда откроется
дверь подсобки и женщина в грязном халате со злым лицом вытолкнет в зал
наполненную доверху тележку. Она точно знала, что женщина будет злая и
непременно в грязном халате, Наташа часто ходила в этот магазин на Проспекте
Мира, по пути из Останкина к метро, и женщину, вывозящую тележку в торговый
зал, видела много раз.
нее, как стервятники, отпихивая друг друга локтями. Наташе удалось просунуть
руку между чьих-то пальто и курток, она не глядя вытащила кусок сыра в белой
промасленной бумаге, на краешке которой карандашом была написана цена.
Повезло, что успела, ведь тележка опустела почти мгновенно. Теперь еще масла
дождаться - и порядок. В такие минуты Наташа с легким изумлением вспоминала
свое детство, те времена, когда можно было в магазине попросить сто
пятьдесят граммов сыра, который тебе еще и порежут аккуратными тонкими,
почти прозрачными ломтиками. Помилуйте, да было ли такое? Ведь было, и сыр
резали, и колбасу, и покупали по чуть-чуть, только на сегодня, пока все
свежее, а завтра приходили снова. Кажется, что все это осталось в какой-то
другой жизни. Если сегодня попросить продавца порезать сыр, он сначала
наорет на тебя, а потом вызовет психиатрическую "неотложку" или милицию.
бросила в корзинку две бутылки "можайского" молока, кефир и ряженку и встала
в очередь к кассе. Через полчаса, трясясь в вагоне метро, она поймала себя
на том, что почти счастлива. Удалось успеть в магазин до закрытия, удалось
урвать сыр и масло - и она уже счастлива. Какие там высокие цели и
благородные стремления, какая там борьба за идеалы демократии и свободу
слова! За последний час она даже не вспомнила ни разу о том, что являлась до
недавнего времени народным депутатом СССР, что помимо кино занималась еще и
политикой. Семью бы накормить... Цели стали приземленными, стремления -
сугубо бытовыми, и борется она в эту минуту не за идеалы и свободы, а за
свой домашний очаг. И как-то естественно вслед за этой мыслью пришла другая:
какая разница, нравится ей Валька Южаков или не нравится, никакого значения
не имеет, как лично она, Наталья Воронова, к нему относится. Значение имеет
только то, что его предложение означает постоянную работу для ее команды,
для молодых ребят, талантливых, но неустроенных. Что ж, завтра прямо с утра
она позвонит Южакову и скажет, что согласна.
Наташа вышла из метро на "Смоленской", она вдруг увидела совершенно белый
город. Надо же, всего каких-нибудь полчаса назад она шла по Проспекту Мира и
ничего этого не замечала! Видно, мысли о новом предложении так поглотили ее,
что она и вокруг не смотрела. А теперь, когда решение принято, у нее словно
глаза открылись. Припаркованные у обочин машины накрыты белыми снежными
шапками, такие же шапки лежат на голых ветках деревьев, и тротуары, обычно
грязноватые, тоже стали белыми. И люди...
фанатка Арбата. А в такую погоду, как сейчас, лучше всего вспоминается
прошлое. Настоящего-то не видно.
Хитрово", как он именовался при Пушкине, когда Александр Сергеевич нанимал в
нем квартиру. А рядом - "профессорский" дом. Ты помнишь, я рассказывала
тебе? В нем жил Андрей Белый. А еще раньше - Николай Васильевич Бугаев,
основатель Московского математического общества. Марик очень любил этот дом,
подолгу гулял вокруг него, стоял, на окна смотрел. Он умел проникаться
прошлым, умел чувствовать... И я частенько гуляю здесь и пытаюсь
представить, о чем думал мой сын, когда смотрел на этот дом. Наверное, он
тогда еще мечтал стать великим математиком. Впрочем, не знаю...
Двадцать лет прошло с тех пор, как Марик уехал. Двадцать лет Бэлла Львовна
не видела своего сына. И как бы она ни крепилась, как бы ни делала вид, что
все в порядке, она все равно скучает по нему, тоскует, вспоминает. Каждый
день вспоминает. И каждый день заново выстраивает свое отношение к тому, что
он уехал, расставшись с ней навсегда. Эта боль от потери ребенка никогда не
утихает, теперь Наташа знает точно.
Наташа молча терпела это неудобство. Пройдет еще немного времени, год - от
силы два, и примут закон о свободном выезде из страны и таком же свободном
въезде, ведь если страна собирается идти по пути демократии, она не может
держать свой народ в железной клетке. Тогда, может быть, Бэллочка поедет в
США повидаться с Мариком. Или Марик приедет сюда навестить мать. Но пока
рано об этом говорить. Бэллочка - человек не очень здоровый, да и возраст...
Доживет ли она до этого закона?
замерзнете. Да и поздно уже, ужинать пора.
приметы весны. Наташа с головой ушла в работу по формированию своей
телекомпании под названием "Голос". Уже запустили первый проект -
еженедельную тридцатиминутную программу, в планах была еще ежедневная
пятиминутная программа, а если все пойдет удачно, то будут делать и большую
часовую программу, которая выходит в эфир один раз в месяц. Наташа убегала
на работу рано утром и возвращалась часов в десять вечера. Больше всего в
эти дни она боялась, что заболеет Бэлла Львовна, ведь дети и вообще все
хозяйство осталось полностью на ней. Даже Вадима, возвращавшегося из
Обнинска раньше Наташи, кормила ужином соседка. Это было плохо, неправильно,
но Вадим проявлял понимание (ох, надолго ли его хватит?), не ворчал и с
интересом выслушивал Наташины рассказы о том, как продвигается работа и
какие совершенно неожиданные трудности возникают на ее пути. Муж, в свою
очередь, тоже делился впечатлениями от нового места службы и сетовал на то,
что после ядерного реактора ему трудно перестроиться на такие понятия, как
"учебный план", "расчасовка", "голосовая нагрузка" и "взаимные посещения".
Очень скоро Наташа уже знала по именам всех сотрудников цикла, на котором
работал Вадим, и со знанием дела участвовала в обсуждении внутренних интриг
и проблем всего учебного центра в целом. Они с мужем стали очень дружны,
несмотря на то, что проводили вместе совсем мало времени. Ведь раньше, когда
они жили в разных городах и встречались три-четыре раза в год, невозможно
было держать друг друга в курсе ежедневных проблем. А теперь так удачно
совпало, что оба они одновременно начали заниматься новой деятельностью и с