остановилось дыхание...
теле.
точно она онемела... Да нет, она просто висит в воздухе, как чужая или ее
подвесили на ниточке. Вторая - тоже...
Вадим проделывает какие-то непонятные упражнения, улыбнулся. - Ничего,
привыкнем.
когда руки и ноги болтаются как у картонного паяца. Трудно соразмерить
движения.
что ты ни на мгновение не выключаешься из реальности. Ты не имеешь на это
права.
Однако не этому удивлялся Поярков. Закончен многолетний труд. "Унион"
летит далеко от Земли, чего ты так упорно добивался, к чему стремился. Но
почему тебя не покидает странное ощущение будничного покоя, словно ничего
не случилось? Может быть, это своеобразная реакция? Неизвестно...
Начинай ты... Можешь на магнитофоне. У меня какой-то сумбур в голове.
старинке, на бумаге.
укреплен бумажный рулон, вытащил из гнезда предусмотрительно привязанный
на шнурке карандаш и, глядя на белое поле бумаги в окошке этой
своеобразной тетради, задумался. В самом деле, а что же писать?
и воздушной практикой. - Значит, надо отмечать курс, скорость, направление
ветра... Впрочем, ветра здесь нет... Тогда что же? Мы вышли на орбиту...
но я не заметил времени...
что ты перечислил, они знают лучше нас. И самочувствие твое им известно:
пульс, дыхание... Ты напиши о своих впечатлениях. Вот что требуется.
маленьких и больших, по все они горели одинаково ярко и чем-то напоминали
оперную декорацию.
понимаешь - электронные телескопы... Кажется, они все работают? - Он
посмотрел вверх, где фосфоресцировала схема расположения приборов в
"Унионе", и, заметив светящиеся голубые треугольнички, удовлетворенно
добавил: - Ну и задали мы работу астрономам!..
на огромную Луну. По ней бежит тень, - значит, на этом полушарии наступает
ночь... И здесь, наверху, тоже ночь.
карандаша, сказал Багрецов. - Ее там лучше видно.
ластится ручная белка, которая живет у него в доме. Давно с ней не играл.
- Только слов не найти... Попробуй.
это могло бы здесь выглядеть. Стихи из космоса? Ужасное кощунство! В
минуты сильных потрясений не до рифм. Но какое же здесь потрясение? Все
позади, и даже последний толчок, что выбросил тебя в просторы Вселенной,
останется в памяти лишь болезненным ощущением. Одно самое невероятное и
острейшее чувство, равного которому никогда не испытывал и никогда не
испытает Вадим, - это жадная, мучительная до слез любовь к Земле и хозяину
ее - человечеству.
эгоистов и пошляков, которые прямо заявляют, что не любят людей и землю,
где они родились. У молодых это чаще всего дурацкая поза. Им все надоело,
и они, видите ли, желают отправиться в космический рейс, на Марс, на
Венеру, в галактику, к черту на рога. Как таких ребят вылечить? Посадить
бы их сюда, в кабину, в камеры вместо Яшки и Тимошки. Пусть полетают хотя
бы недельку, и тогда они будут целовать землю и всех людей.
человеконенавистники. Они не мальчишки, и у них это вовсе не поза. Они не
говорят, а делают. Читал, наверное, о последних событиях?
колонизаторы расправлялись с патриотами. Римму это не волновало. Тогда
Вадим очень огорчился, а сейчас...
Враги, конечно, есть враги, но я говорю о наших ребятах... Вы помните,
сколько было получено писем после запуска первых спутников и ракет. Писали
студенты, старшие школьники. Все они готовы были лететь в космос. А зачем?
принести науке ничего не понимающий в ней школьник или даже студент? Если
бы Афанасий Гаврилович не сказал мне, что я нужен здесь как специалист по
приборам, ни за что бы не полетел!
работать под землей шахтером гораздо приятнее, чем трактористом в поле?
Или, скажем, нет лучше работы, чем под водой - водолазом. Все это
неизбежность.
жилось всем. Так же и здесь, в пустоте, самой отвратительной среде,
противной человеческому духу, будут работать люди опять-таки для счастья
на Земле.
Поярков. - Открытие неведомых миров? Разве ты не хочешь первым побывать на
Марсе?
помог раскрыть загадку Земли. Или был геологом или ботаником... Если бы я
знал, что, возвратившись с Марса, мог бы открыть на Земле новые богатства,
вывести для тундры полезные растения, тогда бы полетел...
мечтает о Марсе.
таких ребят переделать. Он песчинка, пылинка в мироздании, но мне он
дороже, чем все галактики Вселенной. Именно здесь я особенно это
почувствовал...
ведь это может быть, если мы не вернемся живыми и дневник случайно уцелеет.
мысли, улыбнулся Багрецов. - Да и многим ребятам будет обидно. Человека в
космос послали, а он вроде как на Земле остался.
насколько интереснее было выдумывать и строить этот "Унион", чем сейчас
лететь в нем.
характера, то ли еще почему, но я никогда бы не мог стать пожарным, хотя
понимаю, что это почетная и мужественная профессия... Я не могу быть
сторожем или дежурным...
- Но мы здесь наблюдатели, - напомнил Вадим.
даже думают автоматы, и как-то обидно делается.
тут Багрецов услышал нечто для себя радостное.
сигнал с Земли. - Следи!
первая. Задолго до старта его познакомили с оригинальной системой, которая
позволяла отсылать на Землю те или иные экспериментальные материалы и
подопытных животных. В специальных отсеках находились планеры. По сигналу
с Земли срабатывала катапульта, и планер летел на зов радиомаяка.
должна промелькнуть на экране, за которым нетерпеливо наблюдал Багрецов.
экрану. За ней тянулся огненный хвост, как у "катюши". Работу этого
гвардейского миномета видел Багрецов в старой военной кинохронике. Но
здесь совсем другое. С минимальным запасом горючего "Чайка" должна
покинуть орбиту "Униона" и, постепенно снижаясь, войти в плотные слои
атмосферы, где она сможет планировать.
Струя пламени исчезла, и планер уже летел по инерции. Вадим вздохнул. Вот
если бы так можно было выбросить Лайку... Интересно, а что сейчас
отправили на Землю? Возможно, камеру, где произошла атомная реакция, как
это было в уловителях Набатникова? Или отправили обезьян, на которых