Возможно, Иннокентий Павлович Уваров прекрасный гомеопат и нужный для нас
человек, но все-таки брать его в качестве прототипа для укрупненной копии
неразумно. Станислав-Зеро был уверен, что будет иметь дело... ну с
мудростью, что ли, с осторожностью пожилого человека. Ведь телескоп надо
было перемещать, из подземелья как-то вытаскивать!.. Этот коротышка - наша
беда. И вот Станислав Юлианович и, конечно, Иннокентий Павлович пустились
на все хитрости и увели Большого Кешу к разрушенному замку Шемаха-Гелин,
чтоб чем-нибудь занять там эту обузу. А сами они должны были вчера
появиться в условленном месте. Эх! Если бы кочерыжка не был так
непредусмотрительно хорошо выдержан! Но кажется, он не начнет разрушаться
и через год. Это прямо какое-то бедствие! Что с ним делать, неизвестно...
взглянул в мою сторону и почему-то осекся.
буквализм в копировании - большой недостаток...
варварским способам, чтоб только избавиться... - брезгливо проговорил
нумизмат и тут же переменил тему разговора: - Я бы хотел взглянуть на
телескоп, на котором, сдается, вы все если не помешались, то близки к
тому.
ярко-желтого цвета... Мерзавец! - круто обернулся он ко мне. - Это,
конечно, ты обнажил объектив? Везде сует нос. И не смей за нами шляться!..
метрах в четырехстах от телескопа. Цвет автомобиля за ночь сильно
переменился. Прежде он был, как и мой, коричневого цвета, а теперь
приобрел ядовито-оранжевый оттенок. Он слегка разрушился, осел, сохранив
еще прежние очертания. Подойдя ближе, я увидел, что теперь это были всего
лишь глиняные обломки потрескавшегося, расколовшегося монолита, готового
рухнуть и обратиться в бесформенную груду. Кое-где еще виднелись тускло
поблескивающие, с виду металлические части. Изредка некоторые из них с
какого-то мгновения прямо на глазах начинали быстро словно бы ржаветь, и
та же деталь, не изменяясь в конфигурации, превращалась в формованный
кусок плотной, сухой глины. Стекла, там, где еще торчали осколки, были уже
совершенно непрозрачными.
голове. Его волосы были покрыты коричневатым налетом. Я тронул один,
толщиной со спичку, волосок. Он сломался, упал и рассыпался на мелкие
глиняные штрихи.
что ты...
улыбки, - мы будем жить. Долго. И не так уж мы с тобой плохи! - прошептал
он. - Вовсе нет!..
обдумать, как извлечь из него свой.
вызволить свой, настоящий. В сравнительно тонких глиняных стенах надо было
пробить три бреши, из ломаных плиток сделать настил, прокатить автомобиль
через бреши и столкнуть его... В принципе я на нем еще мог уехать.
еще попадались металлические прожилки и тонкие, словно бы жестяные,
пластинки - что-то вроде бесформенной ажурной сетки.
глянул вниз и увидел его. Широко расставив короткие толстые ножки, он с
любопытством и в то же время безучастно наблюдал за мной.
Автомобиль они тебе не отдадут.
пыль и с ненавистью сказал:
что поплакать. А придавили... тебя не все.
лежал неподвижно, как изваяние.
6
какая-то посудина.
сидели Георгий-нумизмат и Кобальский. Бет кашеварил неподалеку у костра.
Альф зачем-то отправился к лодке.
пожалуйста. Снедь, как видишь, небогатая. Но будем рады всякому хлебу! А
там Бет подаст нам и чай. Есть надо всегда - и для того, чтобы помочь
друзьям, и для того, чтоб бороться с врагами. Этот завтрак или сблизит нас
до дружеского рукопожатия, или разведет на дуэль. Но дело не в этом.
Представь, Максим, какая забавная неожиданность: ребята не могут все это
потреблять! А я не могу есть один. Как неволя! Ну так что, пир?
Кобальский. - Людей надо уважать. Сядь и ешь - возможна тяжкая работа...
Работать будем все. И ты. Такой запыленный и усталый.
щетины на подбородке почти не осталось, казалось, он только что торопливо
побрился. Верхняя часть его лица и руки покрылись пупырчатым налетом
какой-то странной ржавчины. Кончик носа был теперь словно срезан или
приплюснут...
звука, мы километрах в пяти или семи от нас высоко в небе увидели
вертолет. Он летел мимо, в сторону моря. Если б они увидели, с
вертолета!.. Но вертолет улетел.
тут ждем!.. Отберут все до ниточки. Сами себя погубим!
адрес. - Сразу видно, как обрадовался!
телескопа, хотя я категорически запретил это делать. Везде сует нос!..
Говорить с отражением вздумал! Но, слава богу, похоже, только с плоскуном
потрепался. Это хорошо! Полезно. Плоскун тебе мозги вправил.
Представляю... Иди еще с ним поговори! - засмеялся он. Помолчал и Георгию
сказал: - Хорошо, что недоросль не открыл ночью окуляр. А то я не знаю, до
чего бы они с опережающим договорились, до чего додумались... У него,
видите ли, - повернул он ко мне свою озлобленную физиономию, -
непреодолимая потребность рассуждать! Он, видите ли, любознательный. Во
все вникает!
погубит вас, ей-богу! Да что это вас так возмущает, что человек пытается
рассуждать! Пусть рассуждает. Пусть он скажет что-нибудь полезное. А вы
умейте взять из-под руки, - продолжая не спеша, скучно жевать, говорил
нумизмат. - Станислав, мне необходимо знать, как вы, точнее, как подлинный
Станислав Юлианович наткнулся на кубический грот и проник в хранилище
инопланетян. Ни Бет, ни Альф и - увы! - ни Гамм за неимением времени так
толком мне и не объяснили, как он оттуда выбрался.
вздохнул Кобальский. - Все они получились немного неудачными. Как
говорится, первые блины комом! Посмотрите на Альфа. Это настоящая
нескладуха. Колобок какой-то плоский, да и мысли у него такие же плоские,
я бы сказал... Да и Бет такой же пасынок фортуны. Гамм, конечно,
поудачней, но и он, как и Альф и Бет, выдерживался далеко не столько
времени, сколько требовалось для полной агрегации создаваемой копии. Да к
тому же в первоначальной установке слишком много приходилось возиться с
фокусировкой. Сами видите: один сплюснут, другой вытянут, у третьего еще
что-нибудь... Но главное - материал! На изготовление этих вот ребят в
основной массе были использованы древесный уголь, глина, битум и аммиачная
селитра. Как оказалось, физически они вышли покрепче меня, хот-я
выдерживались всего минут по сорок...
Акунин Борис
Шилова Юлия
Лукьяненко Сергей
Мурич Виктор
Шилова Юлия
Быков Василий