выживание. Мы должны сохранить наши прекрасные земли от поругания. Тот, кто
победит в этой войне, станет властелином всей Земли. А прах побежденных
развеют по ветру, чтобы самая память о них стерлась. Наш поход решит судьбу
войны. Ведомые Эрекозе, мы захватим порт Пафанааль и его окрестности. Вот
наша первая задача.
слышен в почти мертвой тишине, которая установилась в Приемном зале.
ненавистными Псами Зла надо покончить раз и навсегда. Не щадите никого, даже
детей! Однажды мы уже загнали их обратно в Печальные горы, но теперь мы
должны извести их под корень! Пусть только память о них сохранится, да и то
ненадолго - чтобы мы не забывали, каково зло!
сжатыми кулаками.
снова обрел плоть и пришел к нам в час тревог. Под твоим началом мы
уничтожим элдренов. Ты - Серп Человечества, который скосит полчища элдренов
как сорную траву. Ты - Заступ Человечества, который отроет их из-под земли.
Ты - Огонь Человечества, который выжжет их берлоги. Ты - Ветер, который
развеет их пепел, Эрекозе! Ты искоренишь элдренов!
отразившийся от стен Приемного зала, показался мне самому голосом Господа. -
Я сокрушу врагов человечества! Сжимая в руке меч Канайану, я нападу на них с
жаждой мести, ненавистью и злобой в сердце и покончу с элдренами!
были плотно сжаты.
Приемном зале, проникла в наши сердца.
элдренами! Очистите нашу планету от нечисти!
боевые кличи, вышли из Зала приемов Дворца десяти тысяч окон на двор, где
нас поджидали толпы простолюдинов.
церемониал начался рано утром, но могла бы, в конце концов, хотя бы прислать
записку.
Некраналя направилась к гавани. Доспехи, клинки и копья сверкали в лучах
утреннего солнца. Ветер шевелил флаги бесчисленных цветов и оттенков.
Полководец, Мститель. Руки мои были воздеты в воздух, как будто я заранее
торжествовал победу. Меня переполняла гордость. Я познал славу и теперь
наслаждался ею. Это была жизнь, которой стоило жить, - жизнь воина,
военачальника, солдата.
пришли слова песни, маршевой песни, сочиненной, должно быть, в глубокой
древности. Я запел, и тут же все те, кто шагал следом за мной, подхватили
песню. Застучали барабаны, загудели трубы; тысячи глоток славили кровавую
жатву на полях Мернадина.
меня, пока не узнаете, что случилось потом.
корабли - пятьдесят кораблей, над которыми развевались пятьдесят штандартов
пятидесяти славных паладинов.
Нуносе, городе сверкающих башен.
невообразимый, однако мы вскоре привыкли к нему. Это как грохот прибоя:
постепенно свыкаешься с ним настолько, что перестаешь слышать.
каюты; разноцветные паруса, в которых пока не было надобности, скатали и
привязали к стеньгам. Весла вставили в уключины и опустили в спокойную воду
реки. Гребцы расселись по скамьям, по трое на весло. Как я заметил, они были
не рабами, а свободными воинами.
восемьдесят пар весел и восемь высоких мачт, он подавлял своими
внушительными размерами. Его борта были выкрашены в красный, золотистый и
черный, палубы отсвечивали багрянцем, на парусах соседствовали желтый,
темно-голубой и оранжевый, а фигура богини с мечом в вытянутых руках на
носовой части была серебристо-алой. Изысканно украшенные палубные каюты
сверкали свеженанесенным лаком; с их стенок взирали на торжество древние
герои рода человеческого, среди которых я узнал себя, хотя сходство было
весьма отдаленным; еще там были нарисованы эпизоды былых сражений,
мифические животные, демоны и боги.
поднялся на борт королевского корабля. Мне навстречу устремились моряки.
сооружения и с улыбкой поглядывая на собственную физиономию на стене.
стены и даже потолок обиты были ворсистыми коврами с темно-красными,
золотистыми и черными узорами. С потолка свисали фонари. В полумраке я
разглядел Иолинду. На ней было простое платье и легкий темный плащ.
вам всем будет некогда. Поэтому я решила не докучать тебе.
любви, не веришь, что ради тебя я готов на любой подвиг. Ведь так?
неуязвимым, Иолинда. Если хочешь, я могу показать тебе царапины и синяки,
которые получил, практикуясь с оружием.
покровительственно!
Просто ты должна взглянуть правде в глаза, понимаешь?
чувствую, что ты не умрешь. Порой у меня бывают такие странные предчувствия.
Мне кажется, нас ожидает нечто худшее, чем смерть.
Взгляни на мои чудесные доспехи, на клинок, который висит у меня на поясе,
на войско, которым я командую, наконец!
Иолинда высвободилась и выбежала из каюты.
следом, найти Иолинду, постараться ее успокоить. Но я знал, что не сумею
этого сделать. Ее страхи были не то чтобы иррациональными, они возникли не
на пустом месте; причиной их, как я подозревал, было снедавшее Иолинду
чувство незащищенности. Я пообещал себе, что как-нибудь выберу время и
попробую втолковать ей, что опасаться нечего. Я научу ее верить и доверять.
увенчанный короной шлем. За ним следовал вечно мрачный Каторн.
Ригенос. Он устало кивнул.
опустился на стул в углу и приказал принести вина.
с вином и наполнил кубок Ригеноса, даже не поглядев в мою сторону.
нас зверей. Каторн фыркнул.
хватает новобранцев. Половина войска знает что такое настоящий бой только
понаслышке. Через одного - молокососы, а, по слухам, в отдельные части
набирали даже женщин.
чтобы повеселить простолюдинов, но вовсе не обязательно верить в нее самим.
Уж кому, как не тебе, знать это, Эрекозе; уж кому, как не тебе, знать, что
война - это боль, страх и смерть, и больше ничего.
поставив его на стол, он вышел из каюты, проронив лишь:
нраву его угрюмость и недоверчивость, а он считает меня жуликом, изменником,