read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


Лаял и скулил во дворе фотографии до утра посаженный на
цепь щенок Томик. Может быть, раздраженная его лаем, на весь
город каркала ворона в саду у Галузиных.
В нижней части города купцу Любезнову привезли три телеги
клади. Он отказывался ее принять, говоря, что это ошибка и он
такого товару никогда не заказывал. Ссылаясь на поздний час,
молодцы ломовики просились к нему на ночлег. Купец ругался с
ними, гнал их прочь и не отворял им ворот. Перебранка их тоже
была слышна во всем городе.
В час седьмЫй по церковному, а по общему часоисчислению в
час ночи, от самого грузного, чуть шевельнувшегося колокола у
Воздвиженья отделилась и поплыла, смешиваясь с темною влагой
дождя, волна тихого, темного и сладкого гудения. Она
оттолкнулась от колокола, как отрывается от берега и тонет, и
растворяется в реке отмытая половодьем земляная глыба.
Это была ночь на Великий четверг, день Двенадцати
евангелий. В глубине за сетчатою пеленою дождя двинулись и
поплыли еле различимые огоньки и озаренные ими лбы, носы,
лица. Говеющие прошли к утрене.
Через четверть часа от монастыря послышались приближающиеся
шаги по мосткам тротуара. Это возвращалась к себе домой
лавочница Галузина с едва начавшейся заутрени. Она шла
неровною походкою, то разбегаясь, то останавливаясь, в
накинутом на голову платке и расстегнутой шубе. Ей стало
нехорошо в духоте церкви и она вышла на воздух, а теперь
стыдилась и сожалела, что не достояла службы и второй год не
говеет. Но не в этом была причина ее печали. Днем ее огорчил
расклеенный всюду приказ о мобилизации, действию которого
подлежал ее бедный дурачок сын Тереша. Она гнала это
неудовольствие из головы, но всюду белевший в темноте клок
объявления напоминал ей о нем.
Дом был за углом, рукой подать, но на воле ей было лучше.
Ей хотелось побыть на воздухе, ее не тянуло домой, в духоту.
Грустные мысли обуревали ее. Если бы она взялась продумать
их вслух по порядку, у нее не хватило бы слов и времени до
рассвета. А тут, на улице, эти нерадостные соображения
налетали целыми комками, и со всеми ими можно было разделаться
в несколько минут, в два-три конца от угла монастыря до угла
площади.
Светлый праздник на носу, а в доме ни живой души, все
разъехались, оставили ее одну. А что, разве не одну? Конечно,
одну. Воспитанница Ксюша не в счет. Да и кто она? Чужая душа
потемки. Может, она друг, может, враг, может, тайная
соперница. Перешла она в наследство от первого мужнина брака,
Власушкина приемная дочь. А может, не приемная, а незаконная?
А может, и вовсе не дочь, а совсем из другой оперы! Разве в
мужскую душу влезешь? А впрочем, ничего не скажешь против
девушки. Умная, красивая, примерная. Куда умнее дурачка
Терешки и отца приемного.
Вот и одна она на пороге Святой, покинули, разлетелись, кто
куда.
Муж Власушка вдоль по тракту пустился новобранцам речи
говорить, напутствовать призванных на ратный подвиг. А лучше
бы, дурак, о родном сыне позаботился, выгородил от смертельной
опасности.
Сын Тереша тоже не утерпел, бросился наутек, накануне
великого праздника. В Кутейный посад укатил к родне,
развлечься, утешиться после перенесенного. Исключили малого из
реального. В половине классов по два года высидел без
последствий, а в восьмом не пожалели, выперли.
Ах какая тоска! О Господи! Отчего стало так плохо, просто
руки опускаются. ВсЈ из рук валится, не хочется жить! Отчего
это так сделалось? В том ли сила, что революция? Нет, ах нет!
От войны это всЈ. Перебили на войне весь цвет мужской, и
осталась одна гниль никчемная, никудышная.
То ли было в батюшкином дому, у отца подрядчика? Отец был
непьющий, грамотный, дом был полная чаша. И две сестры Поля и
Оля. И так имена складно сходились, такие же обе они были
согласные, под пару красавицы. И плотничьи десятники к отцу
ходили видные, статные, авантажные. Или вдруг вздумали они, --
нужды в доме не знали -- вздумали шести шерстей шарфы вязать,
затейницы. И что же, такие оказались вязальщицы, по всему
уезду шарфы славились. И всЈ, бывало, радовало густотой и
стройностью, -- церковная служба, танцы, люди, манеры, даром
что из простых была семья, мещане, из крестьянского и рабочего
звания. И Россия тоже была в девушках, и были у ней настоящие
поклонники, настоящие защитники, не чета нынешним. А теперь
сошел со всего лоск, одна штатская шваль адвокатская, да
жидова день и ночь без устали слова жует, словами давится.
Власушка со приятели думает замануть назад золотое старое
времячко шампанским и добрыми пожеланиями. Да разве так
потерянной любви добиваются? Камни надо ворочать для этого,
горы двигать, землю рыть!

4
Галузина уже не раз доходила до привоза, торговой площади
Крестовоздвиженска. Отсюда в дом к ней было налево. Но каждый
раз она передумывала, поворачивала назад и опять углублялась в
прилегавшие к монастырю закоулки.
Привозная площадь была величиной с большое поле. В прежнее
время по базарным дням крестьяне уставляли ее всю своими
телегами. Одним концом она упиралась в конец Еленинской.
Другая сторона по кривой дуге была застроена небольшими домами
в один этаж или два. Все они были заняты амбарами, конторами,
торговыми помещениями, мастерскими ремесленников.
Здесь, в спокойные времена, бывало, за чтением
газеты-копейки восседал на стуле у порога своей широченной, на
четыре железных раствора раскидывавшейся двери,
грубиян-медведь в очках и длиннополом сюртуке, женоненавистник
Брюханов, торговавший кожами, дегтем, колесами, конской
сбруей, овсом и сеном.
Здесь на выставке маленького тусклого оконца годами
пылилось несколько картонных коробок с парными, убранными
лентами и букетиками, свадебными свечами. За оконцем в пустой
комнатке без мебели и почти без признаков товара, если не
считать нескольких наложенных один на другой вощаных кругов,
совершались тысячные сделки на мастику, воск и свечи
неведомыми доверенными неведомо где проживавшего свечного
миллионера.
Здесь в середине уличного ряда находилась большая в три
окна колониальная лавка Галузиных. В ней три раза в день
подметали щепяшийся некрашеный пол спитым чаем, который пили
без меры весь день приказчики и хозяин. Здесь молодая хозяйка
охотно и часто сиживала за кассой. Любимый ее цвет был
лиловый, фиолетовый, цвет церковного, особо торжественного
облачения, цвет нераспустившейся сирени, цвет лучшего
бархатного ее платья, цвет ее столового винного стекла. Цвет
счастья, цвет воспоминаний, цвет закатившегося
дореволюционного девичества России казался ей тоже
светлосиреневым. И она любила сидеть в лавке за кассой, потому
что благоухавший крахмалом, сахаром и темнолиловой
черносмородинной карамелью в стеклянной банке фиолетовый
сумрак помещения подходил под ее излюбленный цвет.
Здесь на углу, рядом с лесным складом стоял старый,
рассевшийся на четыре стороны, как подержанный рыдван,
двухэтажный дом из серого теса. Он состоял из четырЈх квартир.
В них было два входа, по обоим углам фасада. Левую половину
низа занимал аптекарский магазин Залкинда, правую -- контора
нотариуса. Над аптекарским магазином проживал старый
многосемейный дамский портной Шмулевич. Против портного, над
нотариусом, ютилось много квартирантов, о профессиях которых
говорили покрывавшие всю входную дверь вывески и таблички.
Здесь производилась починка часов и принимал заказы сапожник.
Здесь держали фотографию компаньоны Жук и Штродах, здесь
помещалась гравировальня Каминского.
Ввиду тесноты переполненной квартиры молодые помощники
фотографов, ретушер Сеня Магидсон и студент Блажеин соорудили
себе род лаборатории во дворе, в проходной конторке дровяного
сарая. Они и сейчас там, по-видимому, занимались, судя по
злому глазу красного проявительного фонаря, подслеповато
мигавшего в оконце конторки. Под этим оконцем и сидел на цепи
повизгивавший на всю Еленинскую песик Томка.
"Сбились всем кагалом", -- подумала Галузина, проходя мимо
серого дома. -- "Притон нищеты и грязи". Но тут же она
рассудила, что неправ Влас Пахомович в своем юдофобстве. Не
велика спица в колеснице эти люди, чтобы что-то значить в
судьбах державы. Впрочем, спроси старика Шмулевича, отчего
непорядок и смута, изогнется, скривит рожу и скажет,
осклабившись: "Лейбочкины штучки".



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 [ 90 ] 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.