не соответствовало бы доблестям и достоинству аррума Опоры Вещей. Энно.
всеобщему веселью, их взорам открылась дурацкая, веселая и в чем-то
неуловимо жутковатая картина.
медвежьих шкурах, живописно наваленных в углу зала. Насколько Йен смог
понять за три недели пребывания в уезде Медовый Берег, на всех застольях
здесь было принято рано или поздно напиваться вдрызг, затем валиться прямо
на медвежьи шкуры и -- в зависимости от обстоятельств -- спать, блевать или
предаваться блуду. Йен пока что был свидетелем только первых двух вариантов.
Третий, по слухам, был очень популярен среди смердов Кедровой Усадьбы, а
более всего -- у людей Багида, на Сером Холме.
с невероятным для Варана именем Круст Гутулан, подперев багровую рожу
кулаками, пялился туда же, куда и все -- в центр стола.
лицо которой было украшено шрамом от виска до подбородка, а пояс -- кривым
"трехладонным" ножом), четверо лучших пастухов Круста (с разбойными, но тем
более надежными рожами) и сокольничий с двумя соколами на обоих плечах, что
забавляло тайного советника едва ли не больше, чем прелести Лормы. И все они
мутными, покрасневшими глазами пялились в центр стола, где выламывался и
завывал Сорго, местный начальник почты, а по совместительству -- вожак и
наставник вайского отрочества.
действительности он -- не Сорго, а воплотившийся в неподходящем теле древний
харренский стихопевец Астез Торк. По этому поводу Сорго мог процитировать
наизусть любое место из огромнейших "Исторических поэм" и требовал от
отроков, дабы те его величали "несравненным Астезом". Также Сорго занимался
сочинительством длиннейшей и нуднейшей драмы "Инн окс Лагин, отец наш
основатель", о чем не преминул сообщить Йену при первом же знакомстве,
состоявшемся три недели назад.
тому в действительности оказаться перевоплотившимся Астезом Торком. По
законам, установленным еще при Инне окс Лагине, "отце нашем основателе", его
ждет Жерло Серебряной Чистоты и ничего больше. К огромному изумлению Йена
лицо Сорго просияло и тот радостно спросил: "Правда? Настоящее Жерло
Серебряной Чистоты?"
только благодаря этому предыдущие тайные советники не отправляли на него
доносы в Свод Равновесия за извращение Истины и оскорбление Князя в
пресловутой драме "Инн окс Лагин..."
опрокинутых кубков и перетоптанных его сапожищами перепелов. Губы Сорго для
вящей убедительности были перемазаны чем-то красным. "Стало быть, кровь
изображает на устах, недоделанный", -- беззлобно подумал Йен, застывая на
пороге зала. В левой руке Сорго сжимал телячью печень, тушеную в кислом
молочном соусе, и, гневно потрясая ею над головой, орал:
питаясь чужою игрою, зародится нечто и выест всю землю под миром! И вот,
истекут из хуммеровых уст указанья...
Если судить по этой стене в глазах, Сорго пребывал в совершенном
бесчувствии. Но, однако, бесчувствие не мешало ему так складно и быстро
импровизировать тяжелыми астезовыми стопами вокруг знаменитого "Речения
Эррихпы".
люди, но лишь истребители плоти, и новое сердце отыщут себе на поживу!
разваливаясь, посыпалась неряшливыми кусками на стол. "Ага, стало быть это у
нас сердце", -- Йену было противно смотреть на странный разгул Сорго и он
пытался развлечь себя хоть слабой, но иронией. Слушатели Сорго, впрочем, в
силу ли изрядной сытости и пьяного благодушия, то ли в действительности
захваченные неистовыми глаголами Сорго, сидели смирно и даже разбитные
пастухи отнюдь не скалились.
Йена за рукав.
Лормой хоть до утра -- эти и не заметили бы. Куда уж! Тут поэзия, милостивые
гиазиры.
заключить его под стражу и предъявить обвинение... в чем? Йен был напрочь
лишен вкусов офицеров из Опоры Благонравия, которые могут взять человека в
оборот за что угодно -- хоть за чересчур темный камень в перстне, хоть за
аютский анекдот. Можно просто подсечь придурка ножнами, подхватить, пока тот
будет падать, и бросить прислуге (этих двоих, тихонько замерших у стены, Йен
с первого взгляда даже не заметил) с веселым криком "Бычка -- в ясли!"
Только особого веселья не выйдет.
было вернуться с Лормой наверх и -- хоть Второе Сочетание Устами (она его
заслужила своим Первым), хоть просто -- сочетание, хоть и поговорить. В
конце концов, за три недели в уезде он еще не поговорил здесь нормально ни с
одним человеком. Только служба, только допросы, только глупая болтовня с
Тэном о столичном оружии, а с Есмаром -- о здешних бабах. В общем, можно
спокойно уволочь Лорму обратно. Первая ночь женственности этой девочке
запомнится надолго.
этого пока не почувствовала бы даже собака. Он, аррум Опоры Вещей, все-таки
почувствовал. Ну и что? Тут, на проклятом Медовом Берегу, трясет каждый
день. Два горных кряжа -- Большой и Малый Суингоны -- и в придачу к ним
несколько потухших вулканов вкупе с одним все еще ворчащим. Как это они его
здесь называют? Советник так и не удосужился спросить за три недели. В
общем, трясет часто, почти каждый день, самую малость. Судя по рассказам --
недра могут разгуляться так, что получится то провал, куда без остатка
рухнет целый пиннаринский исполин Свода Равновесия, то водопады высотой в
пятьдесят локтей. Говорят, там, где Большой Суингон смыкается с Малым...
и грохот бьющейся посуды.
резко поворачиваясь обратно к залу и одновременно с этим извлекая из ножен
свой клинок. Он еще не понимал зачем он это делает. Он еще не понимал
ничего. Но что-то уже определенно начало свершаться.
рявкнул Йен, стремительными шагами меряя зал.
мычащий Сорго. Все остальные словно пробудились от тяжелого сна. Круст встал
в полный рост и тер лицо ладонями, словно собирался стереть с него
сонливость вместе с кожей. Соколы с клекотом хлопали крыльями. Пастухи,
послушные окрику управителя поместья, схватили за руки и за ноги бьющегося в
истерике Сорго.
улыбаясь краешком рта приближающемуся Йену, она медленно тянула из-за пояса
свой "трехладонный" нож.
подумал Йен, который лишь теперь сообразил, что все происходящее начало
совершаться вокруг него с невообразимой тягучей медлительностью. И лишь он,
Йен, вроде бы пока не вязнет в воздухе как муха в сиропе.
зарежет. А я?" -- промелькнуло в голове Йена, который краем глаза заметил,
что его безупречно чистый клинок начал дымчато мутнеть.
аррум Опоры Вещей, для простых смертных -- просто Йен окс Тамма, тайный
советник уезда Медовый Берег -- получил его из рук гнорра, прошло несколько
более полугода. За это время Эгин обнажал "облачный" меч трижды. И трижды по
его небесной красоты клинку ползли белесые облака. И трижды клинок омывался
от облаков кровью. А от крови клинок омывался водой и заговоренным льняным
платком -- в точности таким, какой полчаса назад отер ноги Лормы от крови
иного смысла.
Сорго. Он не понимал, отчего сам столь яростен, отчего за стенами зала с
протяжным и мощным ревом, неторопливо затопляя отблесками стекла, полыхнула
оранжевая зарница и отчего пол под его ногами пошел вверх, словно бы
совершая глубокий и тягостный вздох.
значительно позже. А пока что Эгин просто делал то, к чему вели его
обнаженный меч и Раздавленное Время, хотя о последнем он пока и не
догадывался.
гибельную дугу, приблизился к сердцу Сорго как раз на расстояние трех
ладоней, Эгин был от женщины в точности на расстоянии вытянутого клинка. И
его меч обагрился кровью. И Раздавленное Время выплюнуло аррума обратно.
Василенко Иван
Аникина Наталья
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Круз Андрей
Андреев Николай