Чтение 10–й страницы книги ~Самый далекий берег~

их выполнения устанавливаются законодательными актами, общевоинскими уставами
Вооруженных сил Российской Федерации и другими правовыми актами,
разрабатываемыми на их основе, и носят, как правило, временный характер. Могу
заверить, что правовых актов существует целая охапка — вот только они, как
легко догадаться, засекречены невероятным образом, но незнание закона в данном
случае не освобождает от обязанностей...

— А будь я штатским?

— Могу вас заверить, подобрали бы ключик, — мгновенно откликнулся
Шибко. — Вы что же думаете, мы в ряды одних военных сгребаем? Да ничего
подобного. Сами увидите. Поехали, Васючок. Клиент на сей раз попался спокойный,
не требует ни валерьянки, ни водки, не блажит в раздрызге чуйств, за лацканы не
трясет... То-то ему командование лупануло сразу обера.., Аллюр!

Вася включил зажигание, и уазик помчался по колее к видневшимся вдалеке
зданиям. Вокруг стояла безмятежная тишина, на небе ни облачка, ветерок приносит
волны одуряющего запаха...

— Прелесть, а не планета, — сказал Шибко. — Верно? Бывают гораздо
пакостнее или по крайней мере беспокойнее. А здесь — никаких животных, не
говоря уж о разумных обитателях, только флора и энное количество насекомых. И —
наша точка. Давайте-ка, не теряя времени, пройдем курс молодого бойца... Нас
здесь всего-то человек тридцать. Команда быстрого реагирования, которую вам
предстоит украсить своей персоной, с вами будет насчитывать шесть человек.
Остальные — технари, связисты, оружейники, повара. Точка на планете
единственная, мы и есть все население планеты. Воинская дисциплина в чем-то
строжайшим образом соблюдается, в чем-то допускает определенную долю
либерализма — это специфика как Структуры, так и захолустных точек, вовсе не
обязательно принадлежащих к Структуре. Ну, сами знаете, как это бывает.
Крохотный гарнизон на периферии заранее подразумевает некоторую вольность
режима и отношений внутри коллектива... некоторую, подчеркиваю. Командир наш,
штандарт-полковник Зорич, в чем-то способен проявлять терпимость, но в главном
— служака и педант. Слуга царю, отец солдатам. Сами увидите. Ну настоящий
полковник... Имейте это в виду. Что еще? Да ничего, пожалуй. Правила
внутреннего распорядка почитаете потом, в свободной обстановке. Сначала
быстренько познакомитесь с командой, потом предстанете пред грозны очи
полковника... так что мне, скорбному чином, и нет нужды чесать язык зря. Одним
словом, вы мужик взрослый, самостоятельный, учиться будете на ходу, благо
невелика наука... Что с вами? У вас такой вид, будто вас осенило чем-то
гениальным, не отходя от кассы...

— До меня только сейчас стало доходить... — протянул Кирьянов. — Этот
калека, обожженный весь...

— А... Ну да, никакой это не калека. Он таким и родился. Инопланетянин,
ясен пень...

— А откуда он? — жадно спросил Кирьянов.

— А хрен его знает, — пожал плечами Шибко с искренним равнодушием. —
Думаете, всех упомнишь? Это поначалу вертишь головой на триста шестьдесят, а
потом привыкаешь. Этого добра во Вселенной столько, что привычным людям скучно
и неинтересно. Было бы еще что-то экзотическое, с ушами на пятках или
солнечными батареями на ушах...

— А...

— Потом, потом, — сказал Шибко, едва ли не зевая. — Я понимаю, вопросов
у вас масса, но это уже не моя компетенция. Быстренько получите возможность
удовлетворить любопытство. А я, признаться, жрать хочу, из-за вас завтрак
пропустил, пришлось пилить на Землю ни свет ни заря...

Машина остановилась у крыльца желто-серого здания, стоявшего вплотную к
холму, до самой вершины поросшему желтыми деревьями не выше земных сосен и, в
общем, отнюдь не поражавшими экзотичностью облика, как и трава.

Зданий имелось всего шесть — выглядевших вполне современными
постройками, придуманными неплохим архитектором и построенными без малейшей
заботы об экономии. Не было в них ни капли казарменного или хотя бы
официального. Больше всего поселочек походил на престижный дорогой дом отдыха,
нежели на захолустный гарнизон. Как ни озирался Кирьянов, не заметил ничего,
свидетельствовавшего бы, что здесь обитают люди в погонах. Разве что два
штандарта на высоких флагштоках — российский триколор и увеличенная копия
черного флага с золотой звездой с нарукавной нашивки — но и это, если подумать,
ни о чем еще не говорит...

— Звездолеты высматриваете? — понятливо хмыкнул Шибко. — Космические
крейсера, стратопланы, антенны межзвездной связи? Нету ни хрена подобного.
Звездолеты — позавчерашний день, детство цивилизации; аппарат межгалактической
переброски вы в ангаре видели сами...

— Ага, — сказал Кирьянов ехидно. — И дежурного при нем, бодуном
страдавшего... Не сочетается как-то...

— А почему? — пожал плечами Шибко. — Для того чтобы дернуть рубильник,
нет нужды держать трезвого и высокоинтеллектуального специалиста по ядерной
физике или теории разомкнутослитых пространств. Нерационально. Вполне
достаточно классического вахтера без всякого образования, с исконно русской
привычкой хлобыстать по утрам холодную воду в устрашающих количествах, а на
работе прятать пузырь в старом валенке в углу. Лишь бы он был опутан
соответствующими подписками, проверен и управляем в главном... Вы привыкайте.
Столько иллюзий еще рассыплется в прах и сгорит синим пламенем...

Они вышли из машины, и по ступенькам тут же скатился мохнатый
коричневый комок размером с некрупную собаку, возле левого переднего колеса
развернулся, выпрямился и оказался пушистым существом ростом человеку по
колено, больше всего напоминавшим Чебурашку: с такой же наивно-мультяшной
физиономией, лохматыми лапками, огромными глазами, черными и немигающими, как у
морских свинок. Вот только уши больше напоминали плюшевого медведя, нежели
Чебурашку, да и все это создание как раз походило на ожившего плюшевого
медведя. Оно, переваливаясь, подошло вплотную и требовательно дернуло Кирьянова
за штанину над коленом.

Он на всякий случай застыл, не шевелясь. Давно уже овладел собой, самую
чуточку привык к переменам и понимал, что эта тварюшка может оказаться кем
угодно: от дворовой собачки до научного консультанта из созвездия Гончих Псов,
по какой-то галактической надобности прикомандированного к гарнизону. Ужасно не
хотелось попадать впросак с первых же шагов...

— Сигарету просит, зараза, — добродушно сказал Шибко. — Дайте ему
зажженную, зажигать он сам так и не научился — мозги все же не профессорские и
не ефрейторские даже...

Существо прилежно тянуло Кирьянова за штанину и умильно повизгивало.
Пожав плечами, он вынул пачку, прикурил «Яву» и наклонился. Существо с
невероятным проворством выдернуло у него сигарету тонкими черными пальчиками,
едва заметными в коричневом мехе, поднесло к узенькому ротику с нежно-розовыми
губами, умело затянулось и выпустило дым с ловкостью заправского курильщика, не
поперхнувшись и не закашлявшись.

— Это, изволите видеть, Чубурах, — пояснил Шибко благодушно. — Животина
совершенно безмозглая, но добрая и безобидная. Привезли ребята из очередного
рейда. Без мамаши остался, сиротинушка, мог и не выжить. Соответственно,
проверен через центральный информаторий и признан достойным ранга домашнего
животного. Поскольку биологи заверили, что пола он мужского, назван Чубурахом.
Ну а страсть к табачку... Наши орлы, дорогой обер-поручик, ухитрялись напоить
непьющих андромедян и ухайдокать поленом цереанского дракохруста, которого
квантовые излучатели не брали. Наш солдат — он и в соседней Галактике наш
солдат, аминь...

— Мохнатый Чубурах старательно пускал дым, преданно уставясь на
Кирьянова. Его мохнатая мордаха не была обременена эмоциями, но все равно было
ясно, что инопланетная зверюшка искренне блаженствует.

— Должно же быть какое-то подобие домашнего уюта, — философски сказал
Шибко, потягиваясь. — Пробовали возить собак и кошек, но не выдерживает
отчего-то земная животина других планет, чахнет, неуютно ей здесь... Чубураху
будешь рад, благо забавный... Пойдемте.

Он одернул китель, поправил фуражку и энергично поднялся по ступенькам.
Кирьянов шагал следом. Они оказались в чистом и пустом вестибюле, опять-таки
ничуть не похожем на казарменное помещение. В углу, в керамической кадке,
произрастало какое-то незнакомое растение с бледно-фиолетовым стволом и
множеством бледно-синих листьев величиной с тарелку. Одна из стен покрыта
мастерски выполненной мозаикой — разноцветные звездные скопления бахромчатые
полосы то ли межзвездного газа, то ли выхлопов из звезд олетных дюз, завихрения
и спирали... Космические мотивы, в общем, вполне уместные именно здесь.

— Сюда, — показал Шибко.

Он легко, упруго взбежал по лестнице, широкой, чистой и светлой, на
площадку второго этажа, распахнул первую же дверь и пропустил Кирьянова вперед,
ободряюще подтолкнув в плечо, негромко напутствовав со смешком:

— Смелее, не съедят, народ у нас мирный...

Кирьянов вошел, сделал пару шагов и остановился посреди пустоватой
комнаты, где на мягких стульях сидели несколько человек в форменных рубашках,
при галстуках и черных погонах с соответствующими знаками различия. Откровенно
осмотрел их, поворачивая голову справа налево и удивился про себя.

Он ожидал увидеть кого-нибудь вроде тех, кто в компании загадочного
инопланетянина — и при его непосредственном участии — попивал импортный вермут
в аэропорту. Однако сидевшие перед ним пятеро не гармонировали не только со
Структурой, но и, пожалуй, друг с другом. Казалось, их попросту выдернули из
людского потока в самых разных уголках страны, заботясь исключительно о
количестве, словно перед исполнителями поставили задачу, кровь из носу, за пять
минут набрать требуемое число...

Невысокий щуплый человечек среднеазиатского облика и непонятного
возраста, как это частенько с азиатами случается. Огромный широкоплечий мужчина
с былинной бородой, светлой и окладистой. Бабенка — именно бабенка — средних
лет, более всего смахивавшая на классическую продавщицу из овощного ларька,
пухлая и круглолицая, с волосами, варварски выкрашенными какой-то дрянью так,
что черный цвет порой казался фиолетовым, стоило ей легонько повернуть голову.
Еще один невысокий, но довольно полненький, в отличие от первого, не лишенный
кудреватости брюнет (с явственной проседью, правда), с унылым вислым носом и
печальными темными глазами. Жилистый мужчина лет сорока пяти с худым лицом —