голова закружилась: "В каком же номере живет Грегори, - подумал он, -
наверное, Криста у него, они ведь ждут меня, мы условились заранее, что я
уложусь, должен, не могу не уложиться в неделю после того, как - и если -
им удастся сделать то, что мы задумали; им удалось. Черт, в каком же
номере поселился Грегори? Я не знаю. Я попросил портье соединить меня с
"сеньором Сараком", подошла Криста. "Сеньора Спарка - он произнес фамилию
верно, - нет в двенадцатом номере, соединяю с сеньорой"".
"двенадцать". "Идиот, - сказал он себе, - ты же стучишься к нему, что с
тобой? Да, но ведь она сказала: "Я караулю тебя в его комнате". Надо идти
вниз, к портье, спрашивать, где живет сеньора. Это плохо. Все портье здесь
- осведомители тайной полиции, они обязаны сообщать обо всем, что
происходит в пансионате, о любой мелочи; фашизм особенно интересуют
подробности, так уж они устроены, чтобы подглядывать в замочную скважину,
рефлекс гончей".
соседнюю дверь, еще не поздно, извинюсь".
пансионатах, не было) никого не оказалось; в пятнадцатом ему ответил
низкий мужской голос:
покрашена, эмаль прекрасна, а петли не смазаны, дикость!").
в модные, остроносые, черно-белые лаковые туфли, лежали на атласном
покрывале кровати.
тонкими пальцами виски, потом досадливо махнул рукой, словно бы сердясь на
самого себя, и спросил:
португальские слова (трудно объясняться на языке, который близок к тому,
который знаешь; совсем иное произношение: португальский чем-то похож на
русский, такой же резкий, утверждающий), говорил медленно, как-то
подобострастно улыбаясь. - Очень красивая, с веснушками...
ноги на покрывало и устало опустил маленькую голову на низкую, словно бы
расплющенную, подушку.
ее, господи!
напротив двенадцатого; она была в халатике, лицо бледное, усталое, но
такое в нем было счастье, так сияли ее глаза-озерца, так она тянулась к
Роумэну, хотя была внешне совершенно недвижна, что он даже зажмурился от
счастья, бросился к ней, обнял, вобрал ее в себя и замер, почувствовав
легкую, о с в о б о ж д а ю щ у ю усталость.
заросшее седой щетиной лицо Лангера, - вы крепко меня выручили, без вашей
помощи я бы ни черта не сделал.
выпирающими пружинами. Он уснул через десять минут после того, как Криста
привезла Роумэна; они тогда вышли из подвала во двор; ночь была
прохладная, чуть подморозило; звезды стыли в черной бездне неба; они вдруг
начинали мерцать и калиться изнутри; порой казалось, что некоторые, самые
яркие, вот-вот лопнут; потом снова наступало затишье, все успокаивалось, и
на земле из-за этого становилось еще тише.
спал по два часа в сутки: караулил немцев. Когда Криста приносила еду,
кормил их с ложки; гадили они под себя, запах был страшный, въедливый.
вернемся, бизнес", - которые я заставил их написать в их подлючие оффисы,
подействовали. Полиция не включилась в дело, ей, видимо, ничего не
сообщали... А этого самого к о ж а н о г о Фрица, который жил здесь по
фальшивым португальским документам, похоронил Лангер, я его заставил.
Вполне квалифицированно волок тело в яму... Гад... Я сделал ему узлы на
ногах пошире, так, чтобы не упал, работал в условиях, приближенных к их
концлагерям, все время плакал, сука... Оказывается, этого самого Фрица
присудили к петле... Заочно... В Кракове...
иначе, - сказал Роумэн.
понимаешь? Я до сих пор чувствую, как рукоять пистолета мягко входит в его
висок...
звери. Так с ними и надлежит обращаться.
могут подползти друг к другу, начнут еще зубами развязываться, они на все
готовы...
проводив глазами Кристу, спустившуюся в подвал первой.
Грегори... Надо ж было придумать такое: за два часа напечатать объявления
об охоте в джунглях, развесить их там, где они бросаются в глаза,
просчитав, что Штирлиц не преминет прийти по этому адресу... Надо же иметь
такие мозги?! Они живут играми, понимаешь?
поспать. Потом я отвечу тебе, продумав все еще раз, сейчас у меня плохо
варит голова, прости.
я рад, что смог вам помочь... За эти дни я переоценил всю свою жизнь... Я
сделал выбор.
достал из кармана конверт, в котором лежали р а п о р т ы Райфеля,
Вальдмана из Эльдорадо, Александра фон Фройбаха из Монте-Карло, Зибера из
"Колониа Филадельфиа" под Асунсьоном - всех тех, кого он п р о ш е л по
цепи, по тайной нацистской цепи, внедрившейся вдоль по Паране, -
перевалочные пункты по дороге нацистов в Чили, Боливию, Перу, Колумбию;
явки, пароли, номера счетов, шифры - все было здесь. - Сейчас я развяжу
вас и вы ознакомитесь с этими документами. И внесете свои предложения.
задержал дыхание, развязал ему руки и ноги; Криста стояла рядом, сжимая в
руках свой "смит-вессон".
Ригельта, который медленно массировал руки в запястьях. - Ему теперь
придется вести себя очень продуманно. Верно, Ригельт? Ваши ведь не станут
чикаться, они не понимают нашей дурацкой мягкотелости, верно?
его; серые брюки, сделавшиеся от мочи и экскрементов темными, бесформенно
болтались на нем, словно лагерная роба. - Я же все сказал вашему коллеге,
я понимаю, что все случившееся обязывает меня к...
помочь: к сотрудничеству. Вы это хотели сказать? Да? Вы молчите, потому
что вам мешает Лангер?
знаком?
знаете, потому что имена людей называл я, а не Ригельт.
просто назвали их имена, вы дали к ним ключи. Теперь это наши люди. Но
Ригельт помог нам в другом... Правда, Ригельт? Вы поглядите, поглядите на
документы, в этом заслуга не только Лантера, но и ваша... Вы крепко
напортачили в Рио, вы з а с в е т и л и с ь, этого вам было делать нельзя,
никак нельзя.
потянулся к ним. Роумэн одернул его:
возьмете ручку и подтвердите правильность написанного. Писать будете на
мое имя. Назовете меня "Герберт". И напишете, что указание на работу со
Штирлицем вы получили от Пепе и Лангера. Укажете точное время, когда он
сообщил вам о вылете Штирлица из Мадрида. Все ясно?
Мадрида по поводу Штирлица, не правда ли?
какого бы то ни было принуждения с моей стороны?
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Корнев Павел
Бажанов Олег
Володихин Дмитрий
Никитин Юрий