Чтение 10–й страницы книги ~Хозяин колодцев~

выкатились на землю со звонким, каким-то даже музыкальным стуком.

-- Отопри ворота, -- велел старший всадник, глядя на Юстина поверх
хлипкого покосившегося забора.

Юстин повиновался. Два всадника въехали во двор и спешились; трое
остались снаружи.

Старший вытащил из-за пояса желтую, свернутую трубочкой бумагу.
Развернул, провел по написанному толстым, как молодая яблоня, пальцем:

-- Как звать?

-- Меня? -- в ужасе спросил Юстин.

Стражник поднял на него светло-голубые мутные глаза:

-- Меня я знаю, как звать... Тебя, суслик!

-- Юстин...

Стражник снова заглянул в свою бумагу,

-- Ага, -- сказал удовлетворенно. -- Не зря, значит, в такую даль
перлись...

Из дома вышел дед. Вышел -- и будто врос в порог.

-- Лет тебе сколько? -- продолжал допрашивать стражник, не глядя на
деда.

-- Восемнадцать...

-- Ага! -- повторил стражник еще более удовлетворенно.

-- В армию? -- слабо спросил дед, придерживаясь рукой за дверной косяк.

Обладатель бумаги наконец-то заметил его. Поманил плохо гнущимся
пальцем:

-- Поди сюда, старый...

Дед чуть не упал, спускаясь с порога. Юстин бросился к нему, подхватил
под руку.

-- Родич он тебе? -- спросил стражник, когда дед и поддерживающий его
Юстин остановились прямо перед ним.

-- Нет, -- сказал дед, не опуская глаз. -- Приемыш.

-- Это молодец, что не врешь, -- похвалил стражник. -- Где взял? Как
звали бабу, которая тебе его принесла?

-- Фрина-гусятница, -- с трудом выговорил дед. -- Господин мой, помру
без него. Не забирайте.

Стражник не обратил на его слова никакого внимания.

-- А эта Фрина была мать ему?

-- Нет. Мать его померла.

-- А отец?

-- А отца не знаю.

-- Сколько ему было, когда ты его взял?

-- Год ему был... Господин, не забирайте! Он хворый...

-- А вот теперь врешь, -- разочарованно сказал стражник. -- Он здоровее
нас всех, вон какой румяный...

И перевел взгляд на Юстина -- а у того тем временем вся кровь ушла
куда-то в живот, и щеки стали, наверное, белые-белые -- во всяком случае,
стражник хмыкнул:

-- Ну, теперь-то он испугался... А то красный был, как девка.

Юстин молчал.

Вот так, значит. От тех вербовщиков он в могилу спрятался... Напрасно,
выходит, старался. Напрасно Огонька прикончили, напрасно деда чуть не забили
до смерти... Потому как все равно -- вот она, судьба. Хозяин Колодцев
говорит -- нет будущего, а народная мудрость не соглашается -- чему быть,
мол, того не миновать...

-- Я не боюсь, -- через силу выговорил Юстин.

-- И славненько, -- одобрил стражник. -- Вон к тому тощему в седло
сядешь. За спину. Понял?

-- Куда? -- едва слышно закричал дед. -- Не пушу!

-- Ты, старый суслик, под копыта-то не лезь, -- рассудительно
посоветовал стражник. -- Пустишь ты, не пустишь -- тебя не спрашивают...

И обернулся к Юстину:

-- Что стал?

...Он оказался сидящим за чьей-то потной спиной. Босые ноги болтались в
воздухе; кричал вслед дед, и Юстин кричал в ответ, что не волнуйся, мол,
скоро вернусь...

А лошадь пустилась рысью -- и скоро не стало видно ни дома, ни забора,
а только спина, перетянутая кожаным ремнем, спина -- и немножко неба.

"x x x"

Расстояние, на которое Юстиновой кляче требовалось много часов, сытые
лошади стражников одолели играючи. Один раз остановились у колодца --
умыться, напоить лошадей, перекусить; пленнику дали кусок мягкого черного
хлеба, он откусил раз -- и не смог больше есть.

-- Эй, парень, -- сказал ему стражник, за чьей спиной он ехал, -- а что
ты натворил-то?

-- Натворил? -- тупо переспросил Юстин. -- Я... а разве меня -- не в
солдаты?

-- Не-ет, брат, -- хмыкнул старший, тот самый, что привез за поясом
свернутую в трубочку бумагу. -- Тебя по специальному приказу велено
доставить, так что ты у нас важная птица! Может, языком трепал в таверне?

-- Сроду не бывал я в тавернах, -- пролепетал Юстин.

-- Ну да разберутся, -- бросил тот, у кого Юстин ехал за спиной.

-- Наше дело доставить... Ну что, трогаем?

И они снова поскакали, и Юстин все пытался сообразить, откуда на него
могла свалиться беда -- но его подбрасывало на конском крупе, и мысли
сбивались, будто масло в маслобойке.

Было уже темно, когда въехали в город.

"x x x"

Над большой комнатой нависал низкий, черный от копоти потолок. Юстин
шагнул через порог -- и остановился; комната была полна народу, и все лица
обернулись к вошедшему.

За его спиной скрежетнул засов.

-- Еще один, -- сказал кто-то.

-- Парень, ты чей?

-- Юстин я, -- хрипло сказал Юстин. И переступил с ноги на ногу.

-- Ну так заходи, -- сказал смуглый парень, по виду лет двадцати. --
Все мы тут... такие. Не бойсь, заходи.

Вдоль стен комнаты тянулись лавки. Кое-кто лежал, закинув ногу на ногу,
кто-то сидел на полу, на куче соломы. Смуглый парень похлопал ладонью по
свободному месту на лавке рядом с собой:

-- Иди, сядь...

Из-под ладони его выскочил многоногий домохранец, возмущенно пискнул,
погрозил тонким кулачком. Смуглый парень равнодушно сощелкнул пискуна в
щель; Юстин вздрогнул -- он терпеть не мог домохранцев. Брезговал.

-- Меня Акиром зовут, -- сказал смуглый парень. -- Я деревенский, но в
городе нанялся водовозом... Так меня прямо с улицы сграбастали. Сегодня
утром.

-- А за что? -- спросил Юстин, оглядываясь. Лица вокруг были молодые и
не очень, напуганные и равнодушные, угрюмые и отрешенные. Один мальчик лет
тринадцати сидел, забившись в угол, и тер кулаками глаза.

Акир фыркнул:

-- За что, за что... В армию когда берут -- разве спрашивают за что?

-- А нас разве в армию? -- осторожно спросил бородатый мужчина с лавки
напротив.

-- А куда? -- снисходительно хмыкнул Акир.

-- Я слышал, -- сказал Юстин, -- что меня по специальному приказу...

-- Возомнил, -- фыркнул тучный юноша с очень бледным, не знающим загара
лицом. -- Прямо сейчас! Будут на всякую деревенщину специальный приказ
сочинять...

Узники загалдели:

-- А что...

-- Сам деревенщина...

-- В армию, это точно... Князь призывает...

-- Не в армию! Какой князь, ты с дуба свалился?! Свергли князя,
наместник есть...

-- А я разве говорю, что Краснобровый?

-- Краснобровый...

-- Краснобровый объявился! -- веско заявил Акир. И добавил,
удовлетворенно оглядывая притихших собеседников: -- Краснобровый не умер,
оказывается. Все брехня... нам сабли дадут, самострелы, каждому -- коня
хорошего...

-- Разогнался, -- мрачно сказали из угла. -- Пешком потопаешь, пушечное
мясо.

-- Ты, может, и пушечное мясо, -- обиделся Акир, -- а у меня отец
охотник... Я такой стрелок, что меня в войске на вес золота...

-- А меня вообще скоро заберут отсюда, -- сказал тучный юноша. -- Я
здесь случайно.

-- Погоди, -- перебил его жилистый светловолосый парень с оловянной
серьгой в ухе. Обернулся к Акиру: -- Кого, ты говоришь, мы воевать пойдем?
Краснобрового? Или, наоборот, под Краснобрового знамена? Кто рекрутирует-то?

-- Меня заберут, -- упрямо повторил тучный, и его ткнули в бок.

-- Я слышал... -- снова начал Юстин, хотя голос его тонул в общем гуле
голосов. -- Я слышал, что не в армию, не в войско!

На его слова не обратили внимания. Все говорили разом, никто никого не
слушал, всем было страшно и муторно, всех неизвестно зачем выдернули из
повседневной жизни, все боялись будущего, все хотели выговориться... В конце
концов Юстин уснул, свернувшись калачиком. Во сне к нему пришли эльфуши,
выгрызающие сердечки на круглых розовых яблочных боках; Юстин кричал, чтобы
перестали портить товар -- но эльфуши только издевательски скалили зубы...