Чтение 10–й страницы книги ~Честь королевы~

– Ну хорошо, Меч. Предположим, на Грейсоне поддерживается нормальный уровень готовности. Если не забывать, что любая оценка – это оценка и ничто иное, я бы сказал, что контратака возможна уже во время нашего второго – максимум третьего – рейда. Я не стал бы рассчитывать, что им понадобится больше одного-двух стандартных дней, чтобы уловить схему наших действий и отреагировать.

– И вы уверены, что, когда они отреагируют, вы сможете их уничтожить?

– Настолько уверен, насколько это вообще возможно при военных действиях. Вряд ли они или даже мантикорцы, если их корабль вмешается, вовремя поймут, с чем они имеют дело, и попытаются спастись. Это возможно, конечно, но шанс крайне мал, и даже если они немедленно уйдут, их потери все равно будут почти полными.

– Почти полными?

– Сэр, мы говорим о столкновении в глубоком космосе между судами с импеллерными двигателями, и мы не можем предсказать точный вектор их приближения, – терпеливо объяснил Ю. – Если только они не подойдут прямо на самую выгодную для нас позицию, «Гнев» успеет сделать всего несколько бортовых залпов. В этом случае их потери все равно будут очень высокими, но с оставшимися придется разбираться кораблям местной постройки, и некоторые сумеют уйти. Но как я уже указывал, уходить им, в общем-то, некуда. Выжившие могут только вернуться на Грейсон, и им придется вступить в бой, когда мы атакуем саму планету. В этих обстоятельствах они не смогут уклониться от сражения, а когда они в него вступят, «Гнев» за день уничтожит весь их флот.

– Хм-м. – Саймондс сильнее потер подбородок, нахмурился, но потом пожал плечами. – Отлично, капитан Ю. Спасибо за то, что потратили время и представили очень ясные аргументы. Я представлю запись Совету. – Он снова нажал на кнопку, отключая запись, и продолжил более естественным голосом: – Думаю, решение будет принято через час или два, капитан.

– Я рад это слышать, сэр. – Ю приподнял бровь. – Могу я спросить, каким, по-вашему, будет это решение ?

– Я думаю, что перевес голосов будет небольшим, но они согласятся. Старейший Хаггинс целиком «за», а он представляет группу, которая невелика, но очень влиятельна. Старейший О'Доннал колеблется, но некоторые его сторонники склоняются к мнению Хаггинса.

– А Глава Старейших Саймондс? – спросил Ю нейтральным тоном.

– Мой брат также считает, что надо действовать, – сказал Саймондс без всякого выражения. – Ему придется напомнить о всякого рода былых компромиссах, чтобы перетянуть к себе колеблющихся, но думаю, что он своего добьется. – Меч невесело улыбнулся. – Обычно это у него получается.

– В таком случае, сэр, я бы хотел начать действовать и отослать предварительные приказы. Если Совет не примет положительное решение, мы всегда сможем снизить готовность флота.

– Да. – Саймондс снова потер подбородок, потом кивнул. – Начинайте, капитан. Но вот о чем помните. Если Глава Старейших поддержит этот план своим престижем, а он провалится, полетят головы. Возможно, моя – и наверняка ваша. Во всяком случае, в той мере, в которой ваше будущее подвластно Истинным.

– Я понимаю, сэр, – сказал Ю, испытывая внезапную невольную симпатию к бесконечным колебаниям Меча. Самому Ю грозили неприятности, не большие, чем изгнание с позором обратно на Хевен, если, конечно, Бюро разведки флота и правительство решат поддаться уговорам масадцев (а они наверняка будут очень настойчивыми), что провал произошел целиком по его вине. Это унизительно и, скорее всего, погубит его карьеру, но в отношении Меча Саймондса фразу «полетят головы» следовало понимать буквально, поскольку предательство против Веры наказывалось именно обезглавливанием… и еще кое-чем похуже.

– Уверен, что понимаете, – вздохнул Саймондс и поднялся на ноги. – Ладно, мне пора возвращаться. – Ю тоже встал, чтобы проводить его, но Меч жестом отпустил капитана. – Не беспокойтесь. Я найду дорогу, а по пути заберу в отделе связи чип с записью нашего разговора. У вас и своих дел полно.

Меч Истинных Саймондс повернулся и вышел через открытый люк, оставив Ю наедине с великолепным видом на Масаду и ее солнце, и капитан улыбнулся. Может, Саймондс и вел себя так, будто в любой момент ожидал пулю в затылок, но он принял решение. На этот раз «Иерихон» вправду будет запущен, и как только Грейсон рассыплется в прах, капитан Альфредо Ю сможет наконец отряхнуть со своих сандалий пыль этой отвратительной системы и отправиться домой.

ГЛАВА 10

Энсин Уолкотт грызла ноготь, думая об офицерах за соседним столом. Лейтенант Тремэйн поднялся на борт «Бесстрашного» как пилот коммандера МакКеона; теперь он сидел и разговаривал с лейтенантом Кардонесом и лейтенант-коммандером Веницелосом, и Уолкотт завидовала его легкости в общении с такими высокопоставленными особами.

Конечно, Тремэйн был с капитаном на Василиске. Капитан и старший помощник старались, чтобы это никак не влияло на взаимоотношения, но все знали, что существует внутренний круг.

Проблема заключалась в том, что Уолкотт как раз и надо было поговорить с кем-нибудь из этого круга – и не с Веницелосом или Кардонесом. Они оба всегда охотно разговаривали с младшими офицерами, но она боялась гнева старпома, если он сочтет, что она критикует капитана. А реакция Кардонеса наверняка будет еще хуже – и вообще, любой, кто имел одновременно Орден за Храбрость и красную нашивку на рукаве, обозначавшую Монаршью Благодарность, вызывал ужас у свежеиспеченной выпускницы Академии, даже если она и была его помощницей. Но лейтенант Скотти Тремэйн был достаточно молод и не такого высокого ранга, а потому пугал ее меньше. Он тоже знал капитана, но он был на другом корабле, так что если она выставит себя дурой или разозлит его, видеть лейтенанта после этого каждый день не придется.

Она сильнее закусила ноготь, поболтала ложечкой кофе и наконец вздохнула с облегчением, когда Веницелос и Кардонес встали.

Кардонес что-то сказал Тремэйну, и все они рассмеялись. Потом старпом и тактический офицер зашли в лифт офицерской столовой. Энсин взяла чашку, сосредоточилась и подошла к столу Тремэйна, стараясь сохранять спокойствие.

Когда она подошла и откашлялась, он как раз начал собирать посуду на свой поднос. Тремэйн с улыбкой поднял голову. Улыбка у него была очень милая, и Уолкотт внезапно подумала, что были и другие поводы с ним познакомиться. В конце концов, он приписан к «Трубадуру» и не подпадает под обычные правила, не позволявшие встречаться вне рамок службы с людьми из одной и той же командной цепочки…

Она почувствовала, что краснеет – совершенно неуместно, особенно если учесть, о чем она собиралась разговаривать, – и встряхнулась.

– Прошу прощения, сэр, – сказала она. – Могу я занять минуту вашего времени?

– Конечно, миз [Вариант обращения к женщине в англо-американской культуре, в отличие от «мисс» и «миссис», не учитывающий ее брачного статуса. (Примеч. перев.)]… – Он вопросительно поднял бровь и пригласил ее присесть.

– Уолкотт, сэр. Каролин Уолкотт, выпуск восемьдесят первого.

– О, первый поход? – вежливо отозвался он.

– Да, сэр.

– Чем я могу вам помочь, миз Уолкотт?

– Ну, понимаете… – Она сглотнула. Как он ни обаятелен, разговор будет не легче, чем она ожидала, и Уолкотт глубоко вдохнула. – Сэр, вы были с капитаном Харрингтон на Василиске, а мне… ну, мне надо кое-что обсудить с тем, кто хорошо ее знает.

– Да? – Подвижные брови поползли вверх, и тон внезапно стал куда прохладнее.

– Да, сэр. – Она отчаянно поторопилась объяснить. – Просто, ну, кое-что случилось на Ельцине, и я не знаю, надо ли… – Она снова сглотнула, но выражение глаз Тремэйна смягчилось.

– С грейсонцами столкнулись? – сочувственно сказал он, и девушка покраснела. – А почему вы к коммандеру Веницелосу не обратились? – задал он логичный вопрос.

– Я… – Она заерзала на стуле, чувствуя себя небывало молодой и неуклюжей. – Я не знала, как он – или капитан – отреагирует. То есть я хочу сказать, они с ней так ужасно обращались, и она ни разу ни слова не сказала… Она бы подумала, что я глупо себя веду или что-нибудь еще… – закончила она неловко.

– Сомневаюсь. – Тремэйн налил себе еще кофе и поднес кофейник к чашке Уолкотт. Энсин благодарно кивнула. – Почему у меня такое чувство, что вас беспокоит «что-нибудь еще», миз Уолкотт?

Она покраснела еще сильнее и уставилась в свой кофе.

– Сэр, я не знаю капитана… не так хорошо, как вы.

– Как я? – Тремэйн усмехнулся. – Миз Уолкотт, когда я последний раз служил под началом капитана Харрингтон, я и сам был энсином – и это было не так уж давно. Мне трудно сказать, что я так уж хорошо ее знаю. Я ее уважаю и безгранично ею восхищаюсь, но лично я мало знаю ее.

– Но вы были с ней на Василиске.

– Вместе с несколькими сотнями других людей, и я тогда был совершеннейшим молокососом. Если хотите поговорить с кем-нибудь, кто и правда знает капитана, – добавил Тремэйн, мысленно пробежавшись по списку офицеров «Бесстрашного», – вам лучше выбрать Рафа Кардонеса.

– Я не могу вот так взять и спросить его! – воскликнула Уолкотт, и Тремэйн рассмеялся.

– Миз Уолкотт, лейтенант Кардонес был тогда моложе, ниже рангом, и, между нами говоря, обе руки у него были левые. Он, конечно, это перерос – благодаря шкиперу. – Скотти улыбнулся, потом посерьезнел. – С другой стороны, вы уже далеко зашли. Можете уж продолжить и спросить меня о том, о чем не решались спросить Рафа или коммандера Веницелоса. – Она завертела чашку, и он ухмыльнулся. – Ну же, выкладывайте! Вы же знаете, все равно все ждут, что энсин рано или поздно сморозит глупость.

– Ну, просто… Сэр, а что, капитан действительно сбежала с Грейсона?

Она выпалила свой вопрос, и сердце у нее ушло в пятки, поскольку с лица Тремэйна мгновенно исчезло всякое выражение.

– Не хотите ли объяснить свой вопрос, энсин? – Тон сделался чрезвычайно холодным.

– Дело в том, сэр… коммандер Веницелос послал меня на Грейсон доставить багаж адмирала Курвуазье, – сказала она несчастным тоном. Она не так все хотела сказать, и глупо было задавать кому угодно вопрос, который можно истолковать как осуждение командира. – Меня должны были встретить из посольства, но там был этот… офицер с Грейсона. – Она снова покраснела, вспомнив пережитое унижение. – Он сказал, что я не могу там приземлиться. Меня направили именно на эту площадку, сэр, но он сказал, что я на этой площадке сесть не могу. Что нечего… что нечего прикидываться офицером и лучше мне убираться… убираться домой играть в куклы.

– И вы не сказали старпому?

Она с облегчением поняла, что на этот раз холод в голосе Тремэйна направлен не на нее.

– Нет, сэр, – тихо призналась она.

– Что еще он сказал? – поинтересовался лейтенант.

– Он… – Уолкотт глубоко вздохнула. – Я не хочу это повторять, сэр. Но я показала ему разрешение на посадку и свой приказ, и он только посмеялся. Он сказал, что они не в счет. Что они от капитана, а не от настоящего офицера, и он назвал ее… – Она остановилась, стиснув кофейную чашку. – Потом он сказал, что давно пора «сукам» убираться с Ельцина, и он… – Она отвернулась и прикусила губу. – Он пытался засунуть руку мне в китель, сэр.

– Он – что?!

Тремэйн почти вскочил на ноги, и к ним стали поворачиваться другие обедающие. Уолкотт испуганно огляделась, и Скотти снова сел. Она заставила себя кивнуть, и глаза его сузились.

– Почему вы не доложили? – Он говорил тише, но все еще резко. – Вы же знаете приказы капитана на этот счет!

– Но… – Уолкотт заколебалась, потом встретилась с ним взглядом. – Сэр, мы уходили с планеты, и этот грейсонец, он думал, что капитан… убегает от того, как они с ней обращались. Я не знала, прав он или нет, сэр, – сказала она с отчаянием, – и даже если он не прав, мы через час должны были уйти с орбиты. Со мной никогда такого не случалось, сэр. Если бы мы были дома, я бы… Но там я не знала, что делать, и если бы… если бы я сказала капитану, что он говорил про нее…

Она прервалась, сильнее прикусив губу, и Тремэйн глубоко вдохнул.

– Ладно, миз Уолкотт. Я понимаю. Но вот что вы сейчас сделаете. Как только старший помощник сменится с вахты, вы ему расскажете все, что случилось, так подробно, как только вспомните, но не скажете ни слова о том, что даже думали, будто капитан «убегает».

В глазах ее чувствовалось расстройство и смущение, и он мягко коснулся ее руки.

– Послушайте меня. Я не думаю, что капитан вообще умеет убегать. Конечно, она сейчас совершает тактическое отступление, но не потому, что грейсонцы ее спровадили, что бы они там ни думали. Если вы только заикнетесь коммандеру Веницелосу, что тоже так думали, он с вас голову снимет.

– Я этого и боялась, – призналась она. – Но я просто не знала. И… и если они были правы, я не хотела все ей только усложнять, и он такие ужасные вещи о ней говорил. Я просто…

– Миз Уолкотт, – мягко сказал Тремэйн, – вот чего шкипер точно никогда не сделает, так это не обвинит вас в том, что сделали другие люди. И она очень не любит наглецов, пристающих к женщинам. Я думаю, это из-за… – Он остановился и покачал головой. – Не важно. Расскажите все старшему помощнику, а если он спросит, почему вы так долго ждали, скажите, что вы решили, что раз мы так спешно уходили, они бы все равно ничего не смогли сделать, пока мы не вернемся. Это ведь правда?

Она кивнула, и он похлопал ее по плечу.

– Отлично. Обещаю, вас поддержат, а не отчитают. – Он снова откинулся назад и улыбнулся. – Я думаю, вам нужен кто-то, с кем можно посоветоваться, если боишься обратиться к старшим офицерам. Так что допивайте свой кофе, я хочу вас кое с кем познакомить.

– С кем, сэр? – поинтересовалась Уолкотт.

– Ну, ваши папа с мамой вряд ли одобрили бы такое знакомство, – ухмыльнулся Тремэйн, – но мне он в первом походе здорово помог. – Уолкотт осушила чашку, и лейтенант встал. – Думаю, вам понравится старшина Харкнесс, – сказал он. – И, кстати, – его глаза лукаво заблестели, – если кто на «Бесстрашном» и знает, как разобраться с подонками вроде этого грейсонца и никого постороннего не припутывать, так это он!

* * *

Коммандер Алистер МакКеон наблюдал за тем, как Нимиц вгрызся в очередную кроличью ногу. По причинам, известным одному Господу Богу, земные кролики замечательно приспособились к жизни на планете Сфинкс. Год на Сфинксе был впятеро длиннее земного года, и в сочетании с местной силой тяжести и наклоном оси в четырнадцать градусов это породило довольно… любопытную флору и фауну, а также климат, который большинство инопланетников обожали весной и осенью – во всяком случае ранней осенью – и ненавидели во все остальное время. Логично было бы предположить, что такое глупое от природы животное, как кролик, погибнет; а они вместо этого плодились со страшной силой. Похоже, им было чем занять долгие зимние вечера…

С хирургической точностью Нимиц снял мясо с костей, аккуратно положил его на тарелку и взял небольшой кусок своей изящной верхней лапой. МакКеон усмехнулся. Конечно, размножались кролики на Сфинксе успешно, но умнее они не стали, и так же, как люди могли есть большинство сфинксианских животных, местные хищники могли есть кроликов. И ели – с большим аппетитом.

– Он и правда любит крольчатину, – сказал МакКеон.

Хонор улыбнулась:

– Любит, это верно. Сельдерей они обожают все, но Нимиц эпикуреец. Он ценит разнообразие, а кошки живут на деревьях, так что он в первый раз попробовал кролика, когда поселился со мной. – Она усмехнулась. – Ты бы его видел в первый раз, когда я угостила его кроликом.

– А что случилось? Он позабыл об изящных манерах?

– У него тогда не было никаких манер – он чуть не катался по тарелке.

Нимиц отвлекся от своего кролика, и МакКеон усмехнулся, видя презрительное выражение его морды. Древесные кошки редко покидали Сфинкс, а тех, кто это делал, инопланетники постоянно недооценивали, но МакКеон знал Нимица достаточно давно. По уровню разумности древесные кошки опережали дельфинов со Старой Земли, а порой коммандер подозревал, что они еще умнее, просто не показывают этого людям.