предвидеть, доберутся ли до аэродрома, самолета, а там и до Парижа.
разрозненные кадры, Африка. Франция, Дик, берущий билет у окошка кассы
(собрался посмотреть окрестности Парижа?). Студенты, сдающие экзамены уже
не ему, Йену, а бородатому Джеймсу, перевирающие интеграл Стильтьеса...
молодой девушки, очень красивой, пожалуй, трагически красивой, с
каштановыми, мягко падающими на плечи волосами и золотисто-карими
огромными глазами. Глаза просили, умоляли, кричали о беде, звали на
помощь. Он был уверен, что никогда в жизни не разговаривал с ней, не
слышал звука ее голоса. И а то же время он смутно ощущал...
ускользала от него, от его дара предвидения, он не мог увидеть ни клочка
ее будущего, ни разу не сумел прочитать ее мыслей. Как будто бы
натолкнулся на непроницаемый экран, какой-то заслон, забрело. Женщина в
шлеме с опущенным забралом!
Дзахова.
биолог, насколько мне известно, биолог-кибернетик.
могла не улыбнуться: у Йена было такое удивленное лицо! - Ну да, академик
Воинов, специалист по истории человеческих заблуждений, как его иногда
называют (он много занимался историей религии). А вы знаете физика
Воинова, Воинова-младшего, нашего сына...
повнимательнее к гостю-чужестранцу, занесенному судьбой на другой конец
Земли, одинокому, потерявшему родину.
способности? Со временем наметились два пути - технический и
биологический.
животных на людей. Миссис Заира поставила эксперимент на себе. Она не из
тех, которые перекладывают опасное на других.
ацтекам, то это тоже могло иметь значение.
Вагонетка подвесной рельсовой дороги Чоп - Анадырский залив неслась с
огромной скоростью над ниткой Волги и отрогами Уральских гор, опоры
подвески мелькали так быстро, что их нельзя было разглядеть, а
возмущенному журналисту казалось, что ни черта он не продвигается вперед.
ясно увидеть, какая опасность угрожала Йену, а сам Йен ничего не видел, не
чувствовал? Что сделалось с даром предвидения Йена, какого дьявола он стал
незрячим и глухим?! Почему он и телеграмму не получил? Это было непонятно.
Пришлось Дику бросить все свои парижские дела и срочно мчаться к Тихому
океану, чтобы предупредить товарища о смертельной опасности.
как будто бы дружественная... Он воспринимал ее как некое смутное,
туманное пятно, никак не мог добиться точного фокуса, определенности.
Женщина эта не раскрывалась, не прочитывалась. Это было необычно - и
пугало, настораживало. Дик каждый раз, думая об этой женщине, наталкивался
на какую-то глухую стену сопротивления; что-то сильное, упорное не только
отталкивало его "лучи предвидения", но само как будто отвечало излучением,
мощным и дальнодействующим, которое пронизывало его, Дика, насквозь. Он
был бессилен против этого излучения.
центропункта слежения. Какое-то важное сообщение из космоса... Куда он мог
деваться? Срочно нужно разыскать Йена! Вы случайно не видели...
Произошло, вероятно, что-то вроде самовыключения дара предвидения,
сработал инстинкт самосохранения, который оказался сильнее запретов
разума, и послал спасительный сигнал.
хорошо оснащенный, опасный, и время от времени стрелял. Сорок лет, пошлые
усики, документы иностранного туриста-швейцарца (поддельные), складное
автоматическое ружье, пистолет, надувной матрац с теплообогревом,
электроодеяло, вволю патронов, стойкий загар профессионального
африканского охотника, курит трубку в виде головы буйвола.
странно ясной, мысли - отчетливыми; думалось холодно, спокойно. Влип
основательно; ничего не скажешь, очень мало шансов на спасенье; даже если
пуля не прикончит - прикончит мороз, вон пальцы на ногах уже немеют.
глазами - нет, не лицо, он увидел, как она лежит на полу гостиничного
номера (странно, это Россия, Москва?) со связанными руками и ногами, глаза
ее все так же умоляют Йена о помощи, а над ней наклонился... И он уже
твердо знал, как ее зовут, и какое она имеет отношение к проблеме
предвидения, что это за тип, который угрожающе подносит к ее голой тонкой
руке горящую зажигалку. Прохвост Питер Брейген отечески уговаривал Фрону
Мэссон не капризничать, продолжать с ним сотрудничать!
не поговорил в последний раз начистоту с Заирой Дзаховой и не отдал ей
свой крокодиловый блокнот с важными записями.
6. Север ГАНСОВСКИЙ
стояло колом над головой. В зените.
ее "северном" полушарии, отнюдь не на экваторе. Но трое лишь поглядели
друг на друга, и Фелисьен Карне вяло махнул рукой - одно к одному.
экипаж "Лютеции" перестал удивляться. Необычное ведь производит
впечатление, лишь появляясь в среде обыкновенного. Если же невероятности
налезают одна на другую, сознание начинает просто равнодушно отмечать их,
и все.
должно. Успешно завершался один из величайших экспериментов века - высадка
людей на Венеру. Уже советские космонавты прошагали первыми по лунным
базальтам, уже русская и американская экспедиции двигались навстречу одна
другой из двух пунктов Марса, космическая станция "Октябрь" облетела
вокруг Нептуна, и станция "Вашингтон" приблизилась к Сатурну. А теперь
Франция - третья великая космическая держава - готовилась, как выразился
один обозреватель, "вплести свои цветы" в венок вселенских открытий,
"Лютеция" все же выкрутилась тогда из той дикой, непонятной штуки, включив
двигатели по совету с Земли. Потянулись монотонные полетные сутки. Сон,
работа на связи, всяческие замеры. Неделя за неделей постепенно
увеличивался в иллюминаторе диск Утренней звезды - левая половина,
блещущая, освещенная, и правая, темная, пепельная. На сто тридцатый день
пути огромный сверкающий шар повис перед ними в глубокой тьме космоса,
пронизанной немигающими, мертво неподвижными точечками. На сто сороковой -
этот мир заполнил собой все, даже Солнце сделалось маленьким и незаметным.
Стихло в "салоне", гигантский шар гипнотизировал их - капитана Карне,
пилота Альбера Рюо и астрофизика Сержа Ришпена, еще не вполне
оправившегося после той катастрофы. Можно было часами смотреть и смотреть,
какой-то сладкий ужас овладевал от грандиозности происходящего. С трудом
поднимались, чтоб сделать запись в бортовом журнале, принять или послать
текст по радио. И опять сидели, смотрели - даже как-то ни о чем конкретном
не думалось, хотелось видеть, поглощать, впитывать в себя. Перемещались
вихри на планете, клубились безмерные массы облаков - при видимой
бессмысленности странным, непостижимым для разума значением было исполнено
вечное могучее движение. Часы напролет никто не произносил ни слова.
информацию на Землю. Спектральный анализ наружного слоя облаков,
радиозондирование, магнетизм, радиация. Колебались стрелки приборов, текла
перфолента.
жилах знания. Кончились столетние споры, проблемы захлопывались - хлоп,
хлоп! - как крышки сундуков. Уже никогда не возникнет дискуссий по поводу
того, каков период вращения Венеры вокруг оси - 20 часов 50 минут! В
будущем уточнятся лишь секунды, но вопрос разрешен "и ныне, и присно, и во
Ильин Андрей
Лондон Джек
Андреев Николай
Пехов Алексей
Флинт Эрик