сейчас я понял, что моя жена была еще очень молодой женщиной, и ей вряд ли
хватало того, что мог дать Миша-младший.
света, протиснувшийся сквозь дыру в кровле, золотил витающую в воздухе пыль
и согревал коленку. Дождя на улице слышно не было, но черные стропила
сочились влагой. Они плакали по Хоботкову".
два абзаца, потом все же оторвался и с неохотой убрал лист в папку. Дипломат
с рукописями весил килограммов десять. Ничего, своя ноша не тянет. Я
проверил карманы: машинка, дискеты, ключи, тетрадь.
повыдергивать из розеток телевизор, компьютер и прочую технику, но делать
этого я, конечно, не стал - вечером придет с работы Алена, да и младшенький
скоро притащится. Только бы он не смотался от Люсьен раньше времени, ведь
нам еще нужно переодеться. Я прикинул, в каком состоянии находятся мои
носки, и решил, что вернусь в две тысячи шестой год в кроссовках на босу
ногу.
кошмар! Мне так и не удалось найти причину нашего развода. Я не выпускал
Алену из поля зрения ни на секунду, вслушивался в каждую ее фразу, а потом
анализировал слова до тех пор, пока они не теряли всякий смысл. Тем не менее
за прошедшие двое суток я не откопал даже и намека на грядущий разрыв.
колебался: позвонить Мише сейчас или сделать это после похода в редакцию?
Суеверие одержало верх: сначала отдам романы.
"Волга" с тонированными стеклами и синим маячком на крыше. Не успела она
остановиться, как двери синхронно открылись. Из машины выскочили двое
крепких парней и уверенно заняли позиции по обе стороны от меня.
холодным.
мне локоть - совсем не больно, но пальцы, державшие ручку кейса, вдруг
онемели, и чемоданчик очутился на земле. Единственным свидетелем этого
события оказался милиционер на другой стороне улицы, но за происходящим он
наблюдал с явным одобрением.
левый ряд. Я сидел сзади, с обеих сторон зажатый твердыми бедрами
похитителей.
крепыш в коричневом пиджаке, развалившийся на переднем сиденье. - Как? -
бросил он не оборачиваясь.
интереса и не было, он даже не удосужился глянуть, того ли они взяли.
спокойно, и это означало, что я попал в руки правосудия, а не загадочной
русской мафии, о которой известно лишь то, что она существует.
документы. И широко, как Гагарин на фотографии, улыбнулся. -
Оперуполномоченный лейтенант Орехов.
жителям не было никакого дела до черной "Волги", несущейся по полосе для
спецтранспорта.
и потряс ею в воздухе - вслед за ней потянулась и моя правая, и до меня
дошло, что я сижу на коротком хромированном поводке наручников. - Браслеты
не жмут, говорю?! - гаркнул Орехов мне в самое ухо. Он отчего-то заржал,
хлопая себя по ляжкам твердыми блинами ладоней, и моя кисть угодливо
задергалась в такт.
мы вылезли втроем: я, Орехов и его шеф. Зайдя в здание через скромный, явно
не парадный вход, мы поднялись по лестнице, и коричневый пиджак предъявил
вахте удостоверение. После гудящего томления в лифте я очутился в начале
длинного коридора с вытоптанной дорожкой. По обеим стенам шли ровные шеренги
одинаковых дверей с латунными номерами и картонными табличками. Шрифт на них
был таким мелким, что ни званий, ни должностей я разобрать не мог.
двери отсутствовала.
неодушевленной даже для милицейского кабинета. Между казенными шкафами из
ДСП был втиснут письменный стол, покрытый слоем пыли; сбоку, на свободном
пятачке примостился стул с так называемым мягким сиденьем из грубой ткани.
На широком подоконнике загибалось какое-то растение в треснувшем
пластмассовом горшке. Под самым потолком на стене явственно проступал
светлый прямоугольник от недавно снятого портрета.
лицом.
сначала свой, потом мой.
беседы, я неловко встал в центре комнаты, но Федорыч не торопился. Он
продолжал сидеть, уставившись на мои ботинки, и, чтобы как-то о себе
напомнить, я переступил с ноги на ногу.
сапер, простучал стенки кейса.
такой уверенностью, что мне стало тоскливо.
биографии. Но что это за странный арест? Почему меня не допрашивают, не
заполняют никаких документов? Будто с Петровки я прямиком отправлюсь в
лагерь.
махом: прыг, и я дома. И Миша расплачивается за свои грехи самостоятельно.
убедило.
бок, а вечером не бросил его на улице Андреева.
мере, не сейчас. А так скажу. Вчера вечером тебя, пьяного в тесто, видели у
метро "Коньково".
что-нибудь запомнил. По рассказам свидетелей, гражданин Ташков обливал
прохожих шампанским и предлагал им взять у него автограф.
бы еще нахамил кому-то, а то покататься захотелось! На чем? На спортивной
тачке ценой в добрую квартиру!
вытянутой руки. Смываться нужно было прямо сейчас, пока меня не отправили в
камеру. Я незаметно повернулся, чтобы схватить машинку одним движением.
Потом надо успеть набрать дату и время. Если у толстяка хорошая реакция, то
максимум, на что он способен, - это прыгнуть за мной, но дома, в две тысячи
шестом, хозяином положения буду я, и уже ему придется доказывать, что он не
верблюд. Да, я успею. Пока он опомнится, пока обойдет свой необъятный
стол...
маленькую стальную пиявку, при его комплекции это намного логичней. Но, даже
если он и промахнется, я перемещусь в точно такой же кабинет на Петровке.
Вот будет потеха, когда через пять лет мы с ним встретимся вновь! А к
посягательству на автотранспорт мне припаяют еще и побег.
дышать, будто своим телом незнакомец вытеснил из помещения весь кислород.
Его торс распирали тугие мышцы, а голова была большой и круглой, но мне
показалось, что внутри его черепа находится не мозг, а негодование,
вскипевшее и застывшее в таком состоянии навсегда - как пенопласт.
Мережковский Дмитрий
Флинт Эрик
Корнев Павел
Лукьяненко Сергей
Браун Дэн
Витковский Евгений