Чтение 10–й страницы книги ~Сладкозвучный серебрянный блюз~

поддерживать костер. Он понимает Маршу и Дориса. Если не спускать с него
глаз, то он даже способен приготовить нечто съедобное, не спалив при
этом всю округу.

- Сейчас у меня просто слюнки потекут от предвкушения всех его
достоинств, - сказал я и оглядел тройню, у которой были разные матери.
Улыбки на их рожах сияли дружелюбием гролля. Ребятки поняли, что Морли
припер меня к стенке.

- Держи Дожанго подальше от спиртного, и он будет в полном порядке, -
закончил Доге.

Всем известно, что эти полукровки не могут устоять перед выпивкой. В
улыбке Дожанго появилось смущение.

- И во сколько же мне обойдется весь этот бродячий цирк? Морли назвал
несусветную цифру. Я захлопнул дверь и бросился назад в постель. Негодяй
использовал одного из тройни, чтобы тот поднял его повыше. Теперь он
начал торговаться через разбитое окно. Я нарочито похрапывал, пока до
моего слуха не начали долетать вполне приемлемые предложения. Морли
оказался крайне покладист, что говорило о серьезном обострении его
отношений с кредиторами.

- Твое ослиное упрямство, Гаррет, - прямой результат твоей диеты. И
это тебе прекрасно известно. Все мясо, которое ты в таком количестве
поглощаешь, пропитано флюидами ужаса убиваемых животных. А потом, ты
избегаешь физических упражнений и не изгоняешь яд с потом из своего
организма.

- Я и сам дошел до этого, Морли. Слишком много пива и мало сочных
зеленых листьев. - "Кошачий хвост", Гаррет, - вот что тебя спасет. Белая
луковица корня молодого побега. Мелко шинкуешь и добавляешь в салат.
"Кошачий хвост" не просто вкусный, он имеет почти мистическое свойство
облегчать груз вины, отягощающий душу пожирателей мяса.

- "Конское дерьмо", Морли. Гораздо полезнее жрать "конское дерьмо".

Однажды, когда я служил в морской пехоте, мы высадились на одном из
островов, и венагеты, не теряя времени, отрезали нас от десантных судов
и загнали в болото. "Кошачьи хвосты" оставались основным и единственным
блюдом нашего рациона до тех пор, пока военное счастье снова не
повернулось к нам лицом. Что-то не припоминаю, чтобы эта диета смягчила
нравы наших сержантов и капралов. Напротив. По мере поглощения белых
луковиц они становились все кровожаднее и были готовы сожрать своих
подчиненных по малейшему поводу. Да и мы не оставались в долгу.

Пришло время, и вся эта ярость обратилась против венагетов. Может
быть, все обстояло бы иначе, начни я питаться "кошачьими хвостами" в
более нежном возрасте.

- Морли, когда-то я работал на университетского профессора. Он любил
поразглагольствовать на разные темы. Так вот, как-то раз уважаемый
ученый сказал, что в мире существует двести сорок восемь видов овощей,
фруктов, зелени и клубней, которые едят люди. Из них свиньи едят двести
сорок шесть. И не прикасаются только к зеленому перцу и луковицам
"кошачьего хвоста". Это убедительно доказывает, что свиньи ведут себя
разумнее, чем так называемые разумные существа.

- Пытаться спасти тебя, Гаррет, видимо, то же, что метать бисер перед
свиньями. В своем медленном самоубийстве ты решил идти до конца.
Скажи-ка лучше - ты берешь ребят?

- Беру. Надеюсь, мне не придется пожалеть об этом.

- Когда мы отправляемся?

- Ты торопишься, Морли? Хочешь побыстрее выбраться. из города? Вот
почему ты так охотно согласился двинуться в Кантард?

Дотс пожал плечами.

Ответ был достаточно красноречив. Напугать Морли с его талантами и
репутацией могла только очень мощная сила. Я перебрал в уме и смог
остановиться только на одном человеке. Самом большом. Король преступного
мира.

- С каких это пор, Морли, Колчек начал играть на паучьих бегах?

Он тут же свалился куда-то вниз, и со мной остался только его голос:

- Ты слишком большой умник, Гаррет. И это не принесет тебе счастья.
Настанет денек, когда твоя проницательность сыграет с тобой злую шутку.
Пока! Буду держать связь. За мной, увальни! Дожанго! Немедленно положи
это на место! Дорис!

Так орет погонщик мулов, заставляя бедных животных стронуть с места
тяжелый фургон.

Я отправился обратно в постель, размышляя, не пустить ли мне часть
денег Тейта на ремонт окна. На новое, броское стекло с моим именем,
выписанным яркими красками.

Aeaaa 11

Nтарушка Вселенная забывает о слове "милосердие", когда речь идет обо
мне. Едва я начал посапывать, как дверь снова затряслась под чьими-то
ударами.

- Что-то надо предпринять, - бормотал я, сползая на пол. - Может,
тайно сменить квартиру?

Распахнув дверь, я увидел дядюшку Лестера с двумя племянничками.

- Надеюсь, вы пришли сказать мне, что вся программа отменяется?

Я заметил, что парнишки влипли в неприятную историю. Их физиономии
были разукрашены синяками и пластырями, а у одного рука болталась на
перевязи.

- Что случилось?

- Недружественные посетители. Уиллард хотел бы поговорить о них с
вами.

- Хорошо, иду.

Пришлось задержаться, чтобы привести себя в порядок, глотнуть воды и
прихватить любимую дубинку.

***

Уиллард Тейт был в подавленном состоянии. Он ждал меня, заламывая
руки. Всю жизнь я слышал это выражение, но само действо видел только у
моей тетушки, для которой каждый вздох являлся актом высокой драмы.

- Что случилось?

Дядюшка Лестер оставался нем как рыба. Может быть, опасался, что,
узнав страшную правду, я тут же брошусь спасаться бегством.

Папаша Тейт зажал мою руку в своих ладонях и качал ее, как рукоятку
насоса, приговаривая:

- Я так благодарен вам за ваш приход. Так благодарен. Я просто не
знал, что предпринять.

- Что случилось? - снова спросил я, пока он, судорожно вцепившись в
мою руку, тянул меня за собой, как упрямого ребенка. Дядюшка Лестер и
мальчики шли следом. Когда мы пересекали сад, направляясь к жилью Денни,
я заметил очень бледную Розу, наблюдавшую за нами.

Тейт ничего не сказал.

Помещение было буквально разгромлено. Подмастерья все еще занимались
уборкой. Некоторые из них щеголяли синяками, а кое-кто и повязками.
Какой-то умник догадался заколотить дверь на улицу толстыми досками.

Уиллард взглядом указал на центр комнаты.

Там был труп. Он лежал на животе, одна рука была вытянута в сторону
двери.

- Что случилось? - спросил я в очередной раз.

- Все произошло примерно в полночь. Я оставил здесь мальчиков на
страже: вы говорили со мной таким тоном, что я начал беспокоиться. Пять
человек вломились через уличную дверь. Мои ребятишки оказались на
высоте. Один сумел поднять всех на ноги. Остальные укрылись в засаде и
позволили налетчикам спуститься в подвал. Мы атаковали врагов, когда они
собирались уходить. Мы хотели просто схватить их, но они запаниковали и
начали отбиваться, не стесняясь при этом в средствах. И вот что мы
теперь имеем.

Я наклонился рассмотреть убитого. Он уже начал распухать, но порезы и
царапины, которые покойный получил, вылетая из моего окна, были еще
заметны.

- Они что-нибудь утащили?

- Я посчитал, - ответил дядюшка Лестер. - Золото и серебро не
тронуты.

- Они явились не за золотом или серебром, - Вот как?

Все Тейты так и сияют. Но прячут свой свет под сосудом. Наверное, это
рефлекс торговца.

- Они охотились за бумагами Денни. Его письмами к той женщине. Я все
надежно спрятал, но здесь могло остаться что-то, чего я не заметил. Эти
бумаги дороже всего металла, который они смогли бы унести.

Старый Тейт был ошарашен. Пришлось рассказать ему о нашей недолгой
встрече с партнерами его сына. Он не хотел мне верить.

- Но это же...

- ...ведение торговых операций с врагом, если сорвать прикрывающие
срам одежды и взглянуть правде в глаза.

- Я знаю своего сына, мистер Гаррет. Денни не мог предать Каренту.

- Разве я говорил что-нибудь об измене? Правда, мысль об этом меня
посещала. Причем более конкретного свойства: что сделают с дураками,
когда их схватят за торговлю с венагетами. Меня лично это не коробило.
Эта война была разборкой между двумя враждующими бандами аристократов и
чародеев, пытающихся установить контроль над копями, что означает
господство над миром. И вызвали войну те же мотивы, что приводят к
схваткам уличных шаек здесь, на улицах Танфера.

Будучи карентийцем, я, конечно, предпочитал, чтобы в сваре победила
банда, стоящая во главе моей страны. Я обожаю оказываться победителем.
Как, впрочем, и все остальные. Но меня совсем не задевает, если кто-то