Чтение 10–й страницы книги ~Враг за Гималаями~

А потом Ганешу словно подменили. Забросив пиры и охоту, он с головой погрузился в интриги, которые поначалу казались всем лишь невинными забавами. Как же мы обманывались...

Владения его стали быстро расти. Вот только один пример, характеризующий методы, которые он применял для этого.

Прикинувшись неизлечимо больным, Еанеша завещал свое царство сразу двум соседним раджам, и без того не ладившим между собой. Это неизбежно привело к вооружённому конфликту, который так ослабил обе стороны, что впоследствии Ганеша легко присоединил их земли к своим.

Не чурался он и всяких других бесчестных средств - подкупа, клеветы, фиктивных браков, убийств из-за угла.

Кроме того, Ганеша зарекомендовал себя способным полководцем, хотя победы ему приносило не стратегическое искусство, а вероломство и коварство, прежде не свойственное ариям, соблюдавшим строгий кодекс воинской чести.

Дабы запугать врагов, он посылал в бой огромные восьмиколесные повозки, запряжённые свирепыми быками и украшенные гирляндами из отрубленных человеческих голов. Его воины носили доспехи, придававшие им сходство со злыми демонами-ракшасами. Использовал Ганеша и приёмы, досель вообще неизвестные, - дымовую завесу, катапульты, метавшие бочки с горящей смолой, огромных воздушных змеев с трещотками, пугавшими слонов противника.

Одни ненавидели Ганешу, другие презирали, третьи боялись, но никто в ту пору не смог разглядеть в нём врага рода человеческого, ещё более опасного, чем страшный яд "каллакута", добытый богами при пахтанье океана и грозивший уничтожить вселенную.

К сожалению, не чуял беду и я. Ещё поговаривали..."

- Что бы это могло значить? - спросил Донцов, ощущая себя игроком в покер, вместо ожидаемого туза прикупившим шестёрку.

- В общем-то, сие остаётся тайной и для нас, - женщина собрала все три листка в одну стопку, - но с полной определённостью можно сказать лишь то, что текст имеет отношение к индуистской культуре середины первого тысячелетия до нашей эры. Сначала мы воспринимали данный отрывок как одну из интерполяций "Махабхараты", древнеиндийской эпической поэмы, имеющей не только литературное, но и сакральное значение, однако очень скоро убедились в своей ошибке. Я популярно объясняю?

- Вполне, - ответил Донцов, а про себя подумал: "Кондакова бы сюда, вот кто на индуистской культуре собаку съел".

Между тем женщина продолжала свою речь, гладкую и корректную, но расцвеченную истерическими интонациями базарной торговки:

- При том что неизвестный автор зачастую демонстрирует глубокое знание реалий той далекой эпохи, все события представлены в абсолютно ином свете, чем это принято в классической редакции "Махабхараты". Взять хотя бы того же Ганешу, которому неизвестный автор уделяет столько внимания. Это имя одного из второстепенных богов ведического пантеона. Героя под таким именем, а особенно состоявшего в родстве с Арджуной, этим Ахиллесом индуистской мифологии, мы не знаем. Автор не скрывает своего резко негативного отношения к этому персонажу, наделяя его такими неблагозвучными эпитетами, как "звероподобный ублюдок" или "враг рода человеческого".

- Я это, кстати, заметил, - сказал Донцов. - С юридической точки зрения подобные заявления могут восприниматься и как обвинительный акт, и как клевета.

- Юридические проблемы находятся вне сферы наших профессиональных интересов... Что касается представленной на экспертизу рукописи, то её ограниченный объём не позволяет проследить дальнейшее развитие описываемых событий или вернуться к их предыстории, хотя по некоторым намёкам, рассыпанным в тексте, можно понять, что позиция, занимаемая автором, впоследствии оказалась несостоятельной. Вот, собственно, и всё, что я хотела сказать. Надеюсь, коллега дополнит меня. - Она вместе со стулом отодвинулась немного в сторону.

Мужчина учтиво кивнул ей и заговорил, продолжая водить руками по уже пустому столу:

- Здесь было справедливо замечено, что мы имеем дело лишь с небольшим фрагментом довольно пространной рукописи, о чём свидетельствует хотя бы порядковое число "тридцать шесть", выставленное в правом верхнем углу листа и выполненное, кстати говоря, в египетской иератической системе счисления. Автором текста, скорее всего, является мужчина преклонного возраста, что вытекает из графологических особенностей почерка. Впрочем, речь может идти и о добросовестном переписчике. Автор, безусловно, является человеком нашего времени. На это указывает тот факт, что современная русская лексика занимает примерно шестую часть текста и употребляется везде, где аналогичное понятие в каком-либо из мертвых языков отсутствует.

- Простите, что перебиваю. - Донцову уже надоело молчать. - Я относительно этих мертвых языков... Автор владеет каждым из них в одинаковой мере?

- Нет. Я как раз и собирался отметить это. Фрагменты текста, выполненные на арамейском и арийском, можно считать сомнительными или, по крайней мере, спорными, а на древнегреческом и египетском, наоборот, безупречными. Когда я разбирал иероглифы, мне иногда казалось, что пером водила рука кого-либо из фараоновых писцов. Теперь о смысле текста... вернее, о его назначении. Лично мне эта рукопись напоминает объяснительную записку, составленную после какой-то неудавшейся операции, но отнюдь не являющуюся самооправданием. Она не предназначена для посторонних, а потому и зашифрована. То есть мы имеем дело с документом сугубо утилитарного назначения. Здесь, к сожалению, я расхожусь во мнении со своим коллегой, - он вновь вежливо кивнул женщине, - которая воспринимает этот текст как художественное произведение, своего рода "Илиаду", написанную с позиций царя Приама.

- Хочу слегка поправить вас, - вмешалась женщина. - Сравнение с "Илиадой" в данном случае некорректно. По-моему, мы столкнулись с литературной мистификацией, не лишённой как исторического, так и эстетического интереса, типа поэм Оссиана или "Песен западных славян".

- Я попросил бы вас воздержаться от литературных дискуссий, - теперь пришлось вмешаться уже Донцову. - Не забывайте, что вы обсуждаете документ, имеющий отношение к уголовному делу. От вас требуются конкретные, не подлежащие двоякому истолкованию ответы.

- Мне кажется, вы их получили, - сказал мужчина. - Автор текста наш современник, человек уникальной эрудиции, глубоко разбирающийся в истории древнего мира. Это, конечно, звучит неправдоподобно, но он может иметь доступ к археологическим и палеографическим материалам, не известным современной науке. Рукопись предназначена не для широкого пользования, а для ознакомления людей, близких автору по уровню знаний и миропониманию. К сожалению, назвать какую-нибудь конкретную личность я не могу. Тут уж вам придётся воспользоваться своими методами.

- Скажите, пожалуйста, вам не приходилось видеть этот символ прежде? - Донцов предъявил снимок, где жизнерадостные психиатры позировали на фоне третьего корпуса клиники, украшенного (или, наоборот, обезображенного) загадочным знаком, позднее уничтоженным стараниями дворника Лукошникова.

- Нет, - сказал мужчина. - Определённо нет. Скорее всего, это просто чьи-то инициалы.

- Не знаю. - Женщина пленительно задумалась. - Не хочу вводить вас в заблуждение... А имеет это какое-нибудь отношение к тексту?

- Трудно сказать. Сам интересуюсь.

- Понимаете... меня всю жизнь преследуют странные ассоциации. - Женщина закрыла глаза и пальцами коснулась своих век. - Целые цепи странных ассоциаций... Сначала этот текст, пропитанный атмосферой древней Индии... Потом ваш внезапный вопрос... Эта фотография... И у меня уже возникает ощущение, будто бы нечто подобное я видела именно в Индии.

- Вы там были? - вяло удивился Донцов. - Когда?

- В разные времена... Я посещала храмы, сокровищницы, библиотеки, музеи. Там хранятся многие загадочные находки, часть из. которых относится ещё к доарийскому периоду. Я видела оружие, как бы не предназначенное для человеческой руки, и доспехи, которые пришлись бы впору только Гераклу. Возможно, на одной из этих реликвий я и видела нечто, напоминающее ваш знак.

"В огороде бузина, а в Киеве дядька", - подумал Донцов, но ради приличия поинтересовался:

- Понравилась вам Индия?

-Сама не знаю. - Женщина продолжала массировать веки. - Нигде так не ощущаешь бренность земного существования, как в тех краях. Только в трущобах Мадраса или на берегах. Ганга можно понять Будду, повстречавшего подряд старца, прокажённого, мертвеца и аскета, а после этого отказавшегося от всех радостей бытия. Странствующие заклинатели змей, обезьяны и коровы кажутся на улицах тамошних городов чем-то вполне естественным, а автомобили, дорожные знаки и полицейские с винтовками выглядят до боли чужеродно. Там люди не страшатся смерти и не радуются факту рождения. Там жизнь действительно похожа на тягостный сон.

Женщина, ясное дело, была потенциальной клиенткой для психиатрической клиники профессора Котяры, что, учитывая специфику её профессии, было вполне объяснимо.

Ни один нормальный человек не стал бы заниматься проблемами, которым Бодуэн де Куртенэ, Даль, Марр и Иллич-Свитыч (фамилии-то какие!) посвятили всю свою жизнь.

А кроме того, языкознание является единственной наукой, в которой великий Сталин умудрился оставить свой шакалий след.

Глава 10

ТАМАРКА ОКАЗАЛАСЬ ДУНЬКОЙ

Ждать немедленных результатов от Цимбаларя, а тем более от Кондакова не приходилось. Граверы, то есть изготовители фальшивых документов, - люди осторожные и недоверчивые даже по меркам преступного мира, а азиатские дипломаты известны своей мешкотностью и необязательностью чуть ли не со времён царя Гороха. Поэтому Донцов решил между делом прогуляться в клинику. Авось там кто-нибудь вспомнит что-то важное.

Погоду можно было охарактеризовать следующим образом: "Причудлива, как беременная барышня" - то сквозь разрывы в тучах ярко сияло солнце, то неизвестно откуда вдруг налетала метель, вскоре сменявшаяся противной моросью.

Такая погода дурно влияла не только на здоровье людей, но и на их поведение, отвращая от какой-либо конструктивной деятельности. Да что там люди - даже вороны, облюбовавшие территорию клиники, сегодня куда-то подевались.

На сей раз отсидка на проходной что-то затянулась. Донцова тут уже хорошо знали, однако никаких поблажек не позволяли. Не помогло даже полушутливое заявление, что по его удостоверению без задержки пропускают даже в женскую баню.

Шкурдюк, прибывший с опозданием, находился в несвойственном для него мрачном расположении духа. Любопытства ради Донцов выяснил, что причиной тому - дворник Лукошников, внезапно решивший разорвать с клиникой трудовые отношения.

И дело было вовсе не в факте отказа от работы, найти дворника нынче не проблема, а в хамском поведении этого самого Лукошникова, который на

требование заместителя главврача хоть как-то обосновать свои капризы, ответил буквально следующее: "Ты, пидор, психов воспитывай, а ко мне в душу не лезь".

- Ну почему он меня так обозвал! - убивался Шкурдюк. - Я же не подавал ни малейшего повода! Хоть бы вы на него каким-то образом повлияли. Припугнули бы статьёй...

Тем самым у Донцова как бы сам собой появился повод для беседы с дворником, некогда занимавшим грозные посты в солидном ведомстве и там же, наверное, набравшимся дурных манер, ведь, как известно, ничто так не развращает человека, как огромная и бесконтрольная власть над себе подобными.

Нельзя сказать, чтобы Донцов подозревал Лукошникова в чём-то большем, чем бытовое хамство и пособничество вечно гонимому вороньему племени, и тем не менее само присутствие этого человека невольно настораживало опытного следователя, как матерую овчарку настораживает малейший запах волка.

Кроме того, профессия дворника весьма способствует развитию таких качеств, как наблюдательность, проницательность и памятливость, чем с незапамятных времён активно пользовались сыщики всех стран и народов. В этом плане Донцов возлагал на Лукошникова немалые надежды. Тот вполне мог заметить нечто такое, что ускользнуло от внимания как опергруппы, так и администрации.

Под каким-то благовидным предлогом отослав Шкурдюка обратно в кабинет, Донцов отправился на поиски дворника, следы деятельности которого замечались повсюду - лёд на дорожках сколот, мусорные урны пусты, свежий снег сметён в кучи, а самим кучам при помощи совковой лопаты придана кубическая форма.

Самого Лукошникова он обнаружил на задворках клиники, где тот ремонтировал свой нехитрый, инвентарь, видимо, подготавливая его к сдаче. На вежливое приветствие Донцова он буркнул что-то вроде: "Наше вам с кисточкой", - а на предложение закурить, что должно было поспособствовать откровенной беседе, грубо отрезал:

- Сам не курю и тебе не советую. Ведь сдохнешь скоро, хоть бы последние дни поберегся.

- Почему вы решили, что я скоро сдохну? - Донцов от такой обескураживающей бесцеремонности даже позабыл, с чего собирался начинать разговор.

- Это в моргалах твоих написано. Я в своей жизни столько смертей повидал, сколько ты бабам палок не поставил. И если у человека в глазах вот такая муть появляется, как у тебя сейчас, не жилец он на белом свете, не жилец.

По всему выходило, что Шкурдюк был не единственным человеком, которому строптивый дворник успел сегодня основательно подпортить настроение.

- И от чего, по-вашему, я должен подохнуть? - поинтересовался Донцов.

- Сам знаешь, - ответил Лукошников. - Чего боишься, то и сделается.

- Ну тогда посоветуйте, как мне быть. Вы ведь, похоже, человек опытный. Может, в церкви свечку поставить за здравие? - Донцов попытался обратить всё в шутку.

- За здравие не надо. Бесполезно. - Лукошников говорил как бы в такт ударам молотка, которым он заколачивал гвозди. - Тем более что ты в бога всё равно не веришь.

- А сами вы верующий?

- Нет, - тяжко вздохнул дворник,.

- Атеист, значит?

- Хуже. Отрёкся я от бога. По собственной воле отрёкся. Оттого, наверное, и грешил всю жизнь.

- Грехи ведь и замолить недолго. - Донцов хотел добавить соответствующую цитату из Священного Писания, но ничего подходящего, кроме "Не согрешишь - не покаешься", так и не вспомнил.

- Мои грехи, мил человек, и сто праведников не замолят. - Дворник так саданул молотком по кривому гвоздю, что от него только искры полетели. - Всему на свете есть предел, да только моя вина перед богом и людьми беспредельна. Каина бог тоже не простил, а наказал проклятием вечной жизни... Вот и я как тот Каин. Копчу небо безо всякого смысла.

- Уж очень строго вы к себе относитесь. - В словах старика звучало столько неподдельной горечи, что Донцову даже стало его жалко. - Кто сейчас без греха? Время такое...

- В любое время человеку выбор даден. Если, конечно, голова на плечах есть. Вот я свой выбор однажды сделал. Это сначала грешнику дорога везде широкая, а потом всё уже и уже. Я сейчас, можно сказать, по ниточке хожу.

- Где же вы так нагрешить успели?

- Везде. С младых ногтей начал, когда от родного батюшки отрёкся и в услужение к мамоне пошёл. А уж там понеслось! Про фронтовой приказ "Ни шагу назад" слышал?

- Приходилось.

- Вот этот шаг назад я и не позволял никому сделать. Заградотрядом командовал. Своих же братьев пулями на пули гнал... Эх, да что зря душу травить! На том свете всё с меня полной мерой взыщется. - Покончив править лопату, он швырнул её в кучу уже готовых инструментов. - Если ты по делу пришёл, так спрашивай, пока я добрый.

"Если ты сейчас добрый, то каким, интересно, в гневе бываешь?" - подумал Донцов и, перейдя на официальный тон, осведомился:

- Давно здесь работаете?

- С лета.

- Всех знаете?

- Психов или лекарей? - уточнил дворник.

- Медперсонал.

- Знаю. Мимо меня ведь все шастают.

- Санитарку Тамару Жалмаеву тоже знаете?

- Татарку эту? Конечно, знаю.

- Почему вы её татаркой называете?

- А для меня все азиаты - татары.

- Пропала эта Жалмаева, - сказал Донцов, внимательно приглядываясь к дворнику. - Как говорится, ни слуху ни духу.

- Туда ей, значит, и дорога, - ничто в Лукошникове не дрогнуло, ни лицо, ни голос.

- Да, странные тут у вас дела творятся... - задумчиво произнёс Донцов. - Санитарки бесследно исчезают, пациентов убивают прямо в палатах.

- Это кого же здесь убили? - сразу насторожился дворник.

- Олега Намёткина. Из третьего корпуса. Вы разве не знали?

- От вас первого слышу. - Поведение Лукошникова не вызывало никакого сомнения в его искренности. - И когда же это случилось?

- Уже пять дней прошло. Его и кремировать успели.

- Свои же психи, наверное, и прикончили. - Дворник неодобрительно покачал головой. - Ну, народ! Ну, зверьё!

- Нет, тут дело значительно сложнее. Заковыристое дело. Мистикой попахивает.

- Так ты за этим сюда и шляешься, - догадался дворник. - Следователь, значит. Ну-ну...

- Вы, говорят, увольняетесь? - Донцов сменил тему разговора. - Почему, если не секрет?

- Надоело. Сам даже не знаю, ради чего я здесь столько времени метлой махал. Денег вроде хватает. Пенсия хорошая. Да и подрабатываю ещё.

- В каком месте?

- Сторожую в научном заведении, где всякую дрянь космическую изобретают.

На этом, собственно говоря, их беседа и закончилась. Не возникло даже намека, указывающего на причастность Лукошникова к преступлению. Удивляло лишь одно обстоятельство: как он мог не знать о преступлении, несколько дней назад всколыхнувшем всю клинику? Пил в это время, отсутствовал? Непохоже... Лукавит, прикидывается дурачком? Но какой в этом смысл? Да, странный человек. Наплевал походя в душу - и даже не извинился. Хотя это ещё вопрос - можно ли считать плевком правду-матку, сказанную прямо в глаза?

Уже смеркалось, когда Донцов зашёл в фойе клиники и повесил на доске приказов и объявлений заранее заготовленную бумажку: "Граждан, которым известна какая-либо информация о смерти О. Намёткина, произошедшей 15 числа сего месяца, убедительно просим позвонить по телефону... Анонимность гарантируем".

После этого он на всякий случай связался с дежурным по отделу. Тот охотно сообщил, что капитан Цимбаларь только что явился и спрашивает его, Донцова, наверное, ищет собутыльника.

- Попроси, чтобы подождал, - сказал Донцов. - Я скоро буду.

- Тебе как рассказывать? - осведомился Цимбаларь, когда они уселись друг против друга и закурили. - Кратко или во всех подробностях?

- Давай кратко, - ответил Донцов, хотя напе-Рёд знал, что рассказывать без подробностей Цимбаларь не умеет.

- Прогулялся я, значит, по всем основным точкам, где яманными бирками, то бишь липовыми документами приторговывают, - начал он примерно в той же манере, в которой бабки-сказительницы произносят: "Жили-были старик со старухой". - Публика вся локшовая. Пацаны зелёные. Из ветеранов почти никого нет. Кого посадили, кто сам завязал, кто за бугор свалил. Но бизнес, вижу, на подъеме, хотя предложения превышают спрос. Со мной о деле никто говорить не хочет, шлангами прикидываются. Я, мол, тут просто так стою, семечки щёлкаю и ваши глупые вопросы игнорирую. Видать, успели, гады, меня где-то срисовать. А один так обнаглел, -что в спину тявкает: "Ты бы ещё, мусор, кожанку надел и кобуру деревянную привесил". Хотел я его по физиономии отоварить, развернулся уже, а потом глядь - знакомая личность.

- Уже скоро семь. - Донцов сунул ему под нос свои часы. - Если ты будешь продолжать в том же темпе, мы здесь до полуночи просидим.

- Ты разве спешишь куда-то? - удивился Цим-баларь. - А у меня как раз вечерок свободный выдался.

- Не то чтобы спешу, но всё же... - поморщился Донцов, у которого к привычным коликам в боку добавилась ещё и головная боль. - Ты суть дела излагай. Выгорело у тебя что-то дельное или опять пустой номер потянул?

- Я как раз к сути дела и подхожу, - заверил его Цимбаларь. - Узнал я этого делягу сушеного, а он, соответственно, меня. Пересекались мы неоднократно, но отношения у нас остались самые нормальные. Хотя вижу, что опасается меня. Не бзди, говорю, я нынче по другому ведомству. Твоя работа мне безо всякого интереса. А вот если поможешь одного человека отыскать, век благодарен буду и, когда тебя в очередной раз на шконку бросят, чайковского передам или дури какой. Гордый оказался. Хрен вы меня когда посадите, отвечает. Это раз. Как я тебе могу помочь, если целый день на одном месте стою? Это два. А в-третьих, не держи меня за падлу осученную.

- О боже! - простонал Донцов.

- Нет, ты послушай, послушай! - Цимбаларь уже вошёл в азарт. - Я ему популярно объясняю, что человек этот услугами граверов пользуется и мог где-то засветиться. Тем более, это даже не человек, а баба. Басурманка. Авторитетом не пользуется. Она одного хорошего пацана запежила. Такую сдать незападло. Фотку ему предъявил. Долго он её изучал. Потом говорит, может, я тебе чем и помогу, но заранее обещать не буду. Но за это ты в порядке благодарности сделаешь так, чтобы вон того, того и того красавца, которые напротив околачиваются, здесь впредь и в помине не было. Рыночные отношения все прежние законы отменили, в том числе и воровские. Не нужна мне зловредная конкуренция. Они, вшивари, по демпинговым ценам торгуют. Короче, считай, договорились. Накинул он мне стрелку. На том же месте через три часа. Пока он по делам отсутствовал, я в ближайшую ментовку к друзьям сбегал, и мы там такой шухер навели, что один гравер, удирая, под машину попал. Четыре административных акта составили и два материала с перспективой возбуждения уголовного дела.

- Считай, что я тебя уже похвалил, - сказал Донцов. - На чужого дядю ты хорошо работаешь, слов нет. А дальше как события развивались?

- Короче, когда мой кустарь-одиночка вернулся, вокруг было пусто, как в полярную ночь на Северном полюсе. Даже лотошницы разбежались. Впечатлило это его. Ты, говорит, мужик правильный. Слово своё держишь. Такому грех не помочь. Короче, нашлись-таки люди, которые эту девку вспомнили. Появилась она на горизонте в прошлом году, летом. С виду приблуда, но ушлая, как налим. Разговаривает по понятиям, грамотно, хоть и косоглазая. Попросила достать паспорт, но не самопальный, а настоящий, чтобы принадлежал он бабе с басурманской фамилией в возрасте от двадцати до тридцати лет. Такого товара тогда не было. Его гравёры обычно по дешевке у щипачей скупают. Месяц она там терлась, пока её заказ не выполнили. Купила сразу пять штук. Фамилий, конечно, сейчас никто не помнит. Дала свои фотки, попросила аккуратно переклеить. На довесок мелочевки всякой взяла - дипломы, трудовые книжки, пропуска. Полный комплект для нелегальной жизни. Заплатила хорошо, не торгуясь. С тех пор её никто больше не видел. Вот и весь сказ.

- Нет, ты просто гений! - Донцов изо всех сил пожал руку Цимбаларя. - Какую прорву работы провернул! Только какой от всего этого прок, скажи на милость? То, что она выжига, я и без тебя знал. То, что по фальшивым документам живёт, - тоже. Как её найти, если ничего конкретного нет? Ни одной фамилии, ни одного адреса, ни единой зацепки.

- Подожди, не горячись. Есть одна фамилия. Того мужика, который её на паспорт фотографировал. Она какое-то время у него жила. Возможно, даже перепихивались. Криминала за ним никакого не числится. Так, держит подпольное ателье, девочек голеньких снимает. Порнухой подрабатывает. С гравёрами контакты порвал.

- Что же ты сразу не сказал! Поехали к нему немедленно.

- Прямо сейчас? На ночь глядя?

- Именно сейчас. Сам же говорил, что у тебя нынче вечер свободный.

Машину с великим трудом выбили у дежурного, пообещав заправить за свои деньги. Донцов, убедившийся в пользе бронежилета, хотел вкупе с автоматом прихватить и его, но воспротивился Цимба-ларь. По его словам, другого оружия, кроме столовых вилок и ножей, фотограф у себя не держал, а для психического воздействия вполне хватит табельного ствола.

Сержанта-водителя заставили поверх кителя надеть гражданскую куртку, а служебные номера замазали грязью.

- Для такой погоды сойдёт, - сказал Цимба-ларь. - Вот только рация демаскирует. За пять кварталов её слышно... Может, отключим?

- Не имею права, - категорически заявил сержант.

- А с запашком за руль садиться имеешь право?

- Это, товарищ капитан, от вас самих пахнет, - парировал сержант, и Цимбаларь почему-то спорить с ним не стал.

Донцов не любил ночь, а ночной город в особенности. Ночь хороша для тех, кто прячется, но не для тех, кто ищет. Кроме того, в последнее время темнота влияла на него самым неблагоприятным образом. Там словно таился кто-то, хоть и бестелесный, но ощутимо враждебный, всё примечающий и ничего не прощающий. (А скорее всего это просто детские страхи, разбуженные болезнью, возвращались к нему.)

Маршрут Цимбаларь выбрал странный, вместо того чтобы сразу двигать в центр, где по его словам располагалась квартира фотографа, сначала завернул на привокзальную площадь. Здесь, несмотря на сравнительно поздний час, под фонарями прогуливались дамы и девицы, одетые явно не по погоде.

- Ты совсем с ума сошёл! - Жадный интерес, который Цимбаларь проявлял к фланирующим на промозглом ветру красоткам, вывел Донцова из себя. - Забыл, какие у нас дела?

- Наоборот, хорошо помню. Понимаешь, этот фотограф посторонних в дом не пустит. Даже с удостоверением. Не станешь же ты ему дверь вышибать? А на девушку вполне может клюнуть. Он их каждый день фотографирует и по мере возможности трахает. Давно уже со своей клиентурой запутался. Какая когда прийти должна, не помнит. Вот мы этим обстоятельством и воспользуемся. Только тёлку нужно выбрать такую, чтобы на проститутку не была похожа.

- Они вроде бы все довольно прилично выглядят, - внимательно присмотревшись, сказал Донцов.

- Это на твой дилетантский взгляд.. А мы имеем дело с профессионалом.

Тем временем дамы лёгкого поведения, заметив остановившийся неподалеку автомобиль с мужчинами, стали по одной, по двое, наведываться к нему на разведку, в полушутливой, а то и в конкретной форме делая самые соблазнительные предложения, однако разборчивый Цимбаларь бесцеремонно отгонял их прочь.

В конце концов к машине подошёл мужчина с усиками, похожий на опереточного француза.

- Что-нибудь особое ищете? - без долгих околичностей осведомился он.

Цимбаларь покинул машину и долго о чём-то говорил с усатым. До Донцова доносились только обрывки фраз: "Не надо мне этих кошек драных... И рогож трепаных не надо... Ты мне что-нибудь фирменное подыщи... Батончик или виннипухочку..."

- Что такое батончик? - стесняясь своей неосведомлённости, спросил у водителя Донцов.

- Молодая шлюха, - немедленно ответил тот.

- А виннипухочка?

- Ну очень молодая! - с чувством произнёс водитель.

Усатый куда-то исчез, однако вскоре вернулся, ведя за руку блондинку почти двухметрового роста, но с совершенно детским, почти не накрашенным личиком.

- Суперсекс! - Водитель сглотнул слюну.

Усадив девицу на заднее сиденье, Цимбаларь сказал Донцову:

- Будешь мне пятьдесят баксов должен. Если желание есть, можешь попользоваться, всё равно деньги заплачены. Но учти, её нам только на час отдали... Трогай, - это относилось уже к водителю.

Девица всё время молчала, чавкала жвачкой и, похоже, была немного не в себе.

- Как хоть зовут тебя? - обернулся к ней Цимбаларь, кроме всего прочего, выполнявший в машине роль штурмана.

- Маруся, - ответила девица совсем не девичьим голосом.

- Хохлуха? .

- Шведка.

- Оно и видно... А зачем ты такая здоровая выросла?

- Ничего ты, дядя, в современной красоте не понимаешь. Мне от клиентов отбоя нет.

- Извращенцы все твои клиенты. Для любви нужна женщина хрупкая, нежная.