после того, как он убил Черного Клейта. Александр пил в одиночестве ночи
напролет, а днем совещался с архитектором из Афин Стасикратом,
прославившимся величественными постройками.
виде храма из кедра и сандалового дерева, с огромным количеством мирра и
нарда. Пламя, напомнившее Таис пожар Персеполиса, поглотило тело героя.
Александр после семидневного пьянства на поминках - в них участвовало
несколько тысяч человек - отправился в северные горы покорять касситов -
горцев, не боявшихся великого царя, от одного имени которого разбегались
иные войска.
Неарха, а теперь главный начальник империи. В расстройстве от смерти
друга, опухший от ночных пиршеств, в которых он вынужден был принимать
участие, Птолемей явился к Таис перед выступлением, долго говорил с ней.
Он поведал страшную тайну, которую он хранил десять лет, со времени
посещения Александром оракула Аммона в оазисе Ливийской пустыни. Тогда
Птолемей подкупил младшего служителя талантом золота, чтобы он подслушал
пророчество оракула. Александру предсказана смерть в молодом возрасте, он
проживет немногим более тридцати лет...
произнести страшного слова, - тогда огромное завоеванное царство
развалится, перестанет существовать, ибо один Александр может управлять
им, изнемогая от великого множества дел... Ты не слушаешь меня?
неистов, так спешил пробиться на край Мира, к берегам Восточного Океана.
Ведь он-то знал предсказание и носил в себе как отравленный нож на голом
теле!
Аммона верно, тогда я первый выступлю за раздел империи и буду требовать
себе только Египет. Он далеко в стороне и лежит на Внутреннем море, это
мне и нужно. А ты поедешь со мной, чтобы стать царицей Египта?
Неархом, а я останусь в Вавилоне его наместником и верховным стратегом
Азии. Но ты не ответила мне на очень важный вопрос!
Персиянка останется в Персии, я отдам ее замуж за одного из сатрапов
восточных границ... Но берегись испытывать мое терпение, я могу увезти
тебя, когда хочу и куда хочу, связанную и под сильной стражей!
твоя венчанная жена. Милый военачальник, таких, как я, силой не берут. Мы
или умираем, убив себя, или убиваем того, кто позволил себе это насилие.
Впрочем, ты не эллин, а македонец, одичавший в походах, хватая беззащитных
жен, как всякую другую валяющуюся под ногами добычу.
пальцами, опомнился, отдернул, будто обжегшись.
может быть, высшего военачальника Александра унесли бы отсюда бездыханным
трупом.
казни!..
Научись сдерживаться, когда твои желания не исполняются, иначе ты не
станешь настоящим царем, Птолемей! Насчет казни не слишком уверена, пока
жив Александр! Кроме того, есть и яд.
прошел долгую войну, бесконечные убийства и насилия, привык к
беспрекословному и мгновенному повиновению, он повторил свой вопрос о
Египте.
чтобы при мне не было ни второй, ни третьей царицы. Зачем тебе я,
непокладистая и непреданная?
красоту, ум, знания и умение обращаться с людьми, понимание искусства.
Лучшей царицы мне не найти для древней страны, где вкусы людей устоявшиеся
и безошибочные, где легко отличают настоящее от пустяка.
мне?
там гораздо дольше, чем того требовало покорение касситов, разбежавшихся
по Парфии и Гиркании. Не собирался ли Александр вновь посетить Море Птиц?
друга, измученный горой ненавистных дел по управлению империей, где его
привычка к молниеносным решениям не помогала, а скорее мешала ему, он
просто не хотел возвращаться в Вавилон. Из Эллады прибыли нехорошие вести.
Гарпал, беглый казначей, и Кассандр об(r)явили Александра безумцем, об(r)ятым
манией величия. Однако слава великого полководца была слишком велика. В
Элладе считали величайшим его деянием возвращение всех статуй из Азии,
вывезенных прежними завоевателями. Ему поклонялись, как современному
Гераклу. Изменник Гарпал плохо кончил - его казнили.
предложил Александру совершить неслыханное - изваять его статую высотой в
шестьсот локтей, обработав гору Атос в Халкидике. Александр лишь
рассмеялся и сказал, что исполинские пирамиды Египта ничего не говорят о
построивших их владыках. Сам по себе великий размер еще не означает
великой славы.
ветеранов под начальством Кратера. Они были отпущены Александром с
почестями и огромными наградами. Фаланга и агрианская конница перестали
существовать. Все эллинские наемники, оставленные в построенных крепостях
и Александриях, тоже вернулись на родину.
известняка на холме около Экбатаны, откуда открывался вид на восточную
равнину, поросшую серебристой травой. Таис полюбила ездить сюда вместе с
Эрис. Она вспомнила, как незадолго до своей болезни Гефестион рассказывал
ей об удивительном подвиге индийского мудреца гимнософиста Калинаса.
Калинас пришел к Александру и об(r)явил о своем решении покинуть пределы
этой земли. Царь сначала не понял его и обещал ему сильный конвой. Старик
пояснил, что чувствует себя плохо и не желает больше жить, так как
находится далеко от родины и не сможет ее достигнуть. По просьбе индийца
воины сложили большой костер. Александр, думая о жертвоприношении, подарил
Калинасу коня в полной сбруе и пять золотых чаш. Мудрец отдал дары
строителям костра, а сам улегся наверху и велел поджигать со всех сторон.
Старик лежал совершенно неподвижно в дыму и пламени кострища. Александр,
потрясенный таким мужеством, велел трубить во все трубы, приказал, чтоб и
слоны отдали гимнософисту царский привет своим ревом. Со смертью Калинаса
воины долго не могли смириться. По их мнению, они утратили человека,
охранявшего армию в походе. Гефестион считал смерть индийца великим
подвигом, достойным подражания. Он хотел бы найти в себе такую же
стойкость и, без сомнения, говорил об этом Александру. Гигантский костер
был посмертным ответом царя на слова друга. Пустынный холм, где месяц
назад кипела работа, прибрали, вычистили. Вокруг мавзолея посадили кусты и
цветы. Таис хорошо мечталось здесь о надвигающихся переменах жизни.
Птолемей пока ничего не устроил сыну, клянясь найти лучших учителей
гимнастики и военных упражнений сразу после возвращения в Вавилон с
Александром, которого он не смог оставить сейчас одного.
приехав к могиле, увидела с холма приближавшийся большой отряд. Они
остановились примерно в пяти стадиях от мавзолея. Двое отделились от них и
медленно поехали к холму, высокие, в сверкающих шлемах, на вороном и сером
в яблоках конях. Сердце Таис взволнованно забилось. Она узнала Александра
и Птолемея. Царь в память своего Букефала впредь всегда выбирал вороных
лошадей. Шесть персидских юношей ее охраны, назначенной Птолемеем,
повскакали в тревоге и выбежали из тени одинокого вяза, где ожидали свою
подопечную. Таис успокоила их. Воины не стали садиться на коней, а
выстроились поодаль, почтительно склонив головы.
светло-синих эксомидах, словно две статуэтки коринфской и египетской
бронзы, стоявших на белых ступенях временного мавзолея. Он спрыгнул с коня
на ходу и быстро подошел к Таис, протягивая ей обе руки.
Александр. Он улыбался, но глаза его смотрели печально. - Мне бы хотелось
поговорить с тобой до возвращения в Вавилон.
отдохнуть с концом похода. Я назначу тебе свидание здесь и извещу тебя. Ты
разрешишь мне, Птолемей? Ведь твоя жена - мой друг!
просишь ты, всемогущий царь?