лодка подошла к шлюпу.
только их прибытия, чтобы отойти. Едва они вступили на палубу, как судно
снялось с якоря и направилось в Гастингс, где им предстояло высадиться.
рой по-прежнему виднелась грозная тень.
которого она тщетно пыталась разгадать, было вызвано ланской победой.
Вестником этой победы принц Конде послал герцога Шатильона, немало ей
содействовавшего; ему же было поручено развесить под сводами собора Бо-
гоматери двадцать два знамени, взятых у лотарингцев и испанцев.
шалась в пользу двора. Вводя без соблюдения должной формы налоги, вызы-
вавшие протест парламента, правительство заявляло, что они необходимы
для поддержания чести Франции, и сулило победы над неприятелем. А так
как после битвы при Нордлингене не случалось ничего, кроме неудач, то
парламенту легко было требовать объяснений у Мазарини по поводу этих по-
бед, вечно обещаемых и все откладываемых на будущее. Но на этот раз ожи-
дания сбылись, был одержан успех, и успех полный. Поэтому всем было яс-
но, что двор празднует двойную победу: победу над внешним врагом и побе-
ду над врагами внутренними. Даже юный король, получив это известие,
воскликнул:
перь!
сокомерный и своевольный нрав которого так хорошо соответствовал ее
собственному.
Мельере и г-на де Вильруа, потому что они были мазаринистами; Шавиньи и
Сегье, потому что они ненавидели парламент, а также Гито и Коменжа, по-
тому что они были преданы королеве.
ближайшее воскресенье в соборе Богоматери состоится торжественная месса
по случаю победы при Лансе.
ении. Благодарственная месса в те времена была большим событием; тогда
не злоупотребляли такими торжественными церемониями, и они производили
подобающее впечатление. Даже солнце, казалось, принимало участие в тор-
жестве; оно ослепительно сверкало, золотя мрачные башни собора, уже пе-
реполненного огромными толпами народа. Самые темные улицы старого города
приняли праздничный вид, и вдоль набережных вытянулись длинные вереницы
горожан, ремесленников, женщин и детей, направляющихся в собор Богомате-
ри, подобно реке, текущей вспять к своим истокам.
дого короля, на его мать и на пресловутого кардинала Мазарини, которого
все до того ненавидели, что никто не хотел лишить себя случая на него
полюбоваться.
кие мнения высказывались открыто, и, если можно так выразиться, в народе
трезвонили о бунте, а тысячи колоколов со всех церквей трезвонили о мес-
се. Порядок в городе поддерживался самими горожанами. Ничьи угрозы не
мешали единодушному проявлению всеобщей ненависти и не замораживали
брань на устах.
Гито и его помощника и племянника Коменжа, с трубачами и барабанщиками
впереди, стал развертываться между Пале-Роялем и собором. Горожане,
всегда падкие до военной музыки и блестящих мундиров, спокойно смотрели
на этот маневр.
которым он мгновенно обзавелся, засунув за щеку бесчисленное количество
вишневых косточек, получил от своего начальника Базена отпуск на целый
день. Сначала Базен ему отказал: он был не в духе, вопервых, оттого, что
Арамис уехал, не сказав ему куда, затем потому, что был вынужден прислу-
живать на мессе по случаю победы, которой он сам никак не мог радо-
ваться. Базен, как мы знаем, был фрондер, и если бы при подобном тор-
жестве причетник мог отлучиться, как простой мальчик из хора, то Базен,
конечно, обратился бы к архиепископу с той же просьбой, с какой обратил-
ся к нему Фрике. Итак, сначала он отказал наотрез. Но тогда, на глазах у
Базена, опухоль Фрике так выросла в объеме, что стала угрожать чести
всего хора, который был бы, несомненно, опозорен таким уродством. Базен
в конце концов, хотя и ворча, уступил. Едва выйдя из собора, Фрике вып-
люнул всю свою опухоль и сделал в сторону Базена один из тех жестов, ко-
торые обеспечивают за парижскими мальчишками превосходство над мальчиш-
ками всего мира. Он, понятно, освободился и от своих обязанностей в
трактире под предлогом, что ему надо прислуживать на мессе в соборе.
роскошное свое платье. Главным украшением его особы была шапка, один из
тех не поддающихся описанию колпаков, которые представляют нечто среднее
между средневековым беретом и шляпой времен Людовика XIII. Этот замеча-
тельный головной убор смастерила ему мать: по прихоти ли или за нехват-
кой одинаковой ткани, она мало заботилась о подборе красок; и потому это
чудо шляпочного искусства XVII века было с одной стороны желтое с зеле-
ным, а с другой - белое с красным. Но Фрике, вообще любивший разнообра-
зие в тонах, только гордился этим.
туда как раз в ту минуту, когда из ворот дворца выходил гвардейский
полк. Так как Фрике явился сюда для того, чтобы насладиться зрелищем и
послушать музыку, то он сейчас же присоединился к музыкантам и начал
маршировать рядом с ними, сначала изображая барабанный бой с помощью
двух грифельных досок, затем подражая губами звукам трубы с искусством,
которое не раз доставляло ему похвалу любителей подражательной музыки.
Фрике все время испытывал истинное наслаждение. Но когда полк пришел на
место и роты вошли в Старый город и, развернувшись, построились до само-
го конца улицы Святого Христофора, вблизи улицы Кокатри, где жил совет-
ник Брусель, Фрике вспомнил, что он еще не завтракал, и задумался над
тем, куда бы ему направить свои стопы для выполнения этого важного акта
в программе дня. По зрелом размышлении он решил поесть за счет советника
Бруселя.
стал стучать в дверь.
ре?
происходят вещи, о которых следовало бы предупредить господина Бруселя.
И с разрешения господина Базена - вы ведь знаете господина Базена, наше-
го причетника? - я пришел сюда, чтобы поговорить с господином Бруселем.
что он знал, как использовать свое время.
нету.
с той стороны идет целый гвардейский волк. А так как все говорят, что
двор настроен против господина Бруселя, то я пришел предупредить, чтобы
он был настороже.
спустился в нижний этаж; он действительно работал у себя в кабинете, во
втором этаже.
верно, с ума сошел, что поднял такой переполох? Разве ты не знаешь, что
эти господа всегда так делают и что по пути короля всегда выстраивают
рядами этот полк?
шапку.
ведь известно все, - сказал он, - но я, клянусь богом, ничего не знал и
думал услужить вам. Не сердитесь на меня за это, господин Брусель.
- обратился Брусель к служанке, - достаньте-ка абрикосы, которые присла-
ла нам госпожа де Лонгвиль из Нуази, и дайте полдюжины вашему сыну вмес-
те с краюхой свежего хлеба.
очень люблю абрикосы.
вина десятого. Советник подошел к окну. Улица была совершенно пустынна,
но издали доносился, подобно морскому прибою, глухой шум народа, толпы
которого, волна за волной, затопляли площадь и улицы вокруг собора Бого-
матери.