тому что римская mandaia очень похожа на французское орудие смерти. Та-
кой же нож, в виде полумесяца, режущий выпуклой стороной, но падающий с
меньшей высоты, - вот и вся разница.
в ожидании казни закусывали - насколько мог рассмотреть Франц - хлебом и
колбасой. Один из них приподнял доску, достал из-под нее флягу с вином,
отпил глоток и передал ее товарищу; это были помощники палача.
пот.
ковь Санта-Мария-дель-Пополо и провели там всю ночь, каждый с двумя свя-
щенниками, приготовлявшими их к смерти, в освещенной множеством свечей
часовне, перед которой шагали взад и вперед ежечасно сменявшиеся часо-
вые.
ружал его кольцом, оставляя свободным проход футов в десять шириною, а
вокруг гильотины - пространство шагов в сто в окружности. Вся остальная
площадь была заполнена толпой. Многие женщины держали детей на плечах,
откуда этим юным зрителям отлично был виден эшафот.
усеяны народом; балконы обеих церквей, на углах виа-дель-Бабуино и
виа-ди-Рипетта, были переполнены привилегированной публикой; ступени па-
пертей напоминали морские волны, подгоняемые к портику непрерывным при-
ливом; каждый выступ стены, достаточно широкий, чтобы на нем мог помес-
титься человек, служил пьедесталом для живой статуи.
зрелища чем смерть.
жественности предстоящей церемонии, от толпы исходил громкий шум, сла-
гавшийся из хохота, гиканья и радостных возгласов, по-видимому, и в этом
граф оказался прав казнь была для толпы не чем иным, как началом карна-
вала.
распахнулись.
с вырезами для глаз, держа в руках зажженные свечи; первым шествовал
глава братства.
считать коротких холщовых штанов; на левом боку у него висел большой
нож, вложенный в ножны; на правом плече он нес тяжелую железную палицу.
Это был палач.
ны, шли Пеппино и Андреа.
знать о том, что его ожидает.
ли к губам.
он взглянул на Альбера. Тот, бледнее своей манишки, безотчетным движени-
ем отшвырнул сигару, хотя выкурил ее только до половины.
его мертвенно-бледном лице.
раскрытые губы обнажали ряд зубов, белых и острых, как у шакала.
кого Франц еще никогда у него не замечал; особенно удивительны были его
ласковые бархатные глаза.
деть их лица. Пеппино был красивый смуглолицый малый лет двадцати пяти с
вольным и диким взором. Он высоко держал голову, словно высматривая, с
какой стороны придет спасение.
было определить возраст; ему можно было дать лет тридцать. В тюрьме он
отпустил бороду. Голова его свешивалась на плечо, ноги подкашивались;
казалось, все его существо двигается покорно и механически, без участия
воли.
Франц графу.
лет.
та, пилигрим, по-видимому замешкавшийся, никем не остановленный, проб-
рался сквозь цепь солдат, подошел к главе братства и передал ему вчетве-
ро сложенную бумагу.
сцены; глава братства развернул бумагу, прочел ее и поднял руку.
изнес он громко и отчетливо. - Один из осужденных помилован.
братства.
тил.
нение. - Почему помиловали его, а не меня? Мы должны были оба умереть;
мне обещали, что он умрет раньше меня; вы не имеете права убивать меня
одного, я не хочу умирать один, не хочу!
мый, и пытался разорвать веревки, связывавшие его руки.
ли осужденного.
дело.
Этот человек, который сейчас умрет, буйствует оттого, что другой человек
не умрет вместе с ним; если бы ему позволили, он разорвал бы его ногтями
и зубами, лишь бы не оставить ему жизни, которой сам лишается. О люди,
люди! Порождение крокодилов, как сказал Карл Моор! - воскликнул граф,
потрясая кулаками над толпой. - Я узнаю вас, во все времена вы достойны
самих себя!
продолжал кричать: "Он должен умереть! Я хочу, чтобы он умер! Вы не име-
ете права убивать меня одного!"
ибо клянусь вам, на это стоит посмотреть: вот человек, который покорился
судьбе, который шел на плаху, который готов был умереть, как трус, прав-
да, но без сопротивления и жалоб. Знаете, что придавало ему силы? Что
утешало его? Знаете, почему он покорно ждал казни? Потому, что другой
также терзался; потому, что другой также должен был умереть; потому, что
другой должен был умереть раньше него! Поведите закалывать двух баранов,
поведите двух быков на убой и дайте понять одному из них, что его това-
рищ не умрет; баран заблеет от радости, бык замычит от счастья, а чело-
век, созданный по образу и подобию божию, человек, которому бог запове-
дал, как первейший, единственный, высший закон - любовь к ближнему, че-
ловек, которому бог дал язык, чтобы выражать свои мысли, - каков будет
его первый крик, когда он узнает, что его товарищ спасен? Проклятие.
Хвала человеку, венцу природы, царю творения!
только тот, кто много выстрадал.
невмоготу. Помощники палача тащили Андреа на эшафот; он восстановил про-
тив себя всю толпу, и двадцать тысяч голосов кричали: "Казнить! Казнить
его!"
уместная жалость! Если бы вы узнали, что под вашим окном бегает бешеная
собака, вы схватили бы ружье, выскочили на улицу и без всякого сожаления
застрелили бы в упор бедное животное, которое в сущности только тем и
виновато, что его укусила другая бешеная собака, и оно платит тем же, а
тут вы жалеете человека, которого никто не кусал и который тем не менее
убил своего благодетеля и теперь, когда он не может убивать, потому что
у него связаны руки, исступленно требует смерти своего товарища по зак-
лючению, своего товарища по несчастью! Нет, смотрите, смотрите!
страшного зрелища. Помощники палача втащили осужденного на эшафот и,
несмотря на его пинки, укусы и крики, принудили его стать на колени. Па-
лач стал сбоку от него, держа палицу наготове; по его знаку помощники
Трубников Александр
Корнев Павел
Белов Вольф
Махров Алексей
Курылев Олег
Маккарти Кормак