собственной воле. В противном же случае она превращается в камеру пыток.
поглубже в покрывающую пол труху. Она отвратительно пахла, вызывала кожный зуд
и неудержимый кашель, раздражала глаза, но по крайней мере не обжигала. Тот же,
кто имел неосторожность прикоснуться к металлу, сразу зарабатывал волдырь.
людям, варившимся в их котле, казалось, что время остановилось. Не хотелось уже
ничего - ни возвышенного, ни земного, - а только глотка свежего воздуха да
пригоршни холодной воды. Ради них можно было отречься от Бога и продать душу
дьяволу.
пучины или покорно ждал неизбежного конца. Сознание раз за разом покидало
людей, и мучительный бред перемешивался с еще более мучительной явью.
сквозь рваное отверстие в потолке салона уже не кипящую на адском огне кашу из
золотистых зерен, а глухую серую муть, готовую вот-вот разразиться дождиком. И
впервые после наступления Великого Затмения это постылое, ущербное небо
показалось ему на диво прекрасным...
степени, но главное - все остались живы. Боль сейчас играла даже положительную
роль - заставляла бдолах действовать на всю катушку.
Поскорей бы до лужи какой добраться или даже до болота. Залезу, как бегемот, по
самые ноздри в воду и буду целые сутки отмокать.
Смыков глянул на свои "командирские". - Если, конечно, к этому времени мы не
сменим дислокацию.
Бушлык, Смыков даже не заикался.
влага возвращалась обратно), и все, забыв о боли, поспешили наружу.
капли.
нее. Даже Толгай, испытывающий к водной стихии сложные чувства, теперь
радовался, как ребенок.
реагировали на ниспосланное небесами благодеяние.
границу с Гиблой Дырой, - говорил Цыпф. - Ведь дикари свободно перемещались из
страны в страну и даже пленных с собой уводили. Вспомните рассказы Эрикса.
быльем поросло, - возражал Смыков. - Размежевка получилась. Мало ли какие
чудеса сейчас случаются.
давайте и взглянем на нее еще раз.
погребения Эрикса. - Черное яйцо.
Эрикса изображена уходящая в сторону крутая дуга. Видите?
упираться Смыков.
ясном уме! Мы ведь уже убедились, что все ориентиры указаны очень точно.
по маршруту, указанному Эриксом. Уверен, что он выведет нас в Гиблую Дыру или
какое-нибудь другое более или менее пригодное для жизни место.
подождем его здесь?
Лучше сковорода, чем духовка.
встретимся, - закончил Лева. - Скорее всего они уже перебрались к границе
Эдема. Косят бдолах и воюют с нефилимами. Мы для них давно уже мертвецы.
оглянулся), прежде чем на горизонте вновь замаячил раскинувшийся над
Будетляндией шатер небесного невода. Все это время они пили только дождевую
воду, которой в день набиралось не больше половины котелка, и поэтому первое,
чем они занялись, покинув Бушлык, были поиски пристойного водопоя (как ни
велика была жажда, но пить из первой попавшейся лужи или грязной сточной канавы
не хотелось).
заброшенных домов на вместительную кладовую, замаскированную от посторонних
глаз роскошным, но сильно попорченным молью гобеленом. Содержимое кладовой
весьма пострадало от гниения и грызунов, но, к счастью, эти напасти не
коснулись жестяных банок и стеклянных бутылок. Нашлись и соки, и шипучка, и
даже пиво.
много дней - позволила себе отдых под крышей. Развлекались при этом как могли.
Лилечка играла на губной гармошке, Толгай исполнял военные танцы своего дикого
народа, а Зяблик обучал всех желающих способу хорошенько забалдеть даже от
обыкновенного пива - для этого его не нужно было хлестать из стакана, а
неторопливо зачерпывать чайной ложечкой.
декламировал мрачные и малопонятные для непосвященных орфические гимны.
покатывались со смеху.
загаженный аггелами, а потом и виллу, в подвале которой недавно томился Цыпф.
Похоже было, что каинисты действительно покинули этот край. Об их присутствии
теперь напоминала лишь огромная сковорода, брошенная в пересохшем бассейне, да
обрывки окровавленных бинтов на полу гостиной.
забывали - постоянно высылали вперед дозорного и, презрев советы Эрикса,
сторонились открытых мест. Пережитый в Бушлыке кошмар уже начал забываться, а
ожоги, благодаря бдолаху, быстро заживали.
разглядеть вдали огромное черное яйцо, возвышающееся над окружающими зданиями
едва ли не наполовину.
ни се, или похуже.
Зяблика. - Вот чего я не люблю, так это неопределенности. Если вы что-то
подозрительное видели, так прямо и скажите.
Сам не могу понять. Предчувствия дурные... Как-то все не так, как раньше...
не так было. Я по утрам дверь спальни не рукой открывал, а... хм-м... совсем
другой частью тела. Вы, братец мой, капризным стали, как баба на сносях. И то
вам не так, и это... Говорите откровенно, можно нам вперед идти или нет?
Как говорится, пуганая ворона и куста боится.
поинтересовалась Лилечка.
смущение. - Вы только не подумайте чего... Будто я нарочно шухер поднял... Но
по щепотке бдолаха не мешало бы людям выдать. Кто сейчас его употреблять не
будет, пусть наготове держит.
блокнота пару листиков, свернул шесть аккуратных фунтиков.
бдолахом. - Не сахар ведь...
встревоженные словами Зяблика. Однако уже через пару километров напряжение
рассеялось. Все вокруг, казалось, дышало покоем. Небо по-прежнему оставалось
серым, но обликом своим не грозило в любую секунду рухнуть на землю. Трава и
листья тускло поблескивали после недавнего дождя. Стайки пестрых птиц, которых
они перепугивали с куста на куст, издавали мелодичные стрекочущие звуки.
Нежилые дома вокруг хоть и имели запущенный вид, но не рождали ассоциаций с
огромным заброшенным погостом.
Русанов Владислав
Прозоров Александр
Земляной Андрей
Суворов Виктор
Херберт Фрэнк
Андреев Николай