- Отпустите меня, ведеор Материон! Зачем я вам?.. - пролепетала она в
отчаянии, хотя и знала заранее, что бездушного робота не тронут ее мольбы.
Но Материон вдруг расхохотался и сквозь смех крикнул:
- Как ты меня назвала?! Как?!
- Ведеор Материон... Не сердитесь, я знаю, что вы не человек, но я
подумала, что вы не знаете, что я знаю... - лепетала бедная девушка.
- Я не только не человек по милости некоторых ученых, но я к тому же и не
Материон! Ты что-то путаешь, цыпленок!
- Вы не Материон? А кто же вы?! Неужели...
- Что "неужели"?
- Неужели я ошиблась?
- Выходит, что ошиблась. Если уж на то пошло, то меня зовут Рэстис
Шорднэм. Друзья меня называют Рэ Шкипер или просто Рэ. А тебя как звать?
- Вы лжете! - крикнула Арса. - Рэстис Шорднэм в Марабране!
- Эге-ге, да ты, оказывается, и меня знаешь, цыпленок! - удивленно
прогудел бородач. - Ну теперь-то я и подавно не отпущу тебя! Откуда тебе
известно мое имя? Кто тебе сказал, что я живу в Марабране? Кто ты такая?
- Я цыганка... Меня звать Арцисса, Арса...
- Ну хорошо. Если ты в самом деле Арса, то пойдем со мной обратно в
трактир и вместе поужинаем. Ты ведь хочешь есть?
- Хочу...
- Пойдешь со мной?
- Пойду.
- Убегать не будешь?
- Нет...
Рэстис отпустил ее руку, и она покорно пошла рядом с ним обратно в
трактир. Она еще не совсем верила в свое счастье, но сердце подсказывало
ей, что человек, с которым она так неожиданно столкнулась, действительно
живой человек, а не чудовищный всезнающий кибернетический автомат...
13
Теплая весенняя ночь опустилась на Ланк. Уснули собаки, уснули дети,
уснули почтенные горожане. Даже благочестивый аб Бернад, доселе не
получивший ответа на свое послание гроссу сардунскому, смирил
растревоженное сердце и тоже уснул в широкой кровати, рядом со своей
дородной супругой ведрис Пуарой... Спит благословенный Ланк, нигде ни
огонька, ни шороха...
Только на самом краю городка, в глухом переулке, где одни лишь заборы да
сады, светится сквозь неплотно прилегающие жалюзи одинокое окно большого
особняка. Но кого это может удивить? Ведь это не чей-нибудь дом, а старого
чудака профессора Нотгорна! Все знают, что престарелый ученый имеет
обыкновение допоздна засиживаться за работой. Другое дело, если бы
кто-нибудь узнал, что свет в окне не имеет к Нотгорну никакого отношения,
что старик Нотгорн спит и понятия не имеет о том, что происходит у него в
доме. Вот это вызвало бы не только удивление, но и самые разнообразные
пересуды!..
В самую полночь скрипнула калитка Нотгорнова подворья, и в переулок вышли
две темные фигуры. Посовещавшись шепотом, они расстались. Одна притаилась
у калитки, другая поспешно двинулась к центру городка. Миновав пустынную
площадь, фигура обошла черную громадину храма бога единого и остановилась
перед домом аба Бернада...
Мирно спящий аб был разбужен своей женой. Она бесцеремонно толкала его в
бок:
- Проснись! Да проснись же ты, горе мое шестипудовое!
- А? Что такое? Что тебе надо?.. - проворчал аб, насилу раздирая тяжелые
веки.
- Звонит кто-то! Наверное, за тобой! - сказала ведрис Пуара.
- Кого бы это принесло среди ночи? - прохрипел аб Бернад, окончательно
проснувшись и прислушиваясь. Звонки настойчиво повторялись.
- Может быть, тебя зовут для последнего напутствия?! - испуганно
прошептала ведрис Пуара.
- Чепуха! Насколько я знаю, вчера в Ланке никто не собирался умирать...
- Вчера! Мало ли что вчера. Это случается так внезапно!
- Ну ладно, ладно, пойду погляжу. Все может быть!
Аб набросил на себя халат, сунул ноги в шлепанцы и спустился по лестнице в
холл.
- Во имя бога единого, кто там?! - проговорил он осипшим спросонья голосом.
- Это я, ваше благочестие! Я, Нагда, что у профессора Нотгорна! -
прозвучал из-за двери знакомый голос.
- Ведрис Нагда?!
Удивленный аб быстро снял с двери запоры и распахнул ее. За порогом
действительно стояла рослая экономка профессора Нотгорна.
- Простите, ваше благочестие, что я осмелилась в такое неурочное время...
- Ничего, ничего, ведрис! Пастырь и ночью пастырь! Я весь к вашим услугам!
Что у вас на сердце?
- В нашем доме, ваше благочестие, есть человек, которому необходимо
исповедаться, и... и он не может ждать ни минуты! - одним духом выпалила
Нагда.
Аб в изумлении воскликнул:
- В вашем доме, в доме заядлого безбожника есть человек, который хочет
исповедаться?! Да кто вас, собственно послал за мной?
- Доктор Канир послал...
- Доктор Канир? Не он ли сам хочет исповедаться?
- Нет, ваше благочестие, доктор Канир лишь просит вас прийти. А
исповедаться хочет другой человек!..
- Неужели сам профессор Нотгорн?! - вскричал аб в радостной надежде, но
Нагда тут же рассеяла его приятное заблуждение:
- Что вы, ваше благочестие! Ведеор профессор даже не знает об этом и не
должен знать! Исповедаться хочет молодой парень, которого профессор
излечил от врожденного идиотизма!
- Как вы сказали? Излечил? Да разве профессор занимается врачебной
практикой?! - совершенно искренне удивился аб.
- Нет, нет, конечно, не занимается! Он слишком для этого стар. Этот
пациент наш единственный пациент, если, конечно, не считать того...
Впрочем, чего это я болтаю! Ведеор профессор занялся им лишь из жалости к
его бедной матери. И вот теперь парень окончательно выздоровел и хочет
впервые в жизни открыть душу богу единому!
- А профессор Нотгорн об этом знает?
- Да нет, не знает. Он спит...
- Но позвольте, ведрис, как же я могу...
- Ах, ваше благочестие! - горячо воскликнула Нагда. - Вы же знаете, что я
честная и набожная женщина! Я никогда бы ничего не сделала во вред своему
доброму хозяину. Но разве ведеору профессору повредит, если его пациент
изопьет из чаши бесконечного милосердия божьего?! Так мне и доктор Канир
сказал... Забудьте же на время ваши распри с профессором и... и утешьте
беднягу! Идемте, умоляю вас! Все должно быть сделано, пока хозяин спит!
Против таких доводов трудно было что-либо возразить. Аб Бернад отбросил
все свои колебания и сказал:
- Хорошо, ведрис, я пойду с вами. Подождите меня здесь, я только оденусь...
У калитки профессорова дома аба и Нагду поджидал доктор Канир.
- Здравствуйте, ведеор аб! Да благословит вас бог единый за то, что вы
откликнулись на мою просьбу и пришли! - взволнованно сказал доктор.
Нагда тут же молча исчезла, а Канир, попросив аба не делать шума, повел
его в дом. Они прошли через темный холл, миновали просторное помещение, в
котором аб по запаху без труда узнал лабораторию, и очутились в скупо
освещенной комнате с единственным окном, на котором было опущено жалюзи.
Обстановка комнаты была предельно проста: стол, стул, больничная койка с
тумбочкой. Лишь в стороне, у стены, стояло совершенно новое пианино, резко
контрастирующее с остальными предметами.
На кровати лежал молодой человек, одетый в полосатую пижаму. Глаза его
были широко раскрыты, весь вид какой-то расстроенный и встревоженный.
Увидев вошедших, он вскочил на ноги.
Доктор плотно прикрыл дверь и жестом успокоил молодого человека. Потом он
сказал:
- Ведеор Маск, к вам по вашему желанию пришел ведеор аб Бернад,
благочестивый настоятель местного прихода. Откройте ему сердце, и вам
станет легче!
С этими словами доктор Канир сделал общий поклон и вышел.
14
Для начала необходимо было утешить больного, успокоить его, чтобы он мог
отвечать на вопросы. Вкрадчиво улыбнувшись, аб Бернад обратился к молодому
человеку с такими словами:
- Простите мне мою нескромность, ведеор Маск, но ваша фамилия слишком
известна в Гирляндии. Не приходитесь ли вы, случайно, родственником нашему
прославленному композитору Маску, недавно скончавшемуся?
Реакция пациента на этот простой и естественный вопрос была совершенно
неожиданной. Он побледнел еще сильнее, до мертвенной синевы, и вдруг
заговорил быстро-быстро:
- Смилуйтесь надо мной, ваше благочестие! Я не могу больше! Я скажу вам
всю правду!.. Вы думаете, родственник? Нет, я не родственник композитора
Гионеля Маска, я сам Гионель Маек! Не удивляйтесь, сейчас вы все поймете!
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Суворов Виктор
Плотников Александр