Альфреду Бромбаху? Вообще-то это наше частное дело. Слава богу, мы живем в
стране, где поддерживается правопорядок, и тайна вкладов, как и переписки,
телефонных разговоров и частных бесед, еще охраняется законом. Но если
уважаемый суд настаивает, могу сказать, в этом нет ничего секретного или
запретного: он просто вернул мне старый карточный долг. А теперь почему-то
пытается оговорить меня, обвинить в смерти своей тетки, которую я никогда
и в глаза не видал. Несомненно, он сам ее злодейски убил с помощью
ухаживавшей за нею медицинской сестры, которую потом суд почему-то
оправдал, хотя она сама не вынесла угрызений совести и покончила с
собой... Но при чем тут я?!
время следствия. Он сидел на скамье подсудимых совершенно поникший,
раздавленный, безучастный. С трудом поднимался и вяло, едва слышно отвечал
на вопросы. Как бывает со многими преступниками, пояснил мне позже Гренер,
он уже окончательно сломился, как бы сам вынес себе приговор.
руками ничего не подозревавшей Урсулы была убита его тетка. Ведь Бромбах
впервые здесь, на суде, узнал об этом. На допросах ему, конечно, ничего не
рассказывали. И теперь он с ужасом смотрел на Федершпиля и постепенно
отодвигался на скамье подсудимых от него как можно дальше, забился в угол
и каждый раз заслонялся ладонью, когда тот поворачивался к нему.
Федершпилю. Это же была, в сущности, главная улика, доказывавшая их
соучастие в убийстве старухи. И попытки Федершпиля убедить суд, будто
Бромбах якобы ему просто возвращал какой-то долг, конечно, вызывали
иронические улыбки и даже откровенный смех.
для того, чтобы получить с господина Бромбаха этот должок, встретиться с
ним за городом, в уединенном месте да еще в темноте? И к тому же
привязывать себе бороду, надевать парик, стоять все время спиной к нему? -
насмешливо допытывался у Федершпиля судья. - Помилуйте, ведь при таком
маскараде он мог вас не узнать, ошибиться и вручить деньги совсем другому
человеку...
стремительном, напористом темпе. И прокурор, перед судом взявший у Мориса
подробную консультацию по научным вопросам, был опытным, то и дело загонял
Федершпиля в угол хорошо продуманными вопросами.
еще и потому, что, в сущности, совсем отсутствовали свидетели. Петера
Гросса и его приятеля-химика, которому он рекомендовал тоже "полечиться" у
Федершпиля, решили на суде не допрашивать. Что они могли показать? Только
то, что действительно лечились у Федершпиля, а что он им там внушал, не
знают. Какие же это свидетели!
предъявлять какие-нибудь иски. Как объяснил мне Гренер, пострадавшие
промышленные концерны вообще стараются скрывать, когда у них похищают
секреты, не любят привлекать к себе повышенное внимание.
старательно изображать постоянный оптимизм, чтобы не распугать своих
акционеров и клиентов. Хорошо еще, что пленку мне дали, разрешили
использовать - разумеется, при условии, что я не скажу, как ее добывал с
их помощью, а сочиню сказочку, будто получил пленку в посылочке,
присланной каким-то анонимом на мой домашний адрес, вероятно, кем-то из
врагов Федершпиля, знавшим о его преступных делах. У меня и записочка была
приготовлена соответственная, якобы приложенная к посылочке. Написал мне
ее левой рукой, чтобы правдоподобнее выглядела, под мою диктовку один
старый приятель. Ну а получив такие сведения, я, дескать, для проверки и
сам установил соответствующую аппаратуру в квартире Федершпиля - правда,
без санкции прокурора, каюсь. Конечно, эта афера может мне еще дорого
обойтись; анонимки - недозволенные приемы следствия. Я пошел на это только
ради справедливости я покойной Урсулы, иначе разве стал бы ввязываться в
их темные дела? Пусть сами ловят друг друга и перегрызутся между собой.
разрешили представить суду, оказалось, не так-то легко. Федершпиль и его
защитник настойчиво возражали, доказывая, будто пленка сфабрикована,
искусно смонтирована и что вообще такая запись является незаконной.
бы уволить в отставку, а то и отдать под суд. Слава богу, все обошлось.
После довольно продолжительного совещания суд все же решил прослушать
пленку - только для подтверждения заключения экспертов-криминалистов, что
записанный голос действительно принадлежит Федершпилю.
голос, внушавший спящему химику хорошенько запомнить секретную
технологическую схему, сделать дома по памяти ее точную копию и отправить
"в надежное место", где она якобы будет в сохранности на случай пожара...
Конечно, как рассчитывал комиссар Гренер, это произвело на всех сильное
впечатление.
живо объяснил, каким образом, по его мнению, можно все же обмануть
усыпленного человека и внушить ему совершить преступление под видом
доброго, благородного поступка. Потом взял слово профессор Рейнгарт и так
же деловито и обстоятельно, ссылаясь на опыты, проведенные в разных
странах крупнейшими гипнологами, выразил свое сомнение в обоснованности
предположений Мориса.
учеников, которым я горжусь, - сказал профессор Рейнгарт, - как видите, мы
с ним кардинально расходимся в научной оценке поставленных перед нами как
перед экспертами вопросов. Но, - добавил он, разглаживая окладистую бороду
и строго поглядывая в зал поверх старомодных очков в золотой оправе, -
чтобы не оставлять уважаемый суд в трудном положении выбора между двумя
противоречивыми гипотезами, мы с доктором Жакобом решили провести здесь,
перед вами, соответствующий научный опыт, или, как это именуют юристы,
следственный эксперимент.
юристами, сказал судья. - Прошу вас, господин профессор, объясните,
пожалуйста, нам, какой следственный эксперимент вы предлагаете провести.
Профессор Рейнгарт с планом опыта согласился, а суд разрешил его провести.
репутацией. Все они были люди почтенные, семейные, отличались хорошей
внушаемостью и раньше по тем или другим причинам подвергались гипнозу. Это
ставило их в равное положение с Урсулой Егги и Петером Гроссом, потому что
человек, гипнотизируемый впервые, мог сразу а не поддаться такому
внушению, какое было необходимо проверить.
старца, почтмейстера из какого-то горного селения где-то за Кюнтеном.
Жизнь в отдаленном селении, на свежем горном воздухе явно пошла ему на
пользу. Он был крепок и здоров, несмотря на возраст, настоящий добрый
великан с картинки из детской книжки. Его круглое загорелое и обветренное
лицо, обрамленное седыми баками, прямо излучало порядочность, верность и
неподкупную честность.
предстоит делать. Он принес присягу на библии, и Морис с профессором
Рейнгартом пригласили его к столу, на котором лежало что-то, прикрытое
марлей. Чуть в стороне от стола поставили на некотором расстоянии друг от
друга два кресла. В одно из них, смущаясь от общего внимания, села румяная
суетливая старушка - жена почтмейстера, с которой он, как сказал, отвечая
на вопросы судьи, счастливо прожил больше сорока лет.
профессор Рейнгарт. - Представьте себе, что ваша уважаемая супруга опасно
заболела...
долгой счастливой жизни, - улыбнулся профессор Рейнгарт. - Но допустим на
минуточку, так надо для опыта. Вот здесь, на столе, две коробочки.
две коробочки - красную и зеленую.
красной - смертельный яд. Вам надо дать заболевшей жене лекарство. Вы не
спутаете? Какую коробочку вы возьмете?
зеленую коробочку.
зеленая, другая красная.
его. Старушка с забавным удивлением и испугом смотрела на мужа, вдруг
погрузившегося в крепкий сон, ничего не замечающего вокруг, но
продолжающего отвечать на вопросы профессора.
участия, спокойно стоял в стороне, предоставив профессору Рейнгарту все
делать самому. Это производило хорошее, сильное впечатление. Молодец
Морис, все прекрасно продумал.
продолжал внушение профессор. - Вы проснетесь бодрым, хорошо отдохнувшим и
не будете ничего помнить о том, что я вам внушал во сне. Но, когда я
Николаев Андрей
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Бажанов Олег