прямой кишки. Но я и не думал потешаться: лет... э-э-э... надцать тому
знавал я одного пар-нишу, попал он к нам сразу после учебки за пьяную
самоволку, на перевоспитание, а духи возьми да и накрой той же ночью точку
массированным минометным огнем! Парня я нашел в полуобморочном состоянии,
контуженным, с мокрыми насквозь штанами... И что потом? Через полгода более
дерзкого рейдовика в этой части просто не было: парень лез на все рожоны как
черт, не боялся ни духов, ни шайтанов с дэйвами, а вот от посвиста мин
бледнел как полотно, и только наработанный авторитет среди пацанов мешал ему
добросовестно кувыркнуться в обморок.
ему упирается ствол, сжимаемый рукой парня с холодными глазами, плюньте ему
в рожу, как лгуну! Только матерый волкодав способен этот холод "не
заметить", чтобы остаться в живых! Он просто не успеет этого сделать, потому
что начнет действовать, говоря казенно, отреагирует адекватно. Но потом -
вспомнит, непременно вспомнит, и будет тушить ледяное пламя водочкой,
переживая, пережигая испытанный страх. Вместе с нервами.
на сиденье, оставил свертки с водительскими покупками на асфальте: кто
знает, может, мужчинка любимой дочке подарок к совершеннолетию прикупил, а я
лишу невинную девушку праздника? Не бывать тому.
ободряюще сказал я мужичку, вот только услышал он меня или нет, не знаю. Я
же аккуратно вырулил на проспект и неспешно, не превышая скорости, поехал
прочь. Это раньше победившим считался тот, за кем осталось поле боя. Теперь
это тот, кто выжил.
где располагались заводы: Моторостроительный, "Точприбор", Турбостроительный
и еще три-четыре гиганта социалистической индустрии. Когда-то не просто
город в городе; в масштабах страны - государство в государстве, поставившее
себе на службу самые блестящие умы.
прошел и мчусь я не просто с непозволительной, с запредельной скоростью. И
тут я заметил женщину. Она стояла у обочины, обессиленно опершись о столб.
Моих лет, закутанная в теплый пуховый платок, женщина плакала. Нога сама
нежно вдавила педаль тормоза, руки поиграли рулем, чтобы автомобиль не
заюзовал по скользкой дороге. Остановившись, подал автомобиль назад,
приоткрыл дверцу:
узрела и белый шелковый шарф, и пальто. Губы ее скорбно опустились.
в комочек, произнесла едва слышно:
плечами, заговорила тихо, как-то обреченно, даже не жалуясь, словно читала
статью в дурной газетенке про чужую жизнь:
Завтра ее выпишут. А в больнице хоть кормят. Пусть два раза в день, но
кормят. А мне зарплату с июля не платили. С дочкой три раза в день картошку
и едим. А вчера она мне сказала: "Мама, я пойду проституткой работать. Чтобы
бабушка не ослепла". А я, как дура, пощечину ей залепила, губы разбила.
Дура. Разве девчонка виновата? Ей тринадцать лет всего. Разве она виновата?
И занять не у кого. Заберу завтра маму домой. Насидится. Слепая и голодная.
Господи, что ж за горе такое...
были. Сунул женщине:
руки. - Ой...
сотенных, прижала к себе.
пальто. Наконец ей это удалось. - Я... Я теперь что-то должна сделать?
плечи затряслись, и она зарыдала в голос...
зарплату... Когда все это кончится... Когда... - причитала она тихонечко,
словно жалуясь не только за все прошлые обиды, но и за все будущие...
деньги?
вдруг похорошело...
На миг будто все существо ее разом захолонуло страхом, кажется, я физически
почувствовал это... Страхом, что все это была злая, неумная шутка, и этот
парень отнимет деньги и укатит, посмеявшись зло, и она останется стоять на
стылом ветру, обдаваемая грязными брызгами от равнодушно пролетавших мимо
иномарок...
кое-как выбралась из машины, запнулась, повернула лицо ко мне:
простит, я знаю.
видел ее фигурку в мглистом мареве и успел заметить, как женщина тихонечко,
вроде тайно, осенила меня крестом.
мглистой громадой. На улицу выходила глухая, с закопченными стеклами стена
одного из цехов; рядом высилось сравнительно новое здание заводоуправления.
Восемнадцатиэтажный корпус стоял несокрушимым айсбергом. Когда-то он вмещал
в себя сотни, тысячи итээров, мелких управленцев, несметное количество
бухгалтеров и счетоводов, профсоюзных теток и комсомольских долгорожих
мальчиков, секретчиков первого отдела и неподкупно-занудных кадровиков,
зеленых лицами работников многотиражки "Приборостроитель" и партгрупоргов,
щеголявших в обшарпанных костюмчиках завзятых второгодников и
галстуках-самовязах, вещателей заводского радио и социологов с
конфликтологами, профилактологов местного санатория и наркологов центра
борьбы за трезвость, массовиков-затейников, заводских летописцев, ваятелей
светлых образов Ильичей и художников-оформил, "богомазов", заполонивших
заводскую территорию и сопредельные улицы-закоулки ветхозаветными ликами
Маркса-Энгельса-Ленина и графиками досрочных перевыполнений... Как при всей
этой своре завод умудрялся еще и выпускать изделия под длинными и
малопонятными цифровыми аббревиатурами и пугать вероятного противника
исключительной точностью приборов наведения страшных баллистических ракет -
сие вопрос, покрытый мраком непроницаемой тайны не только для их разведки,
но и для нашей.
представительских машин, явно не ворованных с немецких автобанов, а
доставленных прямиком с заводских линий "Фольксвагена", "Даймлер-Бенца" и
"Ситроена", Как и следовало ожидать, капитаны, мичманы и прочие старшины
производства не потерялись в рыночном море, и схема проста как яйцо: заказы,
которые выполняют работяги, покупает у них не сам заказчик, а ЗАО
"Точприбор", составленное из тех самых офицеров завода, за символические
деньги. Само же ЗАО оплату получает сполна: акционерам есть на чем ездить и
что попить-покушать. Вот только одно плохо: содержали бы уж своих работяг
хотя бы как рабочую скотину, а не как пыль лагерную! Ладно, все это лирика.
Мир подлунный мне не переделать, да я и не собираюсь. Меня интересует совсем
другое.
заводе, изготовивший нечто, ради чего кладут трупы не просто пачками -
штабелями. Невзирая на лица и ранги.
действительно изобрели абсолютно, принципиально новую систему
кибернетической памяти. Превосходящей имеющиеся аналоги не просто в разы, в
десятки раз со степенями! Что это означает? Что будет, если этим завладеет
вероятный противник, уже полтора десятилетия изображающий из себя сердечного
друга и делающий все возможное, чтобы укатать нас и превратить в послушную и
подвластную территорию?
наведения еще оставшихся ракет - на свалку, можно вместе с самими ракетами,
ибо без работающих кибернетических начинок, пунктов слежения и управления,
они - просто груда металлолома с крылышками. И заткнуть ими нечего.
Флинт Эрик
Афанасьев Роман
Акунин Борис
Орлов Алекс
Пехов Алексей
Каргалов Вадим