полночь Василий Павлович прогнал нас, пригрозив отменить завтра погружения.
Но и улегшись на палубе под звездами, мы все долго вертелись,
перешептывались, девчата о чем-то хихикали.
борта. Василий Павлович снова придирчиво проверил у каждого снаряжение.
Потом первая пара - Михаил с Наташей - начала облачаться в гидрокостюмы. Это
довольно неудобный наряд из резиновой рубашки и таких же брюк. Снизу под
него надевается теплое шерстяное белье. По инструкции работать в таких
костюмах полагается, если температура воды падает ниже шестнадцати градусов.
Сегодня у дна, где нам предстояло работать, было семнадцать градусов. Но
Василий Павлович все-таки настоял, чтобы мы напялили эти костюмы.
движения и расхохоталась.
Кратова, вызывающе добавила: - А я ни за что не надену такую уродину.
Василий Павлович.
отправились в кают-компанию, чтобы наблюдать за их работой по телевизору,
Павлик, подумав, ушел следом за ними. А Борис растянулся на палубе на самом
солнцепеке и честно начал отдыхать, как и полагалось по графику.
свесились через борт, стараясь рассмотреть, что делают наши товарищи. Но они
погрузились уже слишком глубоко.
медленнее, чем под водой. Во всяком случае, меня всегда огорчало, что на
поверхность вызывают слишком быстро. Теперь мне страшно хотелось поскорее
поднять на палубу и Михаила с Наташей. Последние десять минут я не отрывал
глаз от часов, взглядом подгоняя ползущую стрелку.
сделала Светлана.
дернула трижды за сигнальный конец. Не мучаясь особенно угрызениями совести,
я поступил так же. Михаил попробовал ответить мне со дна негодующим частым
подергиванием тросика. Но тут. уж я имел полное право понять такой сигнал в
соответствии с инструкцией как просьбу о помощи и со всей силой потянул за
трос, вытаскивая разозленного Михаила.
сами торопливо натянули гидрокостюмы, чтобы нырнуть раньше, чем выйдут из
воды наши друзья, и тем самым надежно скрыться от возмездия.
костюма, как и грозилась. Но я вовремя заметил выглядывавшего из люка
Василия Павловича и указал ей на него глазами.
тихонько чертыхаясь, стала натягивать ненавистный костюм.
Миша Аристов, грозя кулаком.
взметнув целый водопад сверкающих брызг.
опускались без всяких происшествий. Но у края обрыва Светлана знаками
показала мне, что хочет передохнуть. Наверное, она просто не могла сразу
решиться нырять дальше, в темную пропасть, зиявшую под нами. Времени у нас и
так было мало, я решительно нырнул глубже, потянув ее за собой.
поверхности вовсю сияло горячее южное солнце. Исчезли, потускнели все теплые
тона. Мои оранжевые ласты казались совершенно черными.
установки. От них Светлана поплыла направо, внимательно осматривая дно, а я
налево. Камера повернулась в сторону Светланы, а я очутился опять в
голубоватом сумраке.
на такой глубине растет уже мало. Проплыв метров пятьдесят, я заметил всего
три кустика цистозиры.
ничего не нашел. То попадались осколки рифа, скатившиеся вниз во время
шторма и засыпанные песком, то странные норки, сделанные, видимо, какими-то
морскими обитателями. Один из бугорков, когда я протянул к нему руку, вдруг
начал двигаться в сторону. Это оказался большой каменный краб, бочком
ускользавший от меня в расщелину скалы.
Три сильных рывка сигнального конца вызывайте меня на поверхность. Наверное,
и у них часы испортились, как у Светланы, успокоил я себя, можно проплыть
еще немножко. Но рывки становились все настойчивее, требовательнее. Не
стоило понапрасну -сердить Василия Павловича. И я, стал всплывать.
столпились вокруг Василия Павловича, державшего в руках небольшую статуэтку.
А рядом в гордой позе победительницы стояла Светлана, забывшая даже, как
смешно и неуклюже она выглядит в гидрокостюме.
стоило отправить ее налево. а самому поплыть в ту сторону, где ей
посчастливилось наткнуться на такую замечательную находку?
переходила из рук в руки. Она изображала молодого круглолицего человечка,
который неистово хохотал, запрокинув голову. Поза была настолько живой и
непосредственной, что у всех у. нас на лицах тоже невольно появились улыбки.
сатира, - говорил Василий Павлович, любовно поглаживая фигурку буйного
весельчака заметно дрожавшими пальцами. - Так принято изображать этих лесных
демонов, неизменных спутников бога Диониса. И посмотрите, какая тонкая
работа! Ай да Светлана! Ну, удружила! Будет очень любопытно узнать,
привезена ли эта статуэтка из Греции или слеплена местным мастером...
отличный обжиг, по этим признакам мы определим в лаборатории, в какой
мастерской она родилась.
стаскивавшая в сторонке свой резиновый костюм. - Вряд ли так хорошо умели
делать здесь, в колониях.
- А для неуки гораздо ценнее, если эта статуэтка окажется местного
производства. В наших музеях уже есть немало замечательных статуй,
барельефов, мозаик, которые отнюдь не уступают тем, что находят при
раскопках в Греции. И делали их, несомненно, местные мастера. Возьмите,
например, чудесную статую горгипийского наместника, найденную в Анапе
незадолго до войны. Или мозаику пола древнегреческой бани из Херсонеса - вы
ее, наверное, видели в Эрмитаже...
мореплавателей того времени... Видимо, хозяин статуэтки был человеком
достаточно образованным и большим поклонником искусства. И кто знает, не
посчастливится ли нам найти... - и вдруг замолчал, прервав себя на
полуслове.
Павлович!
продолжать. Чья очередь погружаться?
Мы помогали им.
воздушных пузырьков, Василий Павлович неожиданно сказал:
Ничего-то вы не понимаете, - и, махнув рукой, торопливо пошел в каюту.
здоровым, прозвучавшей в его словах...
еще по три погружения и почти ни разу не возвращались с пустыми руками. К
вечеру на палубе лежало семь целехоньких амфор. У одной из них сохранилась
даже смоляная пробка в горлышке, и мы с любопытством гадали, что же
содержится внутри амфоры.
сказках?! - воскликнула Наташа.
расстеленном у мачты, выросла солидная груда глиняных черепков. Конечно,
находить целые амфоры было приятнее, но мы не пропускали ни одного черепка.
Каждый из них Василий Павлович придирчиво осматривал и показавшиеся ему
наиболее интересными откладывал в особую кучку.
позеленевший и сильно изъеденный соленой морской водой. Я нашел странный
кусок обожженной глины - круглый, с отверстием посередине. Определить его
назначение не мог даже Василий Павлович.