только всхлипнула: "Давидушка..." Тот прямо сбесился, как пёс, даром что
сонный... Климку с Серафимом вмиг порешил, за Юрия принялся... Тут я его и
достал! В спину под сердце ткнул!.. Он, хоть колдун, а подох...
Минкерфана? почему ранен? была ли погоня?
- Раненый мелко затрясся, как в лихорадке. - Я сказал стражникам у ворот, что к
своим суздальцам еду... со срочным поручением от воеводы... Они мне поверили,
уже начали открывать ворота... Как вдруг один из них возьми да спроси: "Ты от
какого воеводы? От Димитрия?". Я ответил, что да, от Димитрия... Тут я и
попался!.. Оказывается, Димитрия нет в городе, он осматривает наружные
укрепления... Я не растерялся, сразу припустил коня... проскользнул в щель
ворот - и сю... да... к вам... Мне стрелы вслед пустили, в плечо попали, коня
ранили... но погоню не послали... Конь мой на льду пал... я пешком побежал...
Бегу и думаю: только бы не... сбиться...
наконец, одолела его.
перевернул раненого, схватил за волосы, оттянул его голову назад и провёл
лезвием по горлу. Суздалец забился в предсмертных конвульсиях, но вскоре замер,
обмяк, его широко раскрытые глаза остекленели. Предатель сделал своё чёрное
дело, татары в нём больше не нуждались. Они не привыкли обременять себя заботой
о раненных; тем более им ни к чему лишние хлопоты с бесполезным уже
чужаком-урусом.
исчез в ночи. А спустя несколько минут на берегу запылал огромный костёр. Затем
вспыхнуло пламя уже в отдалении, ещё дальше, ещё и ещё... Целая цепочка огней
убегала на северо-восток, неся радостную весть: наёмные колдуны убиты! Ордынцам
не угрожает никакое чародейство, можно смело начинать штурм.
конными отрядами следовали пешие, за ними - вновь всадники. Над головами в
островерхих шапках пылали факела, поблескивали нагрудные пластины, плыл целый
лес копий. Скрипели колёса повозок и "пороков" - огромных стенобитных орудий;
ржали кони, громко ревели верблюды - диковинные горбатые животные, которых
татары привели из покорённой ими Средней Азии. Стучали по мёрзлой земле подковы
и ноги, звенела упряжь, бряцало оружие. Гудели барабаны, выли рога. Весело
переговаривались воины. Из уст в уста перелетало одно слово: "Минкерфан!
Минкерфан!" Ноги печатали с каждым шагом: Мин-кер-фан! Мин-кер-фан! Сотни тысяч
сердец бились в унисон: Мин-кер-фан! Мин-кер-фан! Мин-кер-фан!
раздавить, уничтожить очередную преграду на пути к последнему морю! Захватить
богатую добычу. Рабов - на восток, обменять на богатство. И - дальше, дальше,
дальше! Как завещал великий Чингиз. Пройти от края земли до края! Увидеть, как
взошедшее на востоке солнце скатывается в солёные воды последнего западного
моря...
двоюродного брата Менке с разумным предложением о добровольной сдаче города.
Однако подлые урусы наняли двух колдунов и уничтожили мирное посольство. Заживо
сожгли нечистым пламенем! Какая ужасная смерть... Думали, это злодеяние сойдёт
им с рук? Зря надеялись! Великий Бату скоро покажет им, как следует принимать
его послов.
смертью. Их бы на кол посадить, поджарить на медленном огне, сварить в кипящем
масле. По крайней мере, младший колдун, этот лекаришка, должен был издохнуть от
яда гюрзы... Но тогда покушение планировал старый олух Ярослав, и нет ничего
удивительного в том, что оно закончилось провалом. На сей же раз план убийства
разрабатывался при непосредственном участии великого Бату. И вот результат -
оба колдуна мертвы! Мёртв жалкий лекаришка и, главное, мёртв проклятый
Хорсадар, который уничтожил немало верных воинов. Но теперь он не опасен,
теперь он стал просто легендой, мёртвой легендой. А за его злодеяния поплатятся
упрямые урусы, не пожелавшие сдаваться на милость великого Бату.
роскошной, вышитой бисером, отороченной куньим мехом шапки и посмотрел в едва
зазеленевшую даль, туда, где находился ненавистный Минкерфан, к которому
тянулось войско, до сего дня невиданное в мире. Поначалу он и не думал собирать
такое количество воинов. Но князь урусов, этот государь Данила, нанял
колдунов... себе на горе! Ничего, пусть трепещут, глупцы, пусть раскаиваются!
Поздно, поздно...
Наглый выскочка Данилка рассчитывал использовать в битве с татарами это исчадье
ада, этого татя Давида. Он заключил сделку с дьяволом, уповал на нечистое
колдовство - и теперь его ждёт жестокая кара. Теперь у Данилки нет никаких
шансов, ибо воев у него вдвое меньше, чем у татар. А татары - это сила! Против
них не сдюжила ни одна северная земля, по которой они прошли, не устоит и юг
Руси. Падёт одряхлевшая "мать городов русских", и поведёт Бату своё воинство
дальше на запад - в Угорщину, в Польшу, в немецкие земли. О-о-о, татары - это
мощь!
Сынок Александр в Новгороде - вот молодец! До чего ловко он шведов уделал-то!
Как ни силён Бату, а не посмел ведь сунуться в новгородскую землю. Не дурак
татарин, чует, что не по зубам ему Александр. Молодчина сынок! Хоть он и не
жалует отца, но Ярослав на него не в обиде - это всё по молодости, по глупости.
Сегодня отец докажет старшему сыну, что и он не лыком шит. Бату не относится к
нему всерьёз; этому поганцу надобно одно - русских князей друг на дружку
натравить. А как Ярослав Всеволодович снимет с отрубленной головы Данилки шапку
Мономаха, наденет её на себя - обретёт тогда Русь своего истинного государя!..
который отнюдь не разделял восторгов старшего брата. Для него поход сводной
суздальской дружины в составе татарского войска был прежде всего позором. И
хотя Святослав никоим образом не симпатизировал Даниле Романовичу, вместе с тем
не считал правым и Ярослава. Поэтому рискнул вступить в тайные сношения с
самозванным государем, всем сердцем желая поражения врагам Руси. Ждал лишь
сигнала, чтобы поднять суздальцев на правое дело и бить татар вместе с войсками
Данилы, а там... Самозванец кое-что обещал, это так; но главное было уберечь
северян от позора.
Данила лишь дал понять, что это будет заметное, необычайное событие. В то же
время, таковым событием никак не могла быть гибель обоих нанятых колдунов!
Значит, либо самозванец издевался над ним (но зачем?), либо случилась настоящая
катастрофа. И Святославу Всеволодовичу оставалось лишь покорно принять позор,
неминуемо ложившийся на северные уделы Руси. Видно, такова их горькая доля, и
никакие колдуны не в силах изменить её, противостав победоносному шествию
проклятых ордынцев...
цепочку огней, Читрадрива обернулся и махнул рукой стоявшим внизу гридням. Те
мигом натянули на головы Юрию, Климу и Серафиму мешки, обвязали поверх
верёвками и поволокли в расположенный неподалёку поруб.
от того, добежит ли Тихон до татар, поверят ли они сообщению о гибели наёмных
колдунов, начнётся ли долгожданная переправа. Иначе пришлось бы отпускать ещё
одного пленника, а в наихудшем случае - срочно менять весь план сражения.
потому как идея использовать в своих целях подосланных князем Ярославом убийц
принадлежала именно ему.
чужие мысли, почему бы не попробовать заставить других думать о том, что им
необходимо. Приходилось экспериментировать осторожно, понемногу продвигаясь
вперёд. И всё это несмотря на колоссальную нагрузку в период подготовки к
отражению татарского нашествия!
Остромир дознался, кто из северян был близок с Артемием и прочими убитыми, без
труда нашёл среди них Серафима и Юрия и организовал слежку. Вскоре с очередной
группой суздальских добровольцев к ним в качестве подкрепления прибыли Клим и
Тихон. А ближе к зиме они стали увиваться вокруг слуг Карсидара.
наглядно показал, что решить дело одним лишь внезапным нападением нельзя,
"проклятых колдунов" врасплох не застанешь. Нужна "своя рука", предатель в
доме! А тут ещё лекарь Андрей переселился к воину Давиду - видимо, чтобы
сподручнее было вершить поганые колдовские делишки, направленные на защиту
выскочки Данилки. Вот удача!
Карсидар основательно поговорил с "избранниками", проинструктировал их, как
себя вести, чтобы не возбудить подозрений, в частности велел запрашивать цену
вдвое-втрое выше первоначально предложенной. Слуги охотно повиновались. А
позавчера они передали хозяину сонное зелье, которое должны были подсыпать в
еду.
четверых суздальцев не успела распространиться. Точная дата начала штурма была
известна вот уже больше недели - с помощью мгновенных перемещений Карсидар
регулярно совершал вылазки на левый берег и прослушивал мысли татарских
военачальников (а в последний раз, никем не замеченный, даже побывал в ставке
самого Бату). Теперь оставалось не спугнуть татар, чтобы они начали переправу
по заранее намеченному плану. Читрадрива битый час внушал Тихону картину
убийства, которое так и не произошло в действительности; затем суздальцу
прострелили плечо и выпустили его из города. (Затея с ранением была
рискованной, по дороге он мог истечь кровью, но с другой стороны, раненного
будут меньше расспрашивать, а значит, менее вероятно, что в его рассказе