московитов спасли его, охранив от неминуемой смерти... Неужели надобно
предать Алексия во второй раз?!
чувств, что бушевала в душе Коккина, с расчесанною, волосок к волоску,
бородою, в строгом опрятном облачении схимника. Поклонил, сел в
предложенное креслице. Замер, глядя строгими глазами в страдающие очи
патриарха.
мне другом! - воззвал Филофей с душевною мукою. - Я должен, должен ему
помочь! Владимирское княжение станет со временем оплотом православия в
землях полуночных...
ужаснувши тому, что Киприан повторил словесно запрятанное в тайная тайных
его души. - Ежели литовских князей удастся крестить! - твердо докончил
Киприан, не опуская взора, и, помолчав, тихо добавил: - Чего, чаю, никак
не возможет свершить кир Алексий!
Филофей, водя глазами по спокойному лицу помощника и инквизитора своего. -
Да, ты прав! И уже король польский, Казимир, требует поставить особого
митрополита на западные, подчиненные ему епархии, угрожая в противном
случае обратить тамошних русичей в католичество...
скрытой обиды.
поведать тебе...
патриархии проходили через его, Киприановы, руки.
и себя самого, возразил Филофей.
лица, хотя и облеченные высоким саном, - ничтожны! - отверг Киприан, все
так же строго и настойчиво взирая на мечущегося в огне уязвленной совести
Филофея. Он сидел выпрямившись, легко уронив на подлокотник руку с
перстнем-печаткою. Сидел, ухоженный и строгий, полный скрытых,
контролируемых разумом сил, и ждал единого истинного, как полагал он,
решения, отдающего далекого московского митрополита в руки судьбы.
потом, кто знает, примет ли православие Ольгерд?
православия! - чуть надменно возразил Киприан.
покончить с Москвой, греческая патриархия потеряет для себя навсегда
Владимирское княжество! - возразил, обретая силу голоса, Филофей. - Нынче
мы должны помочь кир Алексию! - Он приодержался и сумрачно поглядел на
сожидающего конца патриаршей речи и пока еще ничем не убежденного
Киприана. - Но затем... Ежели грамоты мои не возымеют успеха... Затем - и
невдолге, может быть, уже теперь! - я пошлю тебя, сыне, в Литву, дабы ты
возмог содеять там то, чего никогда не содеет кир Алексий, смертно
ненавидимый Ольгердом!
скажу, разрешаешь ли ты мне испытать всякие и любые средства для
достижения великой цели: приобщения к православию княжества Литовского?
скорее прошептав, чем воскликнув:
Филофей поставил локти на стол, закрыл лицо руками.
физическое наслаждение от работы. Вот и сейчас, когда он сел за послание к
московскому великому князю, его объяло блаженное состояние уверенности в
себе и непогрешимости начертанных на александрийской бумаге слов.
возлюбленный сын нашей мерности, кир Дмитрий, молим Вседержителя Бога
даровать твоему благородию здравие, душевное благорасположение, крепость и
благосостояние телесное, жизнь мирную и многолетнюю, приращение и
продление дней твоих...>
чернил, продолжил:
благополучно вместе с твоим человеком Даниилом. Я узнал о том, что твои
дела и правление идут хорошо... Да, я молюсь о вас и люблю вас всех
предпочтительно перед другими, но всего более люблю твое благородие и
молюсь о тебе, как о своем сыне за твою любовь и дружбу к нашей мерности,
за искреннюю преданность святой божьей церкви, за повиновение и
благорасположение к преосвященному митрополиту Киевской и Владимирской
Руси, во святом Духе возлюбленному брату и служителю нашей мерности, ибо я
узнал, что ты уважаешь и любишь его и оказываешь ему всякое послушание и
благопоклонение, как он сам писал ко мне, - и я весьма похвалил тебя и
порадовался о тебе... И впредь поступай так! Ибо настоящий митрополит -
великий человек!> - писал Филофей, вдохновенно перекладывая на Дмитрия
заботу об Алексии, коего он опять почти предал... Нет же, нет! Не предал,
но токмо предостерег и укрепил! (Ибо задачею Киприана будет свести в
любовь все враждующие тамо княжества, направив их к совокупному одолению
на неверных агарян.)
неблагозвучными словосочетания, подумал, воздыхая и хмурясь, дописал:
отправлены туда. Ты можешь видеть их и узнать от митрополита Киевской и
Владимирской Руси. Сделано так, как ты желал: я тебя весьма похвалил...
Напротив, сильно опечалился и разгневался на других князей... Проси чего
хочешь, ибо я - твой отец, а ты - мой нарочитый сын; также сын мне и брат
твой, кир Владимир, которого я весьма люблю и уважаю за его добрые
качества, и пишу к нему то же самое... Да сохранит Вас Бог здравыми,
невредимыми и превыше всякой напасти>.
весна. Он протянул ноги к жаровне, подумал. Отлучение от церкви потребует
синклита иерархов и не может состояться скоро. Два-три месяца потребуется!
Что изменится за это время в русской земле? Здесь - еще кусок империи
отхватят турки, еще какую-нибудь красавицу покорит Палеолог... Из империи
уходила жизнь, кровь вытекала из ее немеющих в смертной истоме членов...
святом Духе возлюбленный брат и сослужитель нашей мерности. Молим...
даровать крепость телесную... благо...>
обращался к нему со всякою надобностию.
сильно люблю тебя, считаю своим близким другом, убежден, что и ты любишь
меня... Просимое тобою будет исполнено...>
в сей миг истинную любовь к Алексию!
отправлены к ним грамоты. (<Будут отправлены!> - поправил себя Филофей.)
Кроме того, отправлена грамота и к новогородскому епископу, о чем ты
узнаешь из ее содержания>.
слабеющие глаза, растер пальцами подглазья. Подумал о том, что черновые
грамоты, столь легко набросанные им нынче, будут паки и паки обсуждаться
синклитом, переписываться и перебеливаться и тогда уже, видимо в начале
июня, окончательно оформленные, пойдут на Русь.
нашей мерности, молим Вседержителя Бога даровать всем вам здравие и
благорасположение душевное, и крепость...>
слушаться митрополита киевского и владимирского Алексия, уверял, что если
бы смог, то обошел бы все города и веси, но поскольку это невозможно, то
посылает пастырей, среди коих досточтимый митрополит Алексий отличен
святостью, и ему должны оказывать великую честь и благопокорность...
участие в войне против Ольгерда, и особую - князю Святославу Смоленскому,
подтверждающую отлучение, наложенное на смоленского князя Алексием,
надлежало сочинить и утвердить соборно, всем синклитом.
откинувшись в кресле, смежив очи, и вспоминал решительное лицо Алексия,
его глубокие, родниковые глаза, лобастую голову, его прямоту и
мужественную твердость - все то, чего так не хватало самому Филофею!
старые нижегородские счеты, и ратники шли в поход с радостью. До боя не
дошло. Сметя силы, Осан покорился, выслал дары и сам убрался из города.
Еще одна победа, еще одно одоление на враги!
Лукин Евгений
Афанасьев Роман
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Витковский Евгений
Березин Федор