свет, перед которым дневной свет казался сумерками. Он был в одном
хитоне, ворот на груди распахнут, открывая густые заросли снежного
цвета, в которых запуталась бы даже крупная мышь. Я боялся взглянуть в
глаза всаднику, страшась не увидеть в глазных яблоках зрачков вовсе, а
когда все-таки взглянул, в глазных впадинах не было даже глазных яблок -
колыхался чистый, первозданный свет.
резонирующим голосом, - на другой стороне вправе выступить равная по
мощи святость.
Ланселота. Взглянул на Асмера быстро и остро, чему-то улыбнулся,
похлопал по плечу. Асмер вздрогнул, в глазах появилось непомерное
изумление. На грудь Совнарола, что не подавал признаков жизни,
огненноглазый опустил ладонь и подержал, прислушался. Мы смотрели на
него во все глаза, он тронул Сизигмунда, а Бернарда одобрительно ударил
по плечу, сказал звучным голосом:
огненноглазый наконец повернулся ко мне, я сказал торопливо:
всадниками... кстати, куда они делись... не собираетесь помочь?
слева от седла висело по грубому мешку, в обеих легонько позвякивало
железо.
не для меня... Даже нынешняя выходка... это уже чересчур. Просто однажды
я вот так уже скакал с мечом в руке... В прежней жизни. Вот что, Дик...
держи щит...
взял. По спине побежали мурашки, я узнал этот щит. Огненноглазый
повернулся снова, в его руке возникли великолепные ножны. Рукоять меча
из них торчала строгая, без украшений. Сердце мое дрогнуло. Украшений
нет, но форма такая, словно над нею потрудился институт по дизайну, а
каждый изгиб рождался в результате тщательнейшей работы
математиков-топономиков. Старинные пушки, как я видел в учебниках
истории, все с выпуклыми фигурами львов, орлов, грифонов, единорогов, а
современные - гладкие, простые, такое же впечатление произвел и этот
меч, но я всеми фибрами чуял, что и... гм... по эффективности он
отличается от увиденных прежде мечей, как современная пушка от пушек
Ивана Грозного.
Увидев мой пристальный взгляд, дернул щекой, зубы стали обычными,
желтыми, со съеденными краями.
ничего не получилось!
было зрелище. Спасая шкуру, он снял заклятие и собрал всю мощь до
последней капли, чтобы выползти живым. Ну, я не стал досматривать
зрелище, хоть и хотелось. Взял, сам понимаешь, доспехи... Долго думал,
что с ними делать. Ревностному Христианину их нельзя касаться, велик
риск загубить душу. Словом, в конце концов придумал.
Тертуллиан сказал строго:
морду и посмотрел с укоризной на всех нас. Тертуллиан спохватился.
Тертуллиан вскинул руку в прощании, исчез. Наши кони стояли неподалеку,
а мой конь в сторонке что-то жрал, я слышал хруст, словно работала
мощная камнедробилка.
же пурпур быстро опустился на всю фигуру, и золото заблестело, как жар.
Это яркое солнце высунулось из-за туч, отшвырнуло тени, как ударом моего
молота, и остатки тьмы ринулись прятаться в щелях и за камнями. Бернард
в изумлении смотрел на меня и покачивал головой. Он почти не обратил
внимания, что все его раны зажили от дружеского удара святого по плечу,
это Асмер ликовал, ощупывал себя, постоянно проводил ладонями по лицу,
пытаясь отыскать украшающие лицо героя шрамы. Ланселот стоял над
Ягелланом, что-то спрашивал настойчиво, приставив острый клинок к горлу.
А Совнарол зашевелился, сел, упираясь руками в землю. Глаза его были
закрыты.
облачиться в доспехи великого Арианта!
одеваются.
только метнул в мою сторону ненавидящий взгляд.
рыцаря озарилось неземным светом, глаза блестели как звезды, голос стал
звучнее, а когда он выпрямился с панцирем в руках, от него самого
исходил свет.
половинок. Сигизмунд приставил одну к моей груди, вторую к спине,
щелкнуло, я слышал изумленный вопль моего преданного вассала:
в старый, разношенный жилетик из джинсовой ткани. Сигизмунд обеими
руками, как королевскую корону, опустил мне на голову шлем. В его юном
лице я видел безмерный восторг и восхищение.
четыре браслета. Все шириной с ладонь, но два таких, что мне разве что
на бедра, два могли бы на бицепсы... или на то место, где у людей
бицепсы, а у меня то, что я тоже называю бицепсами.
меня от таких браслетов в глазах рябит в бесконечной ?конине?, ?зенине?
и подвигах говорящих на американском сленге Геракла - Одиссея-Синдбада,
но, едва я закатал рукава, Сигизмунд смекнул и одел мне на бицепсы те,
что для бедер, а бицепсовые - на запястья. Оба мы испытали минутную
неловкость, ибо Ариант явно был каким-то горным великаном, мои бицепсы в
его браслетах - как червяки в трубе нефтепровода, но едва эти железки
оказались на месте, то ли уменьшились, то ли мои мускулы от возмущения
напыжились, но я ощутил приятное и надежное прикосновение металла,
плотное, словно браслеты приросли к коже.
чувствовал себя в этих браслетах глуповато, похожий на Шахерезаду перед
шахом. Взгляд Бернарда был страдающим.
земель за такой... И корону бы отдал! Но доспехи... гм... не понимаю.
Либо парень из очень жарких стран, либо тогда лучше ковать не умели. А
щит... что на нем за звери?
перевернул, на щеках вспыхнул румянец, торопливо протянул щит Бернарду.
Сердце мое колотилось все сильнее. Звери - черт с ними, но изображение
стереоскопическое, как бы утоплено в глубине, там словно метет слабая
поземка, мне тоже захотелось перевернуть щит и посмотреть с той стороны.
хозяина.
чтобы слушались только хозяина... В смысле, в нашем королевстве. Чужак
из такого... гм... выстрелить не может. Так что мне это знакомо. Это
дорогое оружие, Бернард.
перемалывал камни, исчез там и мгновенно появился передо мной. В глазных
орбитах полыхало, выплескиваясь, багровое пламя, уши стояли торчком
по-волчьи.
вопрошающего взгляда. Одним прыжком я очутился в седле, дивный щит
слева, рукоять древнейшего из мечей смотрит из-за плеча, а удивительный
панцирь колышется на моей груди вместе с дыханием.
Георгия, приторочил к своему седлу и взобрался на коня. Моя рука,
отягощенная браслетами героя, выстрелила в направлении Зорра.
Глава 31