Бармин. -- Они теперь и твои тоже. Навсегда. Привыкай, дорогой соавтор. Ибо
таланты не умирают!"
выделенными из кулака, и раскатисто, с придыханием, фыркнул.
оставалось часа полтора. Его рабочего дня! -- официально смена кончилась, но
кто на заводе укладывается в конституционные восемь часов? Правила
заводского хорошего тона не позволяют уходить с гудочком. А для главных
инженеров гудочков вообще не выдумано. Через пятнадцать минут последнее
совещание со специалистами. Затем разобрать почту. Подписать полсотни бумаг.
Отпустить секретаря. И вот тут...
по вечерам главный инженер у себя в кабинете -- за закрытыми дверями и
опущенными шторами? О, это тягучее ощущение невесомости, послушное тело,
быстрое смещение углов, стен, падающий потолок, птичья зоркость глаз -- ну с
чем еще сравнишь мудрую память полета?! Юрию Петровичу нравится смотреть
сверху на тридцатиточечный телефонный пост, на перекидной календарь с
деловыми записями, на цветные карандаши в стакане, на металлический
пятиугольник Знака качества. Все принимает необычный, неземной вид.
Разумеется, кабинет -- не тундра, не ночной парк, не цирк и даже не
конференц-зал, не очень-то разлетаешься. Но к габаритам своего кабинета Юрий
Петрович давно притерпелся. Довольствуется уже не самим полетом, а
сознанием, что умеет, что в любой момент полетит!
затруднился ответить. Бабка Стешиха -- она ведь не учила, она только
заверила, что он может. И все. И он полетел. А потом лишь ставил дыхание,
отрабатывал рулежку, тренировал вестибулярный аппарат, потому что при
быстрой смене высоты кружилась голова. Умение летать, говорила бабка
Стешиха, как совесть: либо есть, либо нет. И с этим уж ничего не
поделаешь...
газеты? Совершенно из памяти выскочило.. ."
пожалуйста: у меня десять минут до совещания.
незнакомец.
Определенно, где-то его Юрий Петрович видел. В райкоме? В министерстве?
Странно. Эти безупречные молодые люди, светящиеся энергией и обаянием, имеют
почему-то неяркие малоприметные лица и плохо запоминаются.
кажется, проявил только к телефону и волосатой пальме до потолка. Главный
инженер по-прежнему вопросительно смотрел на него.
непростительной своей промашке.
всех, знаете, уровень позволяет.
восторга. Обработка издалека чаще всего кончается весьма прозаически. А
понятия обычного и необычного редко дают право вспоминать о фантастике. Даже
если бы вдруг Юрий Петрович начисто потерял здравый смысл и воспылал
страстью к выдумкам, в самом Шабалове не было ничего невероятного. Кроме,
может быть, висящего на шее вогнутого диска на массивной цепочке. Максимум,
что мог отвести гостю в своей памяти Свидерский, так это командированный из
Москвы.
имени-отчества...
просто инспектор, а прямо-таки из самого-самого будущего... Думай теперь,
как поспособнее выпроводить. Разве что в охрану звякнуть?
то, что хотел сказать:
сигнал. А то из-за своей тактичности вляпаешься в историю. Сиди вот теперь
наедине с психом! Завтра кадровикам голову отверну: куда охрана смотрит?
Полный завод посторонних, а они себе дрыхнут на постах!
вдруг, на счастье, тот окажется догадливым?
вопросом гость сразу дал понять, что признает законность колебаний главного
инженера, но уходить не собирается. Похоже, и мысли не допускает, что другим
некогда... Оставалось предложить незваному гостю стул и вновь принять
вопросительное выражение лица.
Когда вернулся, на груди его горел точно такой же. Юрий Петрович ощутил
странное жжение под ложечкой.
вы, надеюсь, понимаете, оно интересует не только историков, но и психологов,
литераторов, художников. К сожалению, нам неясны некоторые тенденции
двадцатого века. В частности, как зарождаются в ваших современниках ростки
будущего. Задача настолько важная, что некоторым моим коллегам разрешено в
отдельных случаях выходить на прямую связь. Если, разумеется, есть
стопроцентная гарантия сохранения тайны.
почти машинально ответил: "Да-да, что за вопрос?" -- и этим окончательно
подчеркнул свое доверие тому, кого сначала посчитал психом и проходимцем.
Помимо всего прочего, Юрий Петрович все-таки совсем не случайно занимал свой
пост, да и в технике разбирался. Он сразу оценил: бесплотные на вид, слабо
вогнутые объективы-диски несомненно относятся к достижениям более или менее
отдаленного будущего. Это, пожалуй, скорее, чем любые слова, заставило
безоговорочно поверить Шабалову.
Арт. -- Несколько человек, знаете ли. Наугад. Ну там, деятели искусства.
Производственники. Даже тунеядцы. А также случайные встречные...
Принимаются, конечно, меры строгой маскировки, но с вами, как видите, без
обмана: естественная реакция нас тоже интересует...
Юрий Петрович чувствовал себя как под рентгеном: его рассматривают на экране
со всеми печенками-селезенками, а ему не заглянуть в собственное нутро, и
все, что он сейчас подумает или скажет, послужит приговором целому
поколению. Ответственность не для главного инженера. Может быть, даже не для
начальника главка... Интересно, с кем-нибудь согласованы эти эксперименты
или налицо нездоровая самодеятельность?
подсматривать! -- вслух проворчал Свидерский, а про себя добавил: "Мне-то
еще краснеть нет причины. Завод на хорошем счету. Да и лично я, чего уж
перед собой стесняться, не из последних. Кто еще из главных инженеров может
похвастаться умением летать?!"
вдвинулся в кресло, ощутив, как незаметно воспарил над сиденьем. Чтобы
успокоиться, вынул пачку сигарет, закурил.
уделить вам... э...
хорошо, рабочая обстановка... Вы ведь не будете возражать, если я здесь в
уголочке посижу?
занервничал. -- Не могли бы вы как-нибудь... Ну, вы понимаете?
исчезать по пустякам...
уменьшившись, оказался на столе главного инженера, на подставке Знака
качества. Сделал он это совершенно вовремя, потому что в кабинет вошли
участники совещания.
заместитель начальника цеха, -- ближе к столу. Главный технолог и
замглав-ного конструктора -- вместе у двери: так им сподручнее шептаться о
рыбалке. Главный металлург -- вполоборота у окна. Механик с кипой бумаг на
Сертаков Виталий
Каргалов Вадим
Доценко Виктор
Березин Федор
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий