то же происхождение, однако гипотезу эту полагалось подтвердить. Сарагоса,
его шеф, был из тех людей, которые верят не домыслам, но лишь твердо
установленным фактам.
жавшихся друг к другу пленников; редкие вспышки огня выхватывали на миг то
лицо с опущенными веками, то нагую спину, скорченные плечи, поджатые к
подбородку колени. Скиф глядел на этих синдорских крестьян, пытаясь
угадать, как поведут они себя в бою и сколько их выживет после схватки.
Вряд ли половина - шинкасы - были воинами опытными и безжалостными и к
тому же вдвое превосходили пленников числом. Но иного выхода, кроме
внезапной ночной атаки, Скифу в голову не приходило; он мог защитить этих
людей лишь их собственными руками.
в землю древко секиры и опираясь на нее подбородком. Физиономию его
скрывали длинные черные волосы, свисавшие до груди, и Скиф молчаливо
порадовался, что не видит лица шинкаса: не так просто взглянуть в глаза
человеку, которого через четверть часа отправишь на тот свет. Разумеется,
Дырявый был скорей шакалом, чем человеком, - такой же хищной тварью, как
заключенные из вилюйской тайги и таиландские мафиози, едва не превратившие
Скифа в калеку. Вспомнив об этом, он успокоился. Как говаривал майор
Звягин, если обед на столе, остается только вытащить ложку.
проволока, более надежная, чем топор или кинжал. Сжимая ее в кулаке, Скиф
то посматривал на Джамаля, то переводил взгляд на амм-хамматское ночное
небо: багровая Миа с усердием лезла вверх, на востоке разгоралось
серебристое сиянье Зилура, и света с каждым мгновением становилось все
больше.
шинкаса. Скиф перевернулся на живот, бесшумно пополз в полумрак,
распластавшись по земле, словно гигантская рептилия; его руки и колени
ощущали мягкую влажную почву, грудь приминала траву, какой-то камешек
упорно давил у самого локтя. Через секунду он вспомнил: не камешек вовсе,
а маленькая круглая коробочка, запрятанная в нарукавном кармане,
прощальный дяди Колин дар. Он так и не успел ее вытащить и рассмотреть:
события обрушились на него стремительной лавиной. Сначала откровения
Джамаля, звездного странника, потом - шинкасы... Совсем немало для четырех
прошедших дней!
метнулась вперед, клещами стиснув челюсти шинкаса, правая ударила сильно и
резко, направив стальной стерженек в ямку под затылком. Дырявый всхрапнул,
дернулся и тут же обмяк, словно куль с мукой; Скиф почувствовал, как на
мгновение вздулись и опали упругие мышцы, как что-то влажное потекло по
ладони - вероятно, шинкас прокусил губу. Освободив его от ножа, топора и
кинжала, он приподнялся и бросил взгляд на спящих степняков.
стонов ночной птицы, парившей где-то в вышине. Таинственно мерцали угли,
багровый свет Миа скользил по травам и камням, поблескивал алыми
всполохами ручеек, за которым паслись лошади. До них было не меньше сотни
метров, и Скиф полагал, что ни Пискун, ни Две Кучи не всполошатся; оба
сторожа сейчас наверняка дремали, устроившись под каким-нибудь обросшим
мхами валуном.
времени, уже вовсю трудился с ножом над прочными ремнями. Избавить
синдорцев от ошейников и цепей он, конечно, не мог, но цепи не помеха в
драке; главное, чтоб не гремели и не путались в ногах. Большинство
синдорцев обматывали их вокруг пояса.
резать неподатливую кожу, Джамаль скосил на компаньона темный глаз.
вождь. Они хотят услышать твое слово.
решимостью, Скиф пристукнул кулаком о ладонь. - Ладно! Вы крестьяне, так?
страшатся смерти и крови. И мы никогда не убивали людей, о владыка!
Для них вы - хиссапы! Трусливые кафалы, кал ксиха! И это станет правдой,
если вы безропотно уляжетесь завтра на камни. - Он выдержал паузу,
всматриваясь в тревожные глаза синдорцев. - Ну, так что решим? Драться,
бежать или... - Его рука вытянулась к темневшей неподалеку роще.
У меня есть девушка... там, за Петляющей рекой...
мотыга или серп... Рубите! Там, за костром - полосатые тха, и они продадут
вас демонам за пучок травы!
лучше благословения Паир-Са.
меч - длинный прямой клинок, какими бились амазонки из Города Двадцати
Башен; его рукоять украшали мелкие кроваво-красные камни, напоминавшие
гранаты. Такое же оружие досталось Джамалю. Князь сбросил изорванную
куртку, оставшись в одних кожаных штанах; сейчас, с обмотанной вокруг шеи
цепью, с мечом в руках, он походил не на пришельца из иного мира,
Наблюдателя с планеты Телг, а на дикого горца, свана или пшава,
выследившего банду янычар. Вероятно, земные плоть и кровь, дар поколений
воинственных предков, брали верх над разумом звездного странника. Или, как
всякое существо во Вселенной, он был готов отвоевать свою свободу любыми
способами - словом и делом, бластером или мечом?
Но князь остановил его.
Погружения. Очевидно, резкий и мощный ментальный импульс требовал немалых
усилий; во всяком случае, со стороны все выглядело так, словно Джамаль
пытался своротить горный хребет. Это сравнение молнией промелькнуло в
голове Скифа, но через секунду он позабыл о нем: кровь бешено стукнула в
висках, жаркий ветер подтолкнул в спину, взъерошил волосы. Он услыхал рев,
не сразу догадавшись, что кричат синдорцы, потом увидел вскинутые топоры,
яростный блеск глаз, искаженные ненавистью лица...
уследить, сколько шинкасов расстались с жизнью в момент первого удара;
быть может, шесть или восемь, зарубленных прямо у костра, не успевших
вскочить, схватиться за оружие... Смерть их оказалась стремительной и
легкой: они перенеслись из дремлющей амм-хамматской степи прямо на спину
Одноглазого Кондора, великого Шаммаха, парящего в вечности и пустоте.
звериное предчувствие опасности подняли их на ноги; не успев понять, с кем
завязалась стычка, они уже рубились с неведомым врагом, дико вскрикивая,
скаля зубы, размахивая длинными ножами. На стороне синдорцев были
внезапность, бешенство отчаяния и тяжкое оружие, наносившее смертельные
раны; но степняков насчитывалось больше и время работало на них. Они были
привычны к резне, они были искусны и жестоки, и в их руках кинжалы и
легкие топоры стоили тяжелых секир синдорцев.
меч Скифа. Ярость, которую он ощущал, странным образом не лишила его
осторожности - или, быть может, мышцы его, тренированное тело
бойца-профессионала обладали способностью действовать сами по себе, не
испрашивая у разума ни разрешения, ни совета. Двух степняков он поразил
прямо на земле - короткими страшными ударами, пробившими насквозь ребра и
сердца; двух пытавшихся приподняться рассек от плеча до пояса. Затем его
длинный клинок скользнул за спину, отбивая удары ножей и похожих на
томагавки шинкасских топоров; кто-то вскрикнул, задетый острием, кто-то
помянул Хадара, кто-то в ярости заскрипел зубами .
переменчивом лунном свете и багровом мерцании раскаленных углей. Клык,
ощерившись, раскачивал метательный нож. Копыто заходил сбоку, грозя
томагавком, у третьего, Шелама-Змеи, правая рука висела плетью, но в левой
подрагивал тяжелый окровавленный кистень. У ног его распростерся труп
сингарца с проломленной головой.
и тот, взвыв, выронил нож. Следующий удар пришелся по черепу; хлынула
кровь, заливая лицо шинкаса, и хриплый вой перешел в предсмертные стоны.
Топор Копыта глухо звякнул о подставленное перекрестье меча, шипастый
кистень просвистел у самого виска Скифа. Но, видно, Харана, бог с жалом
змеи, был посильнее шинкасских демонов - и одноглазого стервятника, и
семиногого паука, сплетающего сети в ночных небесах. Как бы то ни было,
они не ворожили ни Копыту, ни Шеламу, а воины, покинутые богами, обречены
на гибель
Похоже, Шелам это почувствовал - отпрянул в сторону, дернул кистень к
себе, пригнулся, ожидая взмаха меча Но Скиф ударил его тяжелым башмаком -
ударил в полную силу, нацелившись в колено; хруст костей не был слышен за
Василенко Иван
Трубников Александр
Корнев Павел
Андреев Николай
Плотников Александр
Курылев Олег