Читая на дежурстве эти книги, он испытывал только щемящий душевный голод.
Подумать только: Толстой, Чехов. Достоевский писали в то же время.
это все была и его жизнь, которой он здесь лишился. Но когда он вспоминал
страницы, посвященные Платону Каратаеву, его кроткую, покорную
беззлобность к врагу, его способность тихо, безропотно, беспечально ко
всему приспосабливаться, умиленно радоваться просто оттого, что он
существует, этот Платон мгновенно представал перед ним в обличье курсанта
Денисова по кличке "Селезень".
улыбка. В своем "сочинении" Денисов писал: "Как известно, человек
рождается в жизни один раз. Но при этом от него независимо, какой страны
он получается гражданином. В силу такого стихийного обстоятельства я
оказался советским".
французского трофейного обмундирования, какие получше. Долго искал такие
ботинки, калуки и подошвы которых были меньше стоптаны, заведомо зная, что
носить ему все это не доведется и после окончания курсов выдадут все
другое. Но хозяйственный инстинкт был выше реальных обстоятельств. И
Денисов счастливо улыбался, когда ему удалось сыскать в груде обуви пару
ботинок на двойной подошве.
серьезного потребителя.
брови, уши, скулы и даже жесткие волосы на темени. Охотно обменивал
сигарету и отломанную половину другой на порцию маргарина.
хорошую отметку, огорчался плохой. И был по-своему смекалист.
деловитый тенорок. Рассуждает, наверное лежа на койке:
не помер. И бою конец. Очень было неприятно предполагать все время, что
все именно в твое тело стреляют. Подходит немец. Встал перед ним, от
страха дрожу. Гляжу - чкловек как человек. Улыбаюсь деликатно. Ну, он меня
и пожалел. Ведет, автоматом в спину пихает. Кругом наши ребята лежат.
Жалею. Поспешили. А загробной жизни-то нет. Землячок мой в нашей роте был.
Его бы я еще насчет плена постеснялся. Но он раньше, в санбате, помер.
Значит, свидетелев нет. А я оказался живучий. Имею возможность на
дальнейшее существование. Мне ведь самой лучшей жизни не надо. Мне бы
только избушка и солнышка чуток, ну и чтоб пища. Я без зависти. Меня сюда
только за одно поведение прислали. Я и в лагере жить привык. Наспособился
ко всему. Люди огорчаются наказанием несправедливым. А я что же, ничего,
продолжаю жить, только маленько сощурюся, и ничего - существую. Есть
причины, от нас зависимые, а есть независимые. Есть лагеря, есть школы для
шпионов - тоже. Кто-то же все равно место займет. А почему не я? Не пойду
- другой пойдет. Механика ясная.
Лицо его после ожога в глянцевитой, тугой, полупрозрачной розовой коже. В
анкете записано - сапер. Вайс подозревает: танкист или летчик, обгорел в
машине.
силу грамотности, полагаю, уважут. В колхозе я всегда на чистой,
письменной работе был.
начальство чтить и уважать. Ум у меня, может, и небольшой, но чуткий.
Велели во время коллективизации жать - ну я и жал. Но кого по моей
статистике высылали, перед их родственниками потом извинялся. Не я.
Власть! Оспорю - меня заденут. Понимали. Народ у нас сознательный. Другим
в окошко стреляли, мне - нет. Я человек простодушный и тем полезный.
валяй плюнь! Утрусь - и ничего. Если только ты не заразный. Плевок - это
только так, видимость. А вот если ты меня где-нибудь захочешь физически...
Тут я тоже тебе самооборону не окажу. Но начальство будет точно знать, кто
мне повреждение сделал. Поскольку я теперь на из инвентарном учете.
раздумчиво.
провокатора. И за его мерзкую фигуру десятка три хороших людей после
постреляют. Я всегда был против такого. И можно сказать, что немало
хороших людей спас тем, что предотвратил.
десяткам. Вдумайся. И получится благородная арифметика.
И тебя обратно ею задевать не стану. Потому мне любой человек - человек. А
не скотина, не животное, хотя я тоже к ним отношусь с любовью. И при мне
всегда кот жил. И, если хочешь знать, так о нем я грущу, вспоминаю. А люди
- что ж. Люди везде есть, и все они человеки, и каждый на свою колодку.
нынешнего года, когда мы накрылись, - словоохотливо сообщил Денисов.
обстоятельный, с тобой не пропадешь.
я чую - переживаешь. К своим не подашься, нет. Это я не говорю. Даже
ничуть. Явишься, допустим, к властям: мол, здрасте, разрешите покаяться. А
тебя - хлоп в НКВД. Могут и сразу, без канители, в жмурики, а могут и
снизойти - дадут четвертак. - Сказал с укоризной: - Найдутся среди нас, я
полагаю, наивники с мечтой в штрафниках свою вину искупить. Мечта детская.
на то он и "карающий меч" в руках пролетариата, чтоб таких, как мы,
наивников сокращать.
дают за правильное собеседование?
может, таблетку с ядом сглотнут. Я - нет. Я самоубийством заниматься не
стану. Господин инструктор правильно рекомендовал на такой случай "легенду
на признание". Я советские законы знаю. За быстрое и чистосердечное
признание - по статье скидка. Ну поживу в лагере, что ж, и там люди.
карты на сигареты и порции маргарина. Сделал запись: "Курсант Гвоздь
сказал курсанту Селезню: если тот захочет перебежать к противнику, Гвоздь
застрелит его. Гвоздь оказывает правильное воспитательное влияние.
Возможно, следует соединить их при задании".
"Господин инструктор, у меня только глаза дерзкие, а так я тихий, как
дурак, спросите кого хотите". Не так давно Иоганн стал свидетелем драки
Гвоздя с бывшим уголовником Хнычом. Выясняя причину, узнал: Хныч
высказывал грязное предположение насчет жены Гвоздя, и тот чуть не убил
его. Обоих отправил тогда в карцер. Хныч умолял посадить его отдельно,
утверждал, что Гвоздь псих и задушит за свою бабу.
шифровку: просил найти жену Гвоздя и получить от нее письмо для мужа.
карточке Гвоздя - зеленый: проверен. Это он сделал не для себя, а для
ориентации сослуживцев, точнее - для их дезориентации.
занимались физзарядкой - приседали, взмахивали руками.
румянец, глаза блестели от удовольствия, что он жив, дышит и еще
сколько-то будет жить.
его было неподвижно, как лакированная маска.
следы, тотчас же заполняемые талой водой.
отслаивающейся тонкой коры широко распростерли ветви с зелеными кистями
хвои. И если поднять голову и долго смотреть на шатровые вершины деревьев
и еще выше - в самое небо, смотреть до легкого головокружения, то может
прийти пьянящее ощущение, что ничего этого нет, и не было, и не может
быть, и вот сейчас Иоганн опустит взгляд и увидит...
занятиям отводится много учебных часов. Один из агентов выступает в роли
официального сотрудника советской контрразведки, другой - в роли
задержанного в тылу советских войск подозрительного человека. Первый
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Самойлова Елена
Лукьяненко Сергей
Орлов Алекс