ничего более.
стоит им теперь появиться на улицах, как вокруг них немедленно соберутся
люди, тогда как держать их наготове, когда в них не было нужды, можно было
бы лишь ценой больших затрат, еще большего риска и усилий. Узнав этот
секрет, вожаки чувствовали себя так уверенно, как если бы их окружало
двадцать тысяч человек, покорных их воле. В субботу они весь день
бездействовали. В воскресенье придумывали способ иметь всегда своих людей
под рукой и внушить им полную веру в успех, и пока не пытались продолжать
то, что начато было в первый день.
другу Хью в воскресенье утром. Широко зевая, он приподнялся с соломы,
служившей ему постелью, и подпер голову рукой. - Или, может, он прикажет нам
опять приняться за дело? Как думаешь?
проворчал Хью в ответ. - А мне не хотелось бы сегодня, двигаться с места.
Тело у меня одеревенело, как у мертвеца, и я весь в царапинах, будто вчера
целый день дрался с дикими кошками.
восхищением глядя на лохматую голову, спутанную бороду и в кровь изодранные
руки и лицо сидевшего перед ним дикаря. - Черт, а не человек! Всегда лезешь
вперед и хочешь всех перещеголять. Оттого и достается тебе во сто раз
больше, чем другим.
глазами на дверь конюшни, в которой они лежали, - вот там стоит вояка почище
меня. Помнишь, что я тебе говорил? Ведь говорил же, что он стоит дюжины
других? А ты не верил.
приняв такую же позу, как Хью, и, тоже посмотрев в сторону двери, отозвался:
сейчас на этого паренька, что он может драться, как настоящий мужчина? И
черт знает, как глупо, что он забавляется, как мальчишка, игрой в солдатики,
вместо того чтобы отдохнуть как следует и подготовиться к новой драке на
пользу нашему благородному делу... А какой чистюля! (Мистер Деннис,
естественно, не мог сочувствовать такой прихоти.) Эта его чистоплотность,
ей-богу, - просто болезнь. В пять часов утра он уже мылся у колодца, а ведь
после всего, что проделано позавчера, он должен бы, кажись, в такой час
спать как убитый! Нет, где там! Проснулся я на минуту, смотрю - он уже у
колодца. И видел бы ты, как он, умывшись, втыкал эти павлиньи перья в свою
шляпу - смех, да и только! Жаль, что у него голова не в порядке! Ну, да кто
из нас без изьяна?
был, как вы уже, верно, догадались, Барнеби: со знаменем в руках он то стоял
на часах у открытой двери, в полосе солнечного света, то ходил взад и
вперед, тихонько напевая под разносившийся в воздухе звон церковных
колоколов. Стоял ли он, опершись обеими руками на древко знамени, или,
вскинув его на плечо, медленно шагал взад и вперед, все в нем - и опрятность
убогой одежды и прямая, величавая осадка - показывало, какой важной он
считал вверенную ему обязанность, как он был счастлив, как горд ею. Для Хью
и Денниса, лежавших в темном углу мрачного сарая, фигура Барнеби, яркий
солнечный свет и мирный праздничный звон колоколов, которому он подпевал,
сливались как бы в одну светлую картину в рамке двери, особенно подчеркнутую
мраком конюшни. Все это составляло такой контраст с ними, валявшимися, как
скот, в грязи на соломе! И на минуту-другую оба примолкли, почувствовав
что-то вроде стыда за себя.
это верно. Но зато работяга, каких мало. Сна, еды и питья ему требуется
меньше, чем любому из нас. И вовсе он не играет в солдатики - это я ему
велел стоять на часах.
разумной, - заметил Деннис, ухмыляясь, и сочно выругался. - В чем тут дело,
выкладывай!
как тебе известно, пришел сильно под хмельком, а вечером тоже здорово
нализался, не меньше, чем мы с тобой...
сена, храпел Саймон Тэппертит, и кивнул головой.
взрывом хохота, - задумали назавтра замечательную вылазку - в такие места,
где будет чем поживиться.
вот и я, например, сильно хочу свести с ним счеты.
говорил у меня дома? - осведомился Деннис, захлебываясь от удовольствия в
предвкушения поживы.
Побольше обиженных, жаждущих мести и все такое прочее, тогда дело у нас
пойдет вдвое быстрее. Ну, рассказывай, что вы затеяли!
похитить одну женщину. И я... ха-ха-ха!.. я тоже!
принципиально против женщин: они - народ ненадежный, увертливый и могут
опрокинуть все расчеты, ибо у них семь пятниц на неделе. На эту благородную
тему Деннис мог бы распространяться довольно долго, но вдруг вспомнил, что
еще не знает, какая связь между предполагаемой экспедицией и дежурством
Барнеби у дверей конюшни. На его вопрос Хью, из предосторожности понизив
голос, отвечал:
его друзьями... А я его хорошо знаю - если только он догадается, что мы
хотим с ними расправиться, он будет на их стороне и непременно постарается
им помочь. Поэтому я уверил его (мы ведь старые друзья), что лорд Джордж
избрал его для охраны этого места завтра, когда нас тут не будет, и что это
- великая честь. Вот он и стоит на часах и горд этим так, словно его
произвели в генералы. Ха-ха! Ну, что ты скажешь? Выходит, я - парень не
только отчаянный, но, когда надо, и осторожный, а?
храброго капитана - видишь, он уже просыпается. Вставайте, Львиное Сердце!
Ха-ха-ха! Развеселитесь и выпейте еще! Надо же вам опохмелиться, капитан.
Как говорится, - чем ушибся, тем и лечись. Велите подать вина, найдется чем
заплатить, хотя бы за двадцать бочек: здесь у меня под соломою запрятано
немало золотых и серебряных кубков, чаш и подсвечников, - он разворошил
солому и указал на свежевзрытую в одном месте землю. - Пейте, капитан!
немилостиво: две ночи погромов и попоек настолько ослабили его дух и тело,
что он едва держался на ногах. С помощью Хью он кое-как добрался до насоса
и, выпив изрядную порцию холодной воды, затем освежив голову обильным ее
потоком, приказал подать себе рому с молоком и позавтракал сухариками и
сыром, запивая их этим невинным напитком. Кончив есть, он удобно разлегся на
полу рядом со своими двумя товарищами (которые тоже подкрепились
соответственно своим вкусам) и стал излагать Деннису подробности завтрашней
экспедиции.
продолжался и с каким неослабным увлечением его вели все трое. Однако он не
носил утомительно-серьезного характера и оживлялся шутками, о чем
свидетельствовали частые и громкие взрывы хохота, от которых стоявший на
посту Барнеби невольно вздрагивал, удивляясь про себя легкомыслию товарищей.
Они не приглашали его в свою компанию, пока не наелись, напились, выспались
и наговорились всласть (разговор их продолжался несколько часов). Наконец в
сумерки они объявили ему, что намерены устроить небольшое шествие по улицам
(только для того, чтобы товарищи поразмялись - ведь сегодня воскресенье. Да
и народ будет разочарован, если ничего не предпринять), а он, если хочет,
может идти с ними.
синие кокарды, вышли на улицу без всякого определенного плана, с одним лишь
намерением наделать как можно больше кутерьмы. К ним стали присоединяться
другие, число их быстро возрастало, и они скоро разделились на группы.
Уговорившись встретиться на пустыре близ Уэлбек-стрит, они пошли рыскать по
городу во всех направлениях. Самая большая и быстрее других разраставшаяся
группа, в которой были Хью и Барнеби, двинулась в сторону Мурфилдса - им
было известно, что в тех местах есть богатая католическая церковь и живет
немало католиков.
всю мебель, оставляя внутри одни голые стены, и тщательно обыскивали все
помещения в поисках нужных им орудий разрушения. Молотки, кочерги, топоры,
пилы - все пошло в ход. Опоясавшись кто веревкой, кто - платком, всем, что
попадалось под руку и годилось для этой цели, многие затыкали за эти пояса
свое импровизированное оружие и в таком виде открыто шли по улицам, как
саперы на полевых маневрах. Вообще в этот вечер громилы уже ничуть не
стеснялись, не скрывали своих намерений и действовали даже без особого
азарта и спешки. В католических церквах они снимали и уносили все - кафедры,
скамьи, полы, а из жилых домов даже панели и лестницы. Все эти воскресные
упражнения они проделывали преспокойно, как рабочие - свое задание.
Достаточно было бы полусотни решительных людей, чтобы обратить их в бегство,
одна рота солдат разбила бы их в пух и прах. Но никто им не мешал,
блюстители порядка и не пытались их останавливать, те, на кого обращена была
их ярость, в ужасе бежали при их приближении, а остальные обращали на них
Володихин Дмитрий
Орлов Алекс
Корнев Павел
Андреев Николай
Суворов Виктор
Кервуд Оливер Дж.