смутно слышал крики, лязг, треск, чувствовал сладкий вкус живой плоти
рассекаемой острым железом. Теплые брызги падали на лицо, он не успевал
обтереться, встречным ветром сорвет, только на губах оставался
восхитительный сладко-соленый вкус крови других мужчин. Он сразил их,
поверг, бросил под ноги и победно пробежал по еще теплым телам!
лестницам, заставляет вышибать двери и врываться в комнаты с людьми,
успевал увидеть распахнутые в ужасе рты, вытаращенные глаза, все это
налетало на него, исчезало внизу под ногами, хрустящее и
мокро-шевелящееся, а его бросало дальше, где снова рубил, рассекал,
бросался на крики и шум, хотя смутно чуял, что ворвался сюда вовсе не за
тем...
трубы. Он слышал только их зов, тело отзывалось дикой мощью, он рассекал
быстро и страшно, а когда в какой-то миг не оказалось перед ним
противника, услышал свой звериный рык, его меч обрушился на только что
сраженного, и новый удар развалил его пополам, открывая грудную клетку,
что сразу стала заполняться кровью, он видел пенистые легкие, что еще
трепыхались, судорожно дергающийся ком сердца, торчащие, как белые зубы,
обломки ребер, разрубленные его молодецким ударом...
священное безумие, столь угодные богам, что покровительствуют воинам,
могучим и свирепым воителям...
понеслись навстречу, дальше был короткий коридор, в конце яркий свет,
квадратный пролом, а сами двери лежали на земле, словно выбитые тараном.
кровь кипела, он остановился на миг, ища налитыми кровью глазами живых,
которых надо рубить, рассекать, вонзать в мягкую плоть железо, разбивать
головы, повергать... а в уши донеслось отчаянное:
розовым, а грохот в черепе почти стих, только все еще победно пела медная
труба, приглашая отыскать врагов еще, сразиться, победить, разбрызгать их
красные струи по всему двору...
обширный двор, под ногами вымощено бревнами, а кое-где даже камнем. У
колодца стоит мокрый, как хлющ, Таргитай, отчаянно машет ему руками. Мрак
вытаскивает из колодца ведро, на глазах Олега вылил на голову Таргитая всю
воду. Тот съежился и заскулил под ледяными струями. Рядом с Таргитаем
стояла худенькая девушка, заталкивала его обратно под струю воды.
смотрел на него во все глаза. Таргитай даже отступил на шаг, в синих, как
небо, глазах было что-то похожее на страх, хотя певец не знал страха по
своей натуре дурака.
обычном человеческом языке:
залитый кровью до кончиков ушей, обнаженный до пояса лютый мужчина, весь в
страшных мускулах, оскаленный, в котором еще кипела ярость, горячая кровь
ходила волнами и вздувала мышцы. Он оттопырил руки в стороны, ибо груды
мышц не давали им прижиматься к бокам, в длинных могучих руках было по
выщербленному мечу, длинному и тяжелому, которыми бьются двумя руками.
голову, уже не раздувает как шар, тряхнул головой:
заговорил, быстро и захлебываясь словами:
тебе кричали и махали... Я махал, Мрак махал!
чужой кровью руки. Под красной кожей мышцы двигались, как толстые сонные
змеи, толкались, пожирали друг друга, никак не хотели успокоиться, залечь,
снова стать прежними, не разбухшими от кипящей крови. Правое плечо щемило,
он только сейчас увидел длинный глубокий порез, но кровь уже остановилась,
даже успела взяться коричневой коркой. На победителях, вспомнил некстати,
раны всегда заживают быстрее.
тяжелые, они зазвенели на камнях и долго еще подпрыгивали, тоже не хотели
успокаиваться, просились в сильные свирепые руки.
руки, на забрызганные кровью портки. -- Не знаю, магия какая-то?
прочел, что неча на магию кивать. Сам озверел, выплеснул то звериное, что
в каждом сидит, только он, Мрак, не держит, а вот волхв по дурости, считая
это мудростью, все давил, да загонял в себя...
холодной воды обрушилось ему на голову, плечи, а потом еще и еще. Вместе с
кровью, потом и чужими слюнями уходили остатки того странного чувства, что
бросило его с двумя мечами на толпу вооруженных мужчин...
нехотя:
тебя несло!.. Ну, это несло, священное безумие, как он говорит... А Мраку
я верю, хотя не рассмотрел, кто там тебя нес на самом деле... Все же в
людскую не зайти, там кровь через порог уже, вон с крыльца стекает, а
порог там с ладонь, сам спотыкался... Вот только Анита уцелела! Да и то,
она только сейчас прибежала из леса...
забыл... Да ладно, не роняй взоры, как девица перед голым Таргитаем.
Священная ярость воина, это ж надо!.. Озверел, наконец, хвалю. А я
потихоньку-полегоньку пробрался к подвалам, где заперли этого... гм...
бога. Так бы не нашел, двери там подогнаны так, что никакие запахи... но
этот простак дудеть начал. Остальное было просто.
запорами. Зла на него не держали. А раз песню слушали, то, как я понимаю,
уже потихоньку начинали таргитаить... ну, переходить в его веру, он же
бог. Сам понимаешь, зачем мне бить тех, кто будет Таргитаю жертвы
приносить, девок для него топить, мясо оленей жарить...
девок, хотя насчет мяса вроде бы все правильно.
Неужто так и открыли ворота сами?
спинами, дал каждому по башке, они с копыт долой. Я взял у них ключи,
отпер, выволок нашего певуна... А со стражами все в порядке. Они
только-только очнулись, встали на ноги, как тут тебя понесла через двор
эта самая священная ярость... Вон лежат оба. Да нет, их не трое! Просто
одного ты пополам... Красиво так, на бегу.
что в ужасе замер, как бы снова не дать овладеть собой этой священной
ярости, или теперь уже не ярости, какая уж тут ярость, совсем наоборот...
наморщить лоб, но как не старался, на чистом лбу даже не наметилось ни
единой складки. -- Правда, сегодня Олег... того. Если с ним рядом, то ты в
самом деле овечка. Даже овечечка. Овчушечка. Зайчик серый...
Глаза его шарили по земле, искали хотя бы муравьиную норку, чтобы
спрятаться.
доспехе. Меч Олега снес ему ухо и срубил плечо, рука лежала рядом в луже
крови, пальцы все еще сжимали короткий широкий меч.
уцелевшей руки метнулось что-то блеснувшее. Мрак сделал движение
перехватить нож в воздухе, с ужасом понимая, что не успевает, что нож
летит в голую грудь Таргитая...