Чтение 90–й страницы книги ~Николай II~

Стрекотин: "Скоро спустился с Медведевым Акулов или еще кто-то, не помню.
("Акулов" - это Никулин, его чекистская кличка. - Авт.)...

В этот миг появилась неизвестная мне группа людей, человек шесть-семь.
Акулов ввел их в комнату... Теперь окончательно мне стало ясно, что это
расстрел..."

Итак, команда латышей-расстрельщиков (это были они) уже ждет. Та комната
уже готова, уже пуста, уже вынесли из нее все вещи.

Чего они ждут? Того же, что и Юровский, - когда приедет грузовик и к ним
присоединятся последние участники. А в это время Голощекин и Белобородов
тоже ждут ответа из Москвы, и грузовик с Ермаковым все задерживается...

В 21 час 22 минуты переправленная Зиновьевым Ленину екатеринбургская
телеграмма была в Москве.

По екатеринбургскому времени было 22 минуты двенадцатого. Но к тому
времени в Москве уже решили все вопросы.

Акимов: "СНК и ВЦИК написали телеграмму с утверждением решения.
Я.М.Свердлов послал меня отнести эту телеграмму на телеграф, который
помещался тогда на Мясницкой улице".

В это время в Екатеринбурге на втором этаже Ипатьевского дома спала
Семья. Точнее, спал он... А она? Она, наверное, как все последние ночи,
вслушивалась в звуки за окном... в эту отдаленную канонаду, сулящую скорое
освобождение. И ждала, когда придет долгожданный сон. Конечно же, она должна
была услышать шум грузовика, въехавшего во двор. (Ответ из Москвы был
получен глубокой ночью, и только около половины второго к дому Ипатьева
подъехал грузовик за трупами.)

По паролю "трубочист" ворота раскрываются, грузовик впускают во двор.

Юровский: "Грузовик в 12 часов не пришел, пришел только в 1/2 второго.
Это отсрочило приведение приказа в исполнение. Тем временем были сделаны все
приготовления, отобраны 12 человек (в т[ом] числе - шесть латышей) с
наганами, которые должны были привести приговор в исполнение. Двое из
латышей отказались стрелять в девиц... Отказались они стрелять в последний
момент. Мне пришлось их вывести и заменить другими... Когда приехал
автомобиль, все спали".

Павел Медведев: "Еще прежде чем Юровский пошел будить царскую семью, в
дом Ипатьева приехали из ЧК два члена. Один - Петр Ермаков (родом с
Верх-Исетского завода), а другой неизвестный мне..."

Имя другого "неизвестного" сообщает сам Ермаков: "Получил постановление о
расстреле 16 июля в 8 вечера... сам прибыл с двумя своими товарищами -
Медведевым и другим латышом, теперь фамилию не помню..."

"Товарищ" Медведев, приехавший с Ермаковым, - бывший матрос, член
коллегии Уральской ЧК Михаил Медведев-Кудрин.

(Когда-то в Баку Медведев-Кудрин был в одной подпольной организации РСДРП
с Мясниковым. В день Трехсотлетия Романовых они выпустили листовку, где
приговорили к смерти Николая. Месяц назад Мясников отчасти исполнил тот
приговор - организовал убийство родного брата Николая. Теперь настала
очередь Медведеву-Кудрину исполнить обещанное.)

КОМАНДА

Итак, команда в сборе.

Шесть "латышей из ЧК" (кто те неизвестные двое, которые отказались -
все-таки отказались!), среди тех, кто не отказался, по легенде, был Имре
Надь - буду-щий лидер венгерской революции 1956 года. Во всяком случае,
гибель Надя (бессудно расстрелян советскими войсками, ворвавшимися в
Будапешт) очень подходит к нашей истории: мистические совпадения,
мистические отмщения...

К латышам присоединятся Юровский, Никулин, Ермаков и двое Медведевых -
Павел, начальник охраны, и чекист Медведев-Кудрин.

Будет и еще один. Любопытнейший персонаж. К началу расстрела он подоспеет
сверху - с чердака, где сейчас стоит он у пулемета: Алексей Кабанов, бывший
лейб-гвардеец.

У царя была удивительная зрительная память. Охранник Якимов рассказал
следователю Соколову: "Однажды Кабанов дежурил на посту внутренней площадки.
Проходивший мимо царь, всмотревшись в Кабанова, остановился: "Вы служили в
моем Конном полку?" Кабанов ответил утвердительно".

Теперь прежний лейб-гвардеец Алексей Кабанов служит в ЧК и назначен в
Ипатьевский дом начальником пулеметного взвода.

Это "узнавание", возможно, все и решило. У Алексея Кабанова брат на
ответственной должности - начальник екатеринбургской тюрьмы. И решил Алексей
засвидетельствовать преданность новой власти участием в расстреле...

Павел Медведев: "Часов в двенадцать ночи (по-старому) в третьем часу
(по-новому) Юровский разбудил царскую семью... Объявил ли он, для чего их
беспокоит и куда они должны пойти, не знаю..."

Стрекотин: "В этот миг послышались электрические звонки. Это будили
царскую семью..."

Юровский: "Тогда я пришел и разбудил их. Вышел доктор Боткин, который
спал ближе к двери комнаты (нет, не спал доктор - последнее письмо писал, и
прервали его на полуслове)... Объяснение было дано такое: "Ввиду того, что в
городе неспокойно, необходимо перевести семью Романовых из верхнего этажа в
нижний"... Я предложил сейчас же всем одеться. Боткин разбудил остальных.
Одевались они достаточно долго, вероятно, не меньше сорока минут... Когда
они оделись, я сам их вывел по внутренней лестнице в подвальное помещение...

Внизу была выбрана комната с деревянной оштукатуренной перегородкой (чтоб
избежать рикошетов), из нее была вынесена вся мебель. Команда была наготове
в соседней комнате. Р[омано]вы ни о чем не догадывались".

Павел Медведев: "Наследника царь нес на руках. Государь и наследник одеты
были в гимнастерки с фуражками на головах. Государыня и дочери в платьях без
верхней одежды. Впереди шел государь с наследником. При мне не было ни слез,
ни рыданий и никаких вопросов. Спустились по лестнице, вошли во двор, а
оттуда через вторую дверь в помещение нижнего этажа. Привели их в угловую
комнату, смежную с опечатанной кладовой. Юровский велел принести стулья".

Юровский: "Ник[олай] нес на руках Алексея, остальные несли с собой
подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, А[лександра]
Ф[едоровна] спросила: "Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?"
Ком[ендант] велел внести два стула. Ник[олай] посадил на один А[лексе]я, на
другой села А[лександра] Ф[едоровна]. Остальным ком[ендант] велел встать в
ряд".

Стрекотин: "Всех их ввели в ту комнату... Рядом с моим постом. Акулов
(Никулин) вскоре вышел и, проходя мимо меня, сказал, для наследника
понадобилось кресло... видимо, умереть он хочет в кресле... Ну что ж,
принесем".

Никулин приносит те два стула, о которых писал Юровский. Один - для
царицы, другой - для Алексея. Стулья - не были капризом Александры
Федоровны. Она не могла долго стоять, у нее вечно болели ноги. Поэтому и
привезла она кресло-каталку. Не мог стоять и мальчик, у которого был тогда
приступ болезни. Вот отчего они "захотели умереть в креслах".

Медведев: "Государыня села у той стены, где окно ближе к заднему столбу
арки. За нею встали три дочери. Государь... в центре, рядом наследник, за
ним встал доктор Боткин. Служанка - высокого роста женщина встала у левого
косяка двери, ведущей в кладовую. С ней встала одна из дочерей. У служанки
была в руках подушка. Маленькие подушечки были принесены царскими дочерьми;
одну положили на сиденье стула наследника, другую государыне".

В это время Дерябин видит ту же картину, но с другой точки - через окно
полуподвальной комнаты: "Они разместились так: в комнате справа от входа
находился Юровский, слева от него стоял Никулин, латыши стояли рядом в самой
двери, сзади них стоял Медведев (Пашка)".

Дерябин видит через окно часть фигуры и главным образом руку Юровского.
Он видел, что Юровский говорит что-то, махая рукой. Что именно он говорил -
Дерябин не мог передать. Ему не слышно было слов.

Стрекотин: "Юровский скорым движением рук направлял куда кому нужно
становиться. Спокойно тихим голосом: "Пожалуйста, вы станьте сюда, а вы -
сюда... вот так, в ряд..." Арестованные встали в два ряда, в первом ряду -
царская семья, во втором - их люди. Наследник сидел на стуле... в первом
ряду стоял царь, в затылок ему стоял один из лакеев..."

Да, Николай именно стоял. Все было так же, как при том последнем
молебствии, когда раздалось "Со святыми упокой".

Все ясно в этой сцене. Неясно только одно: почему они так картинно
построились? Ну тогда, когда слушали молебен, они построились перед отцом
Сторожевым и дьяконом. Но теперь? Когда они пережидают? Ведь так объяснил им
Юровский: "пережидают возникшую опасность". Почему же они так странно,
живописно выстроились? И почему попросили только два стула, ведь
"пережидать" придется неизвестно сколько?

ФОТОРАССТРЕЛ

Этот человек позвонил мне по телефону после опубликования первой моей
статьи. Он начал сразу: "Я расскажу вам то, что говорилось второму поколению
советских разведчиков в разведшколе. Что такое второе поколение? Если Рихард
Зорге был первым поколением, то это 1927-1929 годы. Все они давно в могилах
- и вы вряд ли услышите это от кого-нибудь, кроме меня... Итак, на
разведуправских курсах нам рассказали следующее: надо было расставить Семью
как можно удобнее для расстрела. Комната была узкая - и боялись, что
сгрудятся. И тогда Юровский придумал. Он им сказал, что надо сойти в подвал,
потому что есть опасность обстрела дома. А пока суть да дело - их должны
сфотографировать. Потому что в Москве-де беспокоятся и слухи разные ходят -
о том, что они сбежали (действительно, в конце июня была тревожная
телеграмма об этом из Москвы. - Авт.).

И вот они спустились вниз и встали, для фотографии, вдоль стены. И когда
они построились..."

Как все, оказывается, просто! Ну конечно же, он придумал, будто Семью
собираются фотографировать. Возможно, даже пошутил, что он-де бывший
фотограф. Отсюда его команды, о которых пишет Стрекотин: "Станьте налево...
а вы направо". И отсюда спокойное подчинение всех действующих лиц этой