топот копыт.
обрыва во весь карьер мчится лошадь. Верхом на ней женщина --
ее волосы развеваются, шляпа болтается за спиной на шнуре.
обрыва, словно всадница не может с ней справиться. Но нет. Судя
по поведению всадницы, это не так -- eе, по-видимому, не
удовлетворяет эта скорость, и она то и дело подгоняет своего
коня хлыстом, шпорами и окриками.
почему она скачет над самым обрывом. Они стоят в молчаливом
изумлении -- но не потому, что не знают, кто это. Все узнали ее
с первого взгляда. Смелая всадница -- та самая женщина, которая
указала им путь к хижине.
заставило ее вернуться? И почему она скакала таким бешеным
галопом?
размышлениям, которые были прерваны встречей с техасцами.
думала оглядываться, чтобы проверить, следует ли за ней
кто-нибудь. Поглощенная мрачными мыслями о мести, она
продолжала свой путь и ни разу не обернулась.
покинуть хакале, мало утешало мексиканку. С женской
проницательностью она угадывала причину, но сама-то она слишком
хорошо знала, что это лишь недоразумение. И Исидора
злорадствовала при мысли, что ее соперница, не зная своего
счастья, страдает так же, как и она сама.
может оттолкнуть сердце гордой креолки от человека, к которому
она снизошла, но это была слабая, шаткая надежда. По
собственному опыту она знала, что для любви не существует
сословных преград. Она сама была тому примером. Но Исидора
надеялась, что их встреча в хакале причинила боль ненавистной
сопернице и может разрушить ее счастье.
встретила отряд.
изменилось. Луиза должна была возвращаться той же дорогой, что
и она. Но на тропе никого не было видно.
возможно, сейчас ухаживает за больным, о чем так мечтала сама
Исидора.
минута, когда она опозорит соперницу, отнявшую ее счастье.
многое объяснили Исидоре, и все стало окончательно ясно после
расспросов Колхауна. Когда отряд удалился, она некоторое время
оставалась на опушке зарослей, колеблясь, ехать ли ей на Леону
или вернуться к хакале и самой быть свидетельницей той бурной
сцены, которая благодаря ее содействию должна была там
разыграться.
серой лошади; ноздри мустанга раздуваются, он косит испуганным
глазом вслед только что уехавшему отряду, который догоняет
одинокий всадник. Мустанг, быть может, недоумевает, почему ему
приходится сказать то туда, то обратно; впрочем, он привык к
капризам своей хозяйки.
поднимающуюся над обрывом долины Аламо.
человек, который так подробно расспрашивал ее. Когда его голова
скрывается за краем обрыва, Исидоре кажется, что она осталась
одна среди этих просторов.
отомщена, но это ее не радует. Пусть она унизила соперницу,
которую ненавидит, но ведь она, быть может, погубила человека,
которого любит. Несмотря на все, что произошло, она по-прежнему
любит его.
-- Что я сделала? Если только эти свирепые судьи признают его
виновным, чем это кончится? Его смертью! Пресвятая Дева, я не
хочу этого! Только не от их руки! Нет-нет! Какие у них
жестокие, суровые лица! Когда я показала им дорогу, как быстро
бросились они вперед, сразу позабыв обо мне! Они уже заранее
решили, что дон Морисио должен умереть. Он здесь всем чужой,
уроженец другой страны. Один, без друзей, окруженный только
врагами... Что мне пришло в голову! Тот, который последним
остановил меня, -- не двоюродный ли брат убитого? Теперь я
понимаю, почему он меня расспрашивал. Его сердце жаждало мщения
-- так же как и мое...
неспокоен, хотя отряд уже давно исчез из виду. Он чувствует,
что его всадница чем-то встревожена. Конь первый замечает
опасность -- он вдруг тихонько ржет и поворачивает голову в
сторону зарослей, как будто указывая, что враги приближаются
оттуда.
оборачивается и всматривается в тропинку, по которой только что
проехала. Это дорога на Леону. Она видна только на двести
ярдов, и затем ее заслоняет кустарник. На нем никого не видно,
кроме двух или трех тощих койотов, которые жмутся в тени
деревьев, обнюхивая следы лошадей, надеясь найти что-нибудь
съедобное. Нет, не они встревожили серого коня. Он видит их, но
что из этого? Волк прерий для него -- слишком обычное зрелище.
Он почуял или услышал что-то другое.
Отрывисто лает койот -- это тоже не страшно, особенно среди
бела дня. Больше она ничего не слышит.
кто последним оставил ее. Она задумывается, зачем он так
подробно ее расспрашивал, но конь прерывает ее размышления.
Почему же ее мустанг проявляет нетерпение, не хочет стоять на
месте, храпит и, наконец, ржет громче, чем раньше?
которые, по-видимому, скачут по дороге, но пока они все еще
скрыты зарослями. Тут же доносится их топот.
пошли шагом.
остановили лошадей, услышав ржание ее коня. Она успокаивает его
и прислушивается. Из зарослей долетает какой-то слабый гул.
Можно различить несколько приглушенных мужских голосов.
тишина. Всадники, кто бы они ни были, наверно, остановились в
нерешительности.
отставшие всадники отряда техасцев. Они услышали ржание лошадей
и остановились -- наверно, из осторожности; это понятно:
известно, что индейцы сейчас на тропе войны.
ни были эти неизвестные всадники. С этой мыслью Исидора тихо
отъезжает в сторону и останавливается под прикрытием акации.
Здесь она опять прислушивается. Вскоре она замечает, что
всадники приближаются к ней, но не по дороге, а через чащу
зарослей. Кажется, они разделились и стараются ее окружить. Она
догадывается об этом потому, что тихий топот копыт доносится с
разных сторон; всадники сохраняют глубокое молчание --это либо
предосторожность, либо хитрость. Нет ли у них враждебных
намерений?
мустанга? Они, должно быть, окружают, чтобы наверняка захватить
ее.
Мигуэль Диас. Кроме того, и команчей всегда следует опасаться,
тем более что они на тропе войны.
но теперь поведение всадников кажется ей подозрительным. Будь
это обыкновенные путники, они продолжали бы ехать по дороге, а
не подкрадывались бы через заросли.