изучил записную книжку, обратил внимание на телефон инженера Лопеса в
Кордове, контакт с Кемпом, все верно, дважды прочитал телефон сеньора
Блюма в Вилле Хенераль Бельграно, подчеркнул зеленым карандашом,
усмехнулся, заметив телефон без имени в Барилоче, - явно сеньор Рикардо
Баум; да, союзнички, эк поддерживают друг друга, не разольешь водой; если
не очухается через несколько минут, плесну ему в ли... в рожу, в
одноглазую фашистскую рожу стакан воды, задергается...
профессора де Лижжо:
беспокоятся во время длительных отлучек мужей, особенно пьющих... Так вы
скажите, что никуда из дома не выходили, никому не звонили и никакого
протезиста не знаете...
голосом.
некоторые начинают гундосить, словно у них спонтанный приступ насморка;
пройдет.
лучше, чем я мог представить... Вы поняли, что я вам сказал?
"мендосу" да "мендосу" посасываете. Пора переходить на "агуа ардьенте". И
еще: если вы захотите меня найти, - в том случае, конечно, если это можно
будет сделать физически, - Штирлиц усмехнулся, - позвоните тому, кто
прислал вам со мною письмецо, и скажите, что нужна квалифицированная
консультация, назначьте встречу в ресторане, там все и решите. Поняли - о
ком я?
Штирлиц; трудно жить, допуская такие вероятия, которые никому другому не
приходят в голову, кроме людей моей профессии, каждый по-своему Жюль Верн,
столько переберешь возможностей, столько отринешь предложений, так много
остается шлака ради одной унции, вмещающей в себя оптимальность решения,
его единственность.
поговорят с портье, эти люди умеют говорить с представителями
инфраструктуры, СД в их лице имело самую надежную агентуру; все хозяева
баров, ресторанов, кафе, отелей и пансионатов были добровольными
осведомителями гестапо; отберут патент - куда денешься?! К сладкой жизни
пробиться трудно; отвыкнуть от нее невозможно, да и сделка с совестью
вполне пристойная: всякий, кто так или иначе не вписывается в систему
представлений о настоящем немце или испанце, должен быть известен полиции,
может, какой бандит, нечего с ним миндальничать, его место за решеткой...
голову; Росарио был по-прежнему неподвижен; налив в стакан воды из
высокого кувшина - хрусталь, прекрасная ручная работа, сине-белые
высверки, которые, соединяясь, дают эффект багрового,
р а с т е к а ю щ е г о с я светового удара, - плеснул в лицо Росарио.
человеческого - животный, истерический страх.
зависит от вас... Дома оставили адрес профессора Пла?
коммерсант и финансист, строю дома...
из левого - заключение его, Росарио, врачей и дал ему посмотреть:
неожиданно для Штирлица - усмехнулся жестко и ненавидяще:
пятнадцатилетнему мальчику, единственному наследнику: "Я не сдамся даже
ценою твоей жизни, прими смерть, как подобает испанцу" - и парнишку
расстреляли, то уж я, поживший на этом свете, не скажу вам ни слова, так
что можете кончать всю эту историю...
ним на колени, спросил: - Ты тоже будешь молчать?
невразумительное.
перегрыз его.
не ударить дулом пистолета в глаз этому фашисту; сначала в один, а потом
во второй; хотя, что ему слепота? Он и так слепец, он видит лишь то, что
ему разрешают видеть, от и до, ему не страшно ходить с тростью по улицам,
- сколько таких слепцов ходит по Мадриду, продавая лотерейные билеты?! И
как еще хохочут по вечерам, после розыгрыша, собираясь в барах за
бутылками тинто?! Жизнь как жизнь... Есть, конечно, некоторое неудобство,
можно упасть, приходится ощупывать тростью мостовую, чтобы не угодить в
сточную яму, их порою забывают закрыть люком, а так - все нормально, ложку
мимо рта не пронесешь, стакан - тем более, а уж на бабу взгромоздиться и
вовсе труда не составляет, иная и сама на себя затащит, они обездоленные,
скольких мужчин унесла война!
вернулся к Росарио, достал его портмоне, записную книжку, восемь дорожных
чеков на тысячу каждый, целое состояние, вытащил из-за обложки паспорта
дипломатическую карточку с синей полосой посредине - удостоверение офицера
службы франкистской безопасности, показал все это Росарио:
обязательны для каждого, работающего за кордоном, Росарио? А телефоны
агентуры, которые ты таскаешь с собой? Резидент! - Штирлиц усмехнулся. -
Что ты умеешь делать, кроме того, как убивать беззащитных женщин? Все эти
материалы будут опубликованы в прессе - если не здесь, то в Европе... Там
этого очень ждут... Тебя выгонят с работы, что ты станешь делать?
отсюда, тебя разрежут на мелкие куски... Пилой... Тебя будут мучить так,
что даже нельзя себе представить... Я не скажу ни слова, Брунн.
уничтожают", есть такие слова, слыхал? Мне с ними легче... Сначала я убью
твоего мерзавца, - он кивнул на шофера, - а потом предложу тебе
альтернативу: либо я выбью твой единственный глаз, либо ты ответишь на все
вопросы, которые меня интересуют.
молчать.
Росарио за уши и начал выворачивать их с чудовищной силой.
тебе иголку, ты знаешь, куда, - ведь вы так работаете в подвалах Пуэрто
дель Соль, - и ты бы заговорил... Я бы мог зажать тебе пальцы в двери -
это у вас норма допроса, - и ты бы заговорил... Но я взываю к твоему
разуму... Пока еще у меня есть время взывать к разуму, осталось сорок
минут, потом будет поздно... Вообще-то ты ведь для меня не человек,
Росарио... Ты фашист, то есть заразный гной, от таких, как ты,
человечество должно освобождаться... Поэтому мне только поначалу трудно
п е р е с т у п и т ь... Но если я пойму, что иного выхода не осталось, -
я преступлю... Всегда и всему есть предел, Росарио... Вы научили мир
зверству... Чтобы оно не повторялось, я готов пожертвовать собой...
Наверное, после того, как я заставлю тебя говорить, я не смогу жить... Ты
ведь знаешь, кто я? Ты все про меня знаешь, нет?
смерть только приблизит твою... Но ты меня застрелишь, а тебе придется
ждать смерти многие годы, вдали от людских глаз, в таких муках, которые
еще не известны человечеству.
напрягся, по-кошачьи бросился в спальню, снял трубку:
видимо, успел приложиться, дай ему бог, есть люди, которые пьют без страха
за завтрашний день, трутни; с т р а д а е т тот, кто понимает ужас
потерянного времени, ощущая, что все восполнимо в жизни, кроме
неосуществленных дел.