Чтение 10–й страницы книги ~Гиперборейская чума~

И тут до Терешкова тоже дошло: действительно, звезда на боку черного аэроплана была белой - в голубом круге с торчащими крылыш:

(Две последние страницы вырваны)

Из записок доктора Ивана Стрельцова.

Переварить и усвоить добытую информацию оказалось труднее, чем ее добыть. И времени на это ушло больше.

Казалось бы, вот: все на бумаге. А в сознание не умещается.

Наверное, эта немыслимая жара, сделавшая Москву похожей на громадное фигурное жаркое, так действовала. Или

- соломенные жгуты на антенне:

Не люблю колдовства. Колдунов некоторых люблю, а колдовства - нет.

Но в конце концов все как-то улеглось и уже не вызывало отторжения. Итак, мы узнали, кто виноват в смерти художника:

Педрилло, он же Яценко, он же Ященко (чекисты обычно уходят на покой, слегка подправив фамилию). Что убил он его ради какого-то медицинского опыта, а может быть, не медицинского, а может быть, и не опыта уже. Здесь пахло индустрией. Убийства такого пошиба случались пять-шесть раз в год на протяжении уже многих лет, и в радиусе примерно километра от места очередного убийства посторонние люди долго ощущали смутную тоску и упадок сил.

Нашего гостя Джеймса (мы как-то сразу стали называть его Васей, и он охотно откликался) прямо в лапы Ященке привел коричневый потрепанный кейс из кожи фальшивого крокодила, в крышку которого изнутри вмонтирован был переливающийся разными цветами шарик. Если долго на этот шарик смотреть, то можно увидеть Африку. Кейс при этом нашептывал что-то ласковое: что-то, заставившее Васю одеться потеплее и отправиться разыскивать какую-то дачу:

Но вот какую и где - это из памяти его выветрилось.

Запомнился только странный флюгер на крыше - в виде дельфина: Об этом же кейсе рассказывал бывший казначей "славянских вудуистов" - и о нем же предупреждал меня К. Что характерно, этот самый кейс он уже однажды с нашей помощью успешно отыскал: сказав, правда, что в нем секретные документы:

Это что же такое получается, господа?

Далее: Вася спер кейс у какого-то типа в метро как раз во время шестиминутной Ираидо-ментовской войнушки. Ираида смутно помнила, что тип был с усами. Вася типа не помнил вообще. Может быть, по горячим следам она и опознала бы его, но прошло уже довольно много времени.

В милицию тип не обращался. Хотя милиция была рядом. Что тоже наводит на размышления. Либо он не хотел, чтобы посторонние заглядывали под крышку, либо был уверен, что покражу вернут.

Что, собственно, и произошло: Вопрос "как?" мы пока оставили за скобками. Как-то.

И еще у меня создалось впечатление, что Крис имеет к Ященке свой особый интерес. Потому что, когда он произносил эту фамилию, у его голоса появлялись режущие кромки.

Оставалась мелочь - найти усатого мерзавца Ященку, отнять у него кейс, самого - допросить с пристрастием, кейс спрятать подальше:

Очень не хотелось портить отношения с могущественным К. Но отдавать в его пухлые ручки такую машинку было бы преступлением. Как мне кажется, в свое время он ею попользовался всласть. Впрочем, это мое частное и ничем не подтвержденное мнение.

Самое смешное, что по поводу событий в больнице ни меня, ни Рифата не побеспокоили совсем. Была заметка все в том же "МК", под названием "Полечились!" - о том, как мытищинские милиционеры задержали втроем (?!!) семерых бандитов, пытавшихся выкрасть из больничной палаты важного свидетеля. И все. К. нас прикрыл, это точно.

С Васей поработали профессионально. Я пробовал препараты, глубокий гипноз, инсулиновый шок. Наконец в стене, окружающей его память, удалось проковырять несколько дырочек. Если вы думаете, что это помогло в расследовании, то вы глубоко заблуждаетесь. Нас только запутало еще больше.

Вася, оказывается, мечтал. Он мечтал побывать в Асгарде, жениться на живой валькирии и съесть ее. Под его водительством полки героев и ванов разгромят негодяев-асов и возьмут в плен всех их женщин - и съедят их, приготовив в земляной печи. Потом они добудут ледяного великана Имира, снимут с него шкуру, мясо мелко изрубят, добавят сорго и муравьиных личинок, зароют в глину и разведут сверху трехдневный костер; потом достанут из ямы и съедят. Потом они убьют, разделают, вымочат в пальмовом вине, изжарят на угольях и тоже съедят мирового змея ‚рмунганда - и тем спасут мир от арийской заразы: Бедный Вася так оголодал в Москве, что даже обильная кормежка добросердечной Хасановны не избавляла его от потока гастрономического сознания:

Зато как он был счастлив, когда узнал, что Ираида не держит на него зла и больше бить не будет!

Плохо было только с "идентификацией Васи". Достался он нам абсолютно без документов. В "Лумумбе" сказали, что студент-четверокурсник филфака Джеймс Куку еще в прошлом году отчислен за академическую неуспеваемость и отправлен в родную Нигерию. То же самое подтвердили в нигерийском посольстве, но как-то слишком уж агрессивно. Сам Вася этого факта свой биографии не помнил, зато рассказал, что несколько раз летал в Ташкент и Алма-Ату и там глотал пластиковые колбаски с кокаином. Это был маленький, но козырь, который мы с удовольствием засунули за обшлаг до лучших времен.

Отучать Васю от наркотиков было одно удовольствие.

Видимо, эти козлы основательно расшатали Васину психику, и сейчас любое внушение входило в него, как шило в белу задницу. Правда, вот от печени бедолаги уже мало что осталось:

Жить мы его устроили пока в маленький закуток при тимуровском гараже. Там было темно, зато не жарко и сухо - а главное, гараж очень неплохо охранялся.

Стараниями "братца Майкрофта" побитого тамбовского вудуиста Рудика Батца перевели в медсанчасть Бутырской тюрьмы, и он за толстыми стенами залечивал теперь сломанную в четырех местах челюсть. И другие хрустнувшие кости. Хорошо бы побеседовать с ним еще разок: но пока это было нереально. Впрочем, братец обещал держать нас по возможности в курсе дела.

Крис тем временем опять собрался впасть в апатию. То есть он держался, но это стоило ему большой затраты сил.

Дружественный его визит в контору покойного Скачка закончился, мягко говоря, ничем. Все там смотрели друг на друга несытыми шакалами и мстить за смерть шефа не рвались абсолютно. Тем более что "наследники" охотно придерживались версии о несчастном случае - по крайней мере, вслух:

Как на грех, у колдуна Митрофанова пропал совсем новенький чешский средневековый хрустальный шар фирмы "Яблонек" - и упорно не желал отыскиваться. Крис истоптал пол-Москвы. Митрофанов звонил раз по двадцать на дню.

Впервые Крис признал свое поражение, и это тоже действовало на него угнетающе до тех пор, пока совершенно случайно - все через тот же гнусный "МК" - до нас не дошла история о том, как старушка-уборщица одного из ДК, где гастролировал Митрофанов, едва не осталась без глаз: в ее кухне произошел мощный взрыв, и тысячи стеклянных игл:

Вы уже догадались, да? "МК" же задался вопросом: кому перешла дорогу старушка-одуванчик? Когда-то она работала завхозом в школе, где учился Чубайс:

Но это было, понятно, чуть позже и как бы между прочим, а пока подавленный Крис продавливал диван, дул в дудку и чуть-чуть пил горькую. Астральный пост был осквернен, но по каким-то соображениям высшего порядка его не следовало пока приводить в порядок - хотя Ираида была готова в любой миг.

Вместо этого бессердечный Крис погнал ее в самую жару по магазинам: купить два комплекта крутого байкерского прикида. Мотоциклы имелись в гараже Коломийца - томились там без дела:

И вот в это вечер к нам заглянул старый наш друг отец Сильвестр. Вернее, сначала заявилась Й., подарила мне часы с гравировкой и гордо удалилась, ступая по струнке. Тут же в дверь позвонили вновь. Я придал морде самое ледяное выражение. Отца Сильвестра оно слегка удивило:

А потом удивляться пришлось нам.

Под бутылочку ставшего традиционным "Ани" (причем не того, который идет на широкого, пусть и достаточно богатого потребителя, нет; этот "Ани" - из подвалов самого Вазгена, вах!..) отец Сильвестр завел речь о неких негодяях, служащих Сатане и совершающих во имя его гнусные обряды. Вот, например: - и он перечислил последние по времени случаи умертвий, в том числе и - разлучение с жизнью Сережи Коростылева. И что ужасно, продолжал он, как бы не замечая наших переглядываний, иной раз удается милиции или кому- нибудь еще поймать пару-тройку исполнителей, и что? А вот совсем ничего, остервенело берут всю вину на себя, просто до самооговора дело доходит, и к стенке становятся с просветленными лицами. Никак главного своего выдать не хотят. Оно, может быть, и удастся этого главного вычислить, а

- что на него есть, какие улики суду предложить? Да ни малейших: Вот и ходят тератусы на свободе, ничего не опасаясь. Ни милиции не боятся, ни КГБ - или как он там теперь? - ни церкви. Хоть киллера нанимай: А у церкви внутренние проблемы, сектанты да раскольники всяческие замучили, тут вот недавно всплыли одни - с восемнадцатого года в миру растворились и как будто исчезли, ну а теперь решили, что пора бы им на свет явиться. "Армаггедоняне":

Остервенели в подполье совсем, говорят: раз заповедь "не убий" по счету шестая, так она и по значению шестая. И ежели пяти главнейшим исполняться мешает, то силу свою утрачивает:

- Служение Сатане, выходит:- пробурчал Крис. - А я-то, грешным делом: "И пусть возьмут от крови его и помажут на обоих косяках и на перекладине дверей в домах, где будут есть его:" Отец Сильвестр с интересом уставился на Криса.

- "Ешьте же его так," - подхватил он, - "пусть будут чресла ваши препоясаны, обувь ваша на ногах ваших и посохи ваши в руках ваших, и ешьте его с поспешностью:" "Исход", глава двенадцатая: Следовало ожидать, что вы знаете много.

Наверное, почти вс"?..

- Трудно сказать: Хотел бы я знать, куда они вдруг все собрались:

10.

ПРОЛЕТАРСКАЯ МАШИНА ВРЕМЕНИ "КРАСНЫЙ ЯНУС"

выпуск IV

Глава седьмая.

Гремучий бензин. Новые друзья и новые враги. Мотоциклетки в ночи.

Комсомольцы есть? Освобожденный оказывается негром. Что такое "навороченный байк"?

- Ты чувствуешь в себе новые силы? - спрашивал Марков с дрожью в голосе. - Или неужели тебе безразлично?

Во мне все звенит и поет. Посмотри, какие звезды.

Оказывается, возвращаться приятно. Я будто выпил какое-то волшебное питье. Меня распирает жажда деятельности. Здесь непочатое поле деятельности! Залежи! Целина! Как ты думаешь, какой сейчас год? До чего будут рады Стрыйский и Панкратов - их расчеты оказались безошибочны! При прыжке на сто лет ошибиться меньше чем на год! Интересно, как получилось у нас?

- Нормально получилось, - буркнул Терешков.

Трофейная мотоциклетка была не в пример тяжелее утраченной БМВ, и ему совсем не хотелось трепаться впустую

- хотя пьянящую новую силу он ощущал не менее Маркова.

Веселье, бесшабашие, удаль, вера в себя. Легкое тело.

Топни ногой - взлетишь.

Но пока - всего-навсего нужно выволочь тяжелый агрегат на твердую дорогу и дальше катить на руках до первой "газпойнт": нет, гады! И даже не до "понта". До "бензиновой колонки". Так, а не иначе.

И - зачесались стесанные кулаки. И - заныла скула. И - потеплело сбоку, там, где грел кольт.

- Дорога!

- Вижу, командир.

Дорога. Мысль саднит. Какая?

Какая-то. Рядом с кольтом.

Что там у меня рядом с кольтом? Терешков охлопал себя, запустил руку в карман. Вот она, зажигалка, подарок Виты. Ее же саму и изображает. "Будешь там у себя питонить, косячок засмочишь - и меня вспомнишь:" Вспомню: Он попытался засунуть зажигалку обратно - но что-то удержало руку.

И тогда, переложив зажигалку в левую руку и отведя ее далеко от лица, он нащупал большим пальцем маленькую твердую грудку, надавил:

Боли не было. Рука подскочила. В битом ухе вновь зазвенело на много тонов.

- Ты что?.. - сквозь звон и плавающие пятна просунулся Марков.

- Спокач, командир, - отозвался Терешков. - Ни в чаху склещило.

- Набрался ты у своей шалавы словечек, что кобель блох: Что с рукой-то?

Терешков как раз ощупывал ее. Пальцы на месте:

- Зерно, макар: Ф-фу. И правда, что блох набрался.

Повезло нам, командир. Не стали моторы заводить. Как бы оно рвануло!..

Марков начал было что-то говорить, но вдруг резко замолчал, будто ему с маху вогнали в рот кляп. Потом он длинно присвистнул.

- Ты молодец, - сказал он наконец. - Я не додумался бы.

- Я тоже не додумался, - сказал Терешков. Рука начинала гореть. - Я почувствовал.

- В тебе есть чутье, - сказал Марков. - А во мне вот нет.

Надо слить этот гремучий бензин. Жаль, нет бутылок. Они пригодились бы.

- Интересно, какой сейчас год?.. - сказал Терешков. - И что еще странно: помнишь, нам говорили, что из будущего ничего нельзя забрать. А мотоциклетка - вот она. Панкратов - ошибался? Не верю.

- Может быть, мы не переместились?

- А как же бензин?

- Да, бензин: А ведь махни мы с этим бензином сразу домой - ничего бы от лаборатории не осталось. Правильно мы сделали, что - задержались, - твердо сказал Марков.

Терешков помедлил.

- Не знаю, командир: правильно или нет. Может быть, нас следовало бы расстрелять за это. Но - кто, кроме нас? Кто еще знает, что ждет Республику в грядущем - и способен это предотвратить? Кто?!

- Ты прав. Но бензин придется сливать на землю. Жаль.

Взрывчатка пригодилась бы.

- Бензин. Я успел забыть про него:- Терешков потряс головой.

Марков тем временем вынул из кармана крошечный фонарик и включил. Фонарик разразился ослепительной вспышкой и потух. Стало еще темнее.

- Этого следовало ожидать, - сказал Марков.

- Может быть, стоит дождаться утра, - сказал Терешков.

- И опять позорно влипнуть? Нет, товарищ. Работать будем при свете звезд!

И они стали работать при свете звезд. Вылит был на землю опасный гремучий бензин, выброшены подальше ставшие бешеными электрические аккумуляторные батареи. А вот патроны выкидывать не стали, прочные надежные кольты могли выдержать один-два сокрушительных выстрела. Самое важное дело иной раз - эти два выстрела.

- Направо или налево?

- Налево, командир. Посмотри: там светится небо.

Значит, там город. Большой город. Светлый город.

А буквально через минуту позади раздался звук множества стремительных моторов. И свет десятка фар плеснул по ленте шоссе, по столбикам на обочинах и по серой траве за кюветами.

Первые мотоциклетки пролетели мимо, но несколько - затормозили.

- Что, братаны? Искра в землю ушла?

- Бензин клю. И батарейки слевили.

- Ка-азлы, ну! Бензин - запросто, и прикурить дадим, но динаму крутить придется! А до заправки километра четыре!

- Докрутим!

- Стас, ты там с канистрой! Плесни пацанам по шкалику!

Пивом потом отдадите!

- Парни, ну и байки у вас! Ну, я расперся! Димон, ты секи, какие байки! Это же "Байер" двадцать седьмого года! И - как новый! Ну, клево! Да на таком не ездить, на таком спать надо!

Под подушку класть! А второй!..

- Стас, давай скорей! Не успеем, без нас мудил истребят!

Раскрошат!

- Успеем!..

Переливаемый бензин пахнет скоростью.

- Козлы в натуре наших отметелили! Ну, мы им щас!..

Клеммы на клеммы, искра. Мотоциклетка Маркова завелась с полтырка. А мотоциклетку Терешкова не нужно и тыркать: лишь поверни ключ. Теперь - крутить мотор!

- Вперед! Вы с нами?

- Да!

Фары не включать, да уже и не надо: рядом тарахтят мотоциклы Стаса и Димона, и света их фар - голубоватого, резкого - хватает на всех. Впереди - перемиг красных стоп- огней.

Теплый задувающий ветер.

Восторг. Туманит голову.

Сколько проехали? Пять километров? Десять?

- Направо!

Узкий съезд, нырок, потом в горку - и вдоль забора.

Фонари на заборе и колючая проволока.

- Стоп!!!

Почти обрыв. Вот: это плоская крыша, как в туркестанских аулах, на нее можно войти, не заметив, что это крыша. И двор внизу, обширный двор, залитый ослепительным светом множества фар. Грохот моторов. В скрещении фар - пять автомобилей, распахнуты двери, людская суета.

То, что доносится до слуха, лишь рваный мат. Изредка - смысловое слово.

- :покрошу всех!.. - и в руках одного, что возле машин, появляется карабин-автомат, мечта Виты! - :дорогу, вонючие!..

И Терешков без мысли о чем-либо достает кольт, досылает патрон и стреляет под ноги этому безумному.

Кажется, вновь что-то взрывается в руке. Вылет пламени на два метра. Пистолет подлетает и бьет повыше лба (синие искры под черепушкой), и тут же выплескивает на лоб горячая струя. А внизу - столбенеют на миг, и этого довольно:

мотоциклетки срываются враз, разя и расшвыривая врагов.

Но Терешков уже не видит ничего: глаза заливает липким, и он садится, обхватив голову руками и пытаясь хоть так удержать бег крови.

Подхватили и понесли, и уложили на что-то, отняли руки, сквозь стиснутые веки розовый в прожилках свет.

- Цела кость.

- Так это ж голова:

- Тащи бинт.

- Ну, месилово мы им устроили! Теперь не сунутся, ка- азлы:

- Самим валить надо, менты набегут:

- Свалим. Впервой, что ли?

- Ну и тебя и пушка, братан! Я думал, оглохну.

- Как тот ка-азел подскочил! И про пищаль забыл:

- Ну-ка, открой глаза. Видишь все?