на прощанье: "Слушай, а с чего тебя любить? Тридцать два года мужику, а он до
сих пор на жизнь заработать не может! Ты думаешь, я тебя из-за денег оставляю? А
ты когда-нибудь такое слово слыхал - самореализация?"
москвича и важняка был достаточно высок, чтобы невеста брата уцепилась за него,
как за тростинку.
никогда в жизни, и солнышко улыбалось ему с небес, и жизнь без сегодняшнего дня
была как резиновая лодка, из которой сдули воздух и сунули в чулан, а
сегодняшний день был как воздух, которым наполнили лодку и как река, по которой
она плывет.
ей, что живешь
взял взятки?" - ехидно шепнул рассудок, пока Денис заводил магнитной карточкой
темно-зеленый "мерс". Но Денис цыкнул на рассудок, тот завилял хвостом и пошел
прочь, как уходит из комнаты обиженный пес, изруганный за изодранную игрушку.
как будто он был! колесом, бесполезным и изломанным, с дыркой посредине, и вот в
эту дыру вдруг просунули ось, и колесо завертелось весело и довольно.
покореженный забор почившего в бозе угольного НИИ, и вскоре внедорожник выскочил
на мост, перекинутый через неширокую речку Осинку, - приток далекого Урала. Мост
кончался прелюбопытным сооружением - на скалистом пятачке, вдающемся в реку,
стоял огромный металлический человек ростом с семиэтажку. В одной руке
металлический человек держал кирку, в другой- нечто неразличимое в связи с
плохой видимостью. Но в хорошие дни нечто можно было идентифицировать как
игрушечный завод - с трубами, цехами и газгольдерами.
возводили скульптуры, они бы, бесспорно, возвели нечто вроде этого.
афишами, и теперь человек с кайлом в руке рекламировал кандидатов в городскую
Думу и жевательную резинку. Наверное, это был один из немногих шахтеров в
городе, который сумел сменить профессию и устроиться рекламным агентом.
зеленого сквера, окруженный белопанельными домами, светлыми магазинами и
смеющимися ребятишками, обитающими на месте зловонной кучи бараков, украшавших
левый берег Осинки с 30-х годов. Белопанельный микрорайон так и не родился на
свет. На статую денег хватило, а на дома - нет. Вместо белопанельных домов левый
берег зарос самовольной застройкой - балками, где люди жили по две-три семьи в
жилище размером с вагончик, и весь этот пещерный город получил название Алаховка
- темное название, неаппетитное, пахнувшее анашой, пьяными драками
быть девушками...
предложил ему приехать в гости в Алаховку.
реки Осинки, что текла чуть сбоку от города, кинул взгляд вниз и изрек: "А что
же мне говорили, что плохо живут шахтеры? Хорошо живут шахтеры! Вон сколько
гаражей!" Сопровождавший высокого вождя первый секретарь обкома не решился
разъяснить, что то, что простирается внизу - это не гаражи. Косыгин еще раз
окинул "гаражи" задумчивым оком и приказал их снести, как портящих пейзаж возле
памятника.
исчезли, и на мест их дивными белокирпичными кустами тянулись хоромы, окруженные
высоким забором с колючей проволокой и только что не рвом, в котором плавали
крокодилы, и металлический пролетарий парил над рекой на фоне белокаменных
особняков новых хозяев жизни.
сросшихся спина ми и чудом уцелевших. Денис подъехал на джипе поближе к воде и
увидел старуху, которая мостках полоскала белье. Старуха обернулась в шум
машины.
только что выжимала в ручье, и с этой простыней, перекрученной наподобие кнута,
полетела навстречу Денису.
прыти, даже успел посторониться. Бабка замахнулась снова и Денис крепко, но
вежливо перехватил ее локти. Бабка лягнулась и громко-громко завопила:
заорал:
его прыгало охотничье ружьишко. Тут бабка изловчилась как следует и пнула Дениса
ногой. Вероятней всего, что бабке хотелось угодить в пах, но скрюченные артритом
ноги не очень-то подымались, и в результате бабка попала супостату по коленной
чашечке. Башмаки у бабки были тяжелые, с твердокаменной подошвой, и Денис, не
ожидавший от бабульки такой прыти, вскрикнул- скорее от удивления, чем от боли,
и выпустил женщину.
и принялась
спросить хотел - вы не знаете, где Лаптюк живет? Дима?
засрал!
сидевшей на земле.
лапкой за протянутую
отбирать.
потом по домам стали шастать. Грабить людей. Троих таких поймал а их на
следующий день милиция выпустила.
ладно, по доброму не понимаете, будем разговаривать по-плохому. А в ту же ночь
все и загорелось, с четырех концов. Вон, памятник закоптили, памятник чистить
деньги нашлись.
ехать, до пожарной части пешочком пятнадцать минут, вот они обождали по приказу
сверху и приехали. Мы-то у воды стоим рядочком, мы уцелели, а все остальное
выгорело, что твой Чернобыль.
рядку дите сгорело двухмесячное.
сами уехали, кооператив хоть по десять тыщ платил.
Чернореченсксоцбанк.
дедушка, - вот я бы тоже ссуду взял. Триста тыщ долларами. Так ведь не дадут, а,
парень?
жителям балков и жег "дите двухмесячное".
сдернул, пять тыщ все-таки, прожить можно!
рельсы пошел, а оттуда его погнали: ты, говорят, бомж, нас телевидение приедет
снимать, а у тебя одна кроссовка желтая, а другая черная, и обе правые. На
рельсах-то хоть кормят, я вчера пошла, настоящей колбасы дали. Я ее уж шесть лет
не пробовала-то, этой колбасы. Многие на рельсы ходят, чтобы поесть.
написать? Мы уже и Ельцину писали, и в обком...
обком писали.