Чтение 89–й страницы книги ~На восток от Эдема~

подслащивают ее для ленивых, для глупых, для слабых, - и эта подсластка лишь
умножает в них немощь и ничему не научает, ничего не излечивает и не
возвышает дух человека".

- Досказывай же, - сказал Адам сердито.

Ли встал, подошел к окну и кончил свой рассказ, глядя на звезды, что
мерцали и мигали на мартовском ветру.

- Валуном, скатившимся с горы, отцу переломило ногу. Ему наложили
лубки, дали работу по силам калеке - выпрямлять на камне молотком
погнувшиеся гвозди. И тут, от тревоги за отца или же от тяжести труда - не
все ль равно - у матери начались преждевременные роды. И весть о женщине
ударила в полубезумных мужчин и обезумила полностью. Телесные лишения
подхлестнули плотскую нужду; притеснения - одно горше другого разожгли в
оголодалых людях гигантский, бредовый пожар преступления.

Отец услышал вопль: "Женщина!" - и понял. Он побежал, лубки слетели, со
своей сломанной ногой он пополз вверх по скальному скату - к полотну будущей
дороги.

Когда дополз, небо уже чернело скорбью, и люди расходились, чтобы
затаиться и забыть, что они способны на такое. Отец нашел ее на куче сланца.
У нее и глаз уже не осталось зрячих, но рот шевелился еще, и она сказала
ему, что делать. Ногтями своими добыл меня отец из растерзанного тела
матери. Под вечер она умерла там на куче.

Адам слушал, тяжело дыша. Ли продолжал мерно и певуче:

- И прежде чем возненавидеть их, знайте вот что. Всегда кончал
заверением отец, что никогда еще так не заботились о ребенке, как заботились
обо мне. Весь лагерь стал мне матерью. В этом есть красота - грозная
красота. А теперь спокойной вам ночи. Больше уж не могу говорить.

3

Адам выдвигал ящики, искал на полках, открывал коробки - и, перерыв
весь дом, вынужден был позвать Ли.

- Где у меня тут перо и чернила? - спросил он.

- У вас их нет, - сказал Ли. - Вы уже много лет ни слова не писали.
Хотите, я принесу свои.

Он пошел к себе в комнату, принес широкую бутылочку чернил, ручку с
пером "рондо", стопку почтовой бумаги, конверт, положил все это на стол.

- Как ты догадался, что письмо буду писать? - спросил Адам.

- Вы хотите писать брату, так ведь?

- Так.

- Трудное это будет дело - после такого долгого молчания.

И действительно. Адам грыз ручку, чесал ею в затылке, морщился,
хмурился. Напишет несколько фраз - и скомкает листок, и начинает заново.

- Ли, если я съезжу на восток, ты останешься с детьми на это время?

- Ехать проще, чем писать, - сказал Ли. - Конечно, останусь.

- Нет. Я напишу.

- Вы пригласите брата приехать.

- А это мысль. Как я сам не додумался... - Вот и будет повод для
письма, исчезнет неловкость. После этого письмо написалось довольно легко.
Адам перечел, почеркал немного, переписал начисто. Еще раз медленно прочел,
вложил в конверт.

"Дорогой брат Карл, - начиналось письмо. - Эта весточка тебя удивит
после стольких лет. Много раз я хотел писать, да все откладывал - сам
знаешь, как оно бывает.

Как ты там у себя? Надеюсь, здоров? У тебя, может, пятеро, а то уже и
десятеро деток. Xa-xa! У меня двое сыновей, двойняшки. А мать не с нами.
Сельская жизнь оказалась не по ней. Живет в городе неподалеку, вижусь с ней
иногда.

У меня отличное ранчо, но, к моему стыду, я его запустил. Теперь,
может, займусь. Намерения-то у меня всегда хорошие. Но я похварывал эти
годы. Теперь выздоровел.

Как тебе живется-можется? Хотелось бы повидаться. Приезжай ко мне в
гости. Край здешний хорош. Может, даже приглядишь себе тут место,
поселишься. Холодных зим у нас не бывает. А это важно для нашего брата,
старичья. Ха-ха!

Подумай-ка об этом, напиши мне, Карл. Поездка тебя развлечет. Хочется
повидаться с тобой. Расскажу много такого, о чем в письме не напишешь.

Откликнись, Карл, сообщи, что нового на родине. Должно быть, немало
всякого произошло. Стареешь, и то один приятель умирает, то другой. Так уж,
видно, мир устроен. Не мешкай же, напиши, приедешь ли. Твой брат Адам".

Он посидел с письмом в руке, видя мысленно перед собой темное лицо
брата, шрам на лбу. В карих глазах недобрый ярый блеск - и вот дернулись
губы, оскалился слепо крушащий зверь... Адам тряхнул головой, прогоняя
видение. Попытался вспомнить Карла улыбающимся, вспомнить лоб без шрама - но
не смог четко представить ни то, ни другое. Схватив перо, приписал:

"P. S. Карл, во мне никогда не было к тебе ненависти - несмотря ни на
что. Ты мой брат, и я всегда тебя любил".

Адам сложил письмо вчетверо, с силой пригладил ногтем складки. Заклеил
конверт, пристукнув кулаком.

- Ли! - крикнул он.- Эй, Ли!

Китаец заглянул в дверь.

- Ли, сколько дней идет письмо на Восток - на самки дальний, в
Коннектикут?

- Не знаю, - сказал Ли. - Недели две, наверно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

1

Отправив это первое за десять с лишним лет письмо брату, Адам стал с
нетерпением ждать ответа. Ему казалось, письмо послано уже давно. Оно еще до
Сан-Франциско не добралось, а он уже громко недоумевал, обращаясь к Ли:

- Странно, что Карл молчит. Может, обижен, что я не писал. Но ведь и он
не писал. Правда, он и не знал, куда писать... А может, он переехал.

- Дайте письму дойти. Дней-то прошло немного,- откликался Ли из кухни.

"А приедет Карл сюда?- спрашивал себя Адам. И буду ли я ему тут рад?"
Теперь, послав письмо, Адам даже побаивался того, что Карл примет
приглашение. Адаму не сиделось, не молчалось - как неугомонному ребенку. Он
не давал покоя близнецам, без конца расспрашивал их о школе.

- Ну, чему вы сегодня выучились?

- Да ничему.

- Как так ничему? Учили же что-то? Читали же что-нибудь?

- Читали, отец.

- Что именно?

- Басню про кузнечика и муравьиху.

- Басня интересная.

- В той книжке есть еще интересное - как орел унес ребенка.

- Помню такое. А чем там кончилось, забыл.

- Мы еще не проходили. Только картинки смотрели.

Мальчикам тошны были эти неуклюжие попытки Адама по-отцовски приглядеть
за их учением, сблизиться с сыновьями. Во время одной из таких бесед Кейл
взял у отца карманный нож, надеясь, что Адам забудет и ножик останется у
него. Но тут ивы по-весеннему набухли соком и стало легко снимать кору с
веточки цельной трубкой. Адам, вспомнив про нож, принялся учить сыновей, как
делать свистки, - а Ли еще три года назад научил их. Вдобавок ко всему Адам
забыл, где и как делать в коре прорез. Свистки отказывались свистеть.

Как-то в полдень приехал Уилл Гамильтон в новеньком форде, ревущем и
подскакивающем на ухабах. Уилл знай давил на газ, и двигатель зря надрывался
на нижней передаче, и откидной высокий верх автомобиля трясся, как судно в
бурю. Медный радиатор и престолитовый бак, укрепленный сбоку на подножке,
надраенно блестели, слепя глаз.

Уилл дернул рычаг тормоза, резко выключил мотор и откинулся на кожаном
сиденье. Машину тряхнуло выхлопами, ибо мотор был перегрет.

- Вот и ваш автомобиль! - воскликнул Уилл с напускным воодушевлением.
Он ненавидел форды лютой ненавистью, но именно на фордах богател день ото
дня.

Адам и Ли нагнулись над распахнутым капотом, и Уилл, отпыхиваясь
по-толстяцки, стал объяснять им работу механизма, в котором мало смыслил
сам.

Ныне трудно и вообразить, до чего непросто было тогда научиться
запуску, вождению и уходу за машиной. Сложное это было искусство, и к тому
же отсутствовала всякая привычка. Современная детвора впитывает с колыбели
познания и навыки автомобилизма, тонкости работы двигателей внутреннего
сгорания; а в те времена человек приступал к делу в темной убежденности, что
машина и с места не стронется, - и порой оказывался прав. Чтобы завести
современную машину, нужно всего лишь повернуть ключ зажигания и включить
стартер. Все остальное совершается автоматически. В начале же века было куда
сложней. Требовалась не только хорошая память, крепкие руки, ангельское
терпение и неугасимая надежда, но и определенная толика колдовства, так что
за пусковую рукоятку форда модели "Т" многие брались не иначе, как сплюнув и
прошептав заклятие.

Уилл Гамильтон объяснил, как обращаться с фордом, затем объяснил
повторно. Слушатели внимали широкоглазо, заинтересованно-чутко, как терьеры,
не прерывая ни словечком, - но, в третий раз начав объяснение, Уилл понял,
что толку не будет.

- Знаете что, - сказал он бодро. - Инструктаж не по моей части. Я хотел
лишь предварительно, так сказать, продемонстрировать вам вашу машину. Теперь
я вернусь в город, а завтра пришлю вам ее со специалистом, и от него вы в
несколько минут усвоите больше, чем от меня за неделю. А я просто хотел
показать вам ее.

Но Уилл уже забыл свои собственные наставления. Сколько ни пыхтел, он