Чтение 10–й страницы книги ~Ледяная тюрьма~

- А насколько по-настоящему упала температура? Прикинуть хотя бы можешь?

- Двадцать градусов ниже нуля. По Цельсию.

- А с поправкой на коэффициент испарения из-за холодного ветра?

- Градусов двадцать восемь ниже нуля. Опять же, по Цельсию.

- Минус тридцать четыре.

- Похоже. - Даже тяжелый термокостюм не защищал. Холодное лезвие ветра все время било в его спину, кололо, пронзая штормовку, терзало позвоночник. - Я вообще-то и не рассчитывал, что мы сумеем выковырять эти десять штук. Я понимал, что со временем все у нас будет получаться медленнее. Но пускай мы разрядим хотя бы пять или шесть штук, тогда-то уж можно надеяться, что переживем взрыв, и хватит места, чтобы жить дальше. Я имею в виду - после полуночи.

Пит подцепил пятнадцатисантиметровый сектор корпуса, и часовой механизм вывалился в его ладонь, обтянутую перчаткой. От этого полупроводникового таймера к цилиндру шли свернутые спиралью проводники, их было четыре: красный, желтый, зеленый и белый.

- По-моему, лучше уж замерзнуть насмерть завтра, чем разлететься на куски после взрыва в полночь.

- Не смей, слышишь? Во всяком случае, со мной, - сказал Харри.

- Ты чего?

- Я говорю тебе: не вздумай строить из себя второго Франца Фишера.

Пит хохотнул.

- Или второго Джорджа Лина.

- Да, парочка.

- Ты их принял в экспедицию, - напомнил Пит.

- А я от своей вины и не отказываюсь. Но, черт, хорошие же мужики, нормальные такие. Ай, знаешь, когда так вот припечет...

- Да ладно тебе. Каждый из них - просто дырка в заднице.

- Достаточно корректное определение.

- Тебе пора. Давай-ка отсюда. Вали, - сказал Пит, снова залезая в электронику, которой был начинен колпак тубуса.

- А кто тебе фонарик держать будет?

- Да на кой ты нужен. Светить он собрался. Кинь его так, чтоб он светил, а сам дуй отсюда. Ты мне фонарик держать не будешь. Ты мне не на то надобен. Я тебе сказал, чего я от тебя хочу: милосердия, когда что-то такое стрясется.

Нехотя Харри побрел к снегоходу. Он укрылся за машиной, согнувшись в три погибели. Спрятавшись от ветра, он все сильнее чувствовал, что все эти невероятные, далеко небезопасные труды пойдут насмарку. Их положение будет продолжать ухудшаться, прежде чем пойти на поправку. Если вообще когда-либо пойдет на поправку.

16 ч. 00 мин.

Волны Северной Атлантики немилосердно трепали подлодку, так что "Илья Погодин" только перекатывался с гребня одной волны на гребень другой. Беспокойное море било в закругленные нос и корму, а нескончаемые шеренги волн бились о стальную обшивку подлодки, не только взлетали в небо фонтанами, но и производили такой грохот, что можно было подумать об июльской грозе. Осадка лодки была низкой, поэтому из воды выступала слишком малая часть корпуса, чтобы удары стихии сносили корабль, но тем не менее до бесконечности терпеть это наказание не смогла бы и более прочная конструкция, чем "Илья Погодин". Серая вода перехлестывала через главную палубу, а пена получалась настолько обильной, что так называемое крыло лодки, где были смонтированы радиоантенны и литник лазерной связи, походило, особенно у основания, на пудинг, обливаемый усердно взбитыми сливками. Лодка, надо сказать, не разрабатывалась, да и не строилась в расчете на сколь либо длительное пребывание на поверхности штормящего моря. Но как бы то ни было, несмотря на явную охоту субмарины вихлять туда-сюда, рыская в поисках невесть чего, ей приходилось терпеть, и терпеть столько, чтобы Тимошенко достало времени выйти на связь с Москвой и обменяться посланиями с военным штабом флотского Министерства.

Капитан Горов стоял на мостике, на котором находились еще два моряка. На всех троих были надеты куртки с начесом, а поверх них черные дождевики с капюшонами, все трое были в перчатках. Двое молодых дозорных стояли спина к спине, один был обращен лицом к левому борту, второй - к штирборту. Все трое наблюдали через бинокли за горизонтом.

Тот казался адски низким и чертовски тесным, - так, во всяком случае, думал Горов, и чем дольше вглядывался он в кромку окоема, тем сильнее утверждался в верности своего мнения. И еще горизонт был безобразен.

Север далекий, да еще такой дальний, но отсветы полярных сумерек еще не совсем сошли на нет, и низкое небо пока слабо поблескивало. Зеленоватого, какого-то сверхъестественного оттенка свечение просачивалось через тяжелые штормовые тучи и насыщало собой атлантические виды, так что у Горова было впечатление, что он смотрит через тонкую пленку зеленой жидкости. Этот зеленоватый свет слегка освещал неистовствующее море и накладывал какой-то желтоватый отпечаток на пенистые гребни волн. Смесь мелких снежинок со снежной крупой сыпалась или, лучше сказать, хлестала с северо-запада: и крыло, опалубка мостика, блестящий черный дождевик Горова, комплекс лазерной связи, радиомачты - все было посыпано мелкой ледяной крошкой. Рассеивающие свет туманные образования еще больше затемняли угрожающий вид, а в северной части окоема кипящие волны вообще были скрыты серовато-коричневой смесью, столь густой, что казалось: мир перегородила плотная штора. Видимость по всему кругу четырех стран света колебалась в узких пределах от восьмисот до тысячи двухсот метров, но и эти показатели могли быть еще хуже, если бы сторожевые не использовали бинокли ночного видения.

За спиной Горова, на самом верху стального крыла уже пришла в движение тарелка спутниковой антенны, медленно поворачивавшаяся с востока на запад. Это непрерывное изменение угла приема не заметил бы случайно брошенный взгляд, а заметив, не понял бы смысла малозначительных перемещений. Но дело в том, что антенна была накрепко привязана к советскому спутнику связи, обращавшемуся вокруг планеты по точно выверенной приполярной орбите. Горовская шифрограмма ушла в эфир четыре минуты назад. Следящий механизм поворачивал тарелку вслед спутнику, подобно тому, как подсолнух следит за солнцем, так что, как только из Москвы придет ответ, он будет уловлен и обработан надлежащим образом.

Капитан мог уже теперь вообразить наихудший вариант реакции властей предержащих. Будет приказано передать командование кораблем первому помощнику Жукову, который посадит его под арест, выставит у двери карцера стражу, а сам продолжит выполнение разведывательного задания, согласно плану. Его дело будет рассмотрено в заседании военного трибунала заочно, то есть о приговоре он узнает только по возвращении на родину.

Но он надеялся, что Москва поведет себя поумнее. Ясное дело, Министерство в своих реакциях совершенно непредсказуемо. Да, коммунистический строй в прошлом, стали, пусть больше на словах, уважать справедливость и правосудие, но все равно до сих пор случается, что трибунал судит проштрафившегося офицера в отсутствие обвиняемого, то есть у того нет даже возможности как-то объясниться. Но Горов почему-то верил, что, вернувшись в центр управления кораблем, сможет победоносно бросить Жукову: "Вот видите, не одни дураки сидят в Министерстве". Начальство просто не сможет не заметить повода раскрутить на всю мощь пропагандистскую машину, да и стратегические выгоды дорогого стоят. Значит, руководство поступит более или менее благоразумно.

Он медленно поворачивался за биноклем, как бы подражая тарелочной антенне, и просматривал, градус за градусом, затянутый туманом горизонт.

Течение времени настолько замедлилось, что, казалось, вот-вот, и время вообще кончится. И хотя Горов понимал, что это лишь впечатление, неистовствующее море виделось ему как на замедленной киносъемке: высокие волны возникали, словно мелкая рябь из океана густой патоки. Каждая минута тянулась.

Бум!

Из вентиляционных отверстий в стальном корпусе запасной дрели полетели искры. Сама дрель задергалась, зашипела, ее повело, а потом она отрубилась.

Бурил Роджер Брескин.

- Какого дьявола? - только и сказал он, напрасно тыча пальцем в выключатель бура.

Тот упрямо не хотел работать. Пит Джонсон подошел к скважине и опустился на колени, чтобы поглядеть, что стряслось.

Все столпились возле скважины, ожидая самого скверного. Они, подумал Харри, как зеваки, глазеющие на дорожное происшествие - слава богу, пока тут ни искореженного остова машины, ни изуродованных трупов.

- Что с ним неладно? - спросил Джордж Лин, имея в виду бур.

- Ты бы корпус разобрал сначала. А то как ты узнаешь, что сломалось, - посоветовал Питу Фишер.

- Ага, буду я с этим сосателем ковыряться. И так ясно: ремонту не подлежит.

- Ты о чем? - спросил Роджер Брескин.

Показывая на снежную струйку, успевшую уже смерзнуться со старым льдом, хотя, казалось, она только что вылезла из отверстия наполовину вскрытого - уже третьего - ствола, Пит сказал:

- Смотрите. Вон там, черные крупинки, видите?

Харри присел на корточки и пригляделся к металлической крошке: черных крупинок было несколько.

- Зубья шестерен привода.

Все молчали.

- Проводку я, может, и починил бы, - наконец произнес Пит. - Но в запасе новых зубчатых колес у нас нет.

- И что теперь? - спросил Брайан.

С присущей ему мрачностью Фишер произнес:

- Теперь - назад в пещеру. Дожидаться полуночи.

- То есть поднять лапки и не дергаться, - отозвался Брайан.

Поднимаясь во весь рост, Харри сказал:

- Но, опасаюсь, это все, что нам пока по силам, Брайан. Другой бур улетел в пропасть, вместе с моими санями.

Дохерти потряс головой, не желая мириться с всеобщим бессилием. Он хотел действовать.

- А помните, как Клод говорил про ледоруб и ножовку? Если вырезать ступеньки уступами, то можно добраться до всех пакетов...

Француз не дал ему договорить.

- Это, может быть, и правильно, будь у нас неделя в запасе. А с этой бомбой нам и за шесть часов не управиться, если вырубать лестницу во льду. Не стоит транжирить энергию в надежде заполучить всего-то каких-нибудь четырнадцать метров безопасности.

- Хорош, кончаем, сворачиваемся, - скомандовал Харри, похлопав перчатками друг о друга. - Нечего торчать тут, мы так только теряем драгоценное телесное тепло. Дойдем до пещеры, там, укрывшись от ветра, и потолкуем. Вдруг еще до чего-нибудь додумаемся.

На самом деле надежды на это он не питал.

* * *

В 16 ч. 02 мин. центр дальней связи сообщил о получении радиограммы из Министерства военно-морского флота. Через пять минут шифрограмму уже удалось декодировать, и лист с распечаткой доставлен был на капитанский мостик. Никита приступил к чтению с некоторым трепетом.

РАДИОГРАММА

МИНИСТЕРСТВО ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА

ВРЕМЯ: 19 Ч 00 МИН МСК

ОТПРАВИТЕЛЬ: ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР

ПОЛУЧАТЕЛЬ: КАПИТАН Н. ГОРОВ

ПРЕДМЕТ: ВАШЕ ДОНЕСЕНИЕ НОМЕР 34-Д

СЛЕДУЕТ ТЕКСТ РАДИОГРАММЫ:

ВАШ ЗАПРОС ИЗУЧАЕТСЯ АДМИРАЛТЕЙСТВОМ ТЧК ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЯ НЕМЕДЛЕННО НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ ТЧК ТЕЧЕНИЕ ЧАСА ПРОИЗВОДИТЕ ПОГРУЖЕНИЕ ЗАТЕМ ПРОДОЛЖАЙТЕ ВЫПОЛНЕНИЕ ПЛАНОВОГО ЗАДАНИЯ ТЧК ДАЛЬНЕЙШИЕ РАСПОРЯЖЕНИЯ КАСАТЕЛЬНО ЗАДАНИЯ ЛИБО НОВЫЕ ПРИКАЗЫ БУДУТ ПЕРЕДАНЫ ВАМ 17 Ч 00 МИН ВРЕМЯ ВАШЕГО ЧАСОВОГО ПОЯСА ТЧК

Горов был разочарован. Нерешительность Министерства только усугубляла и без того тягостное напряжение в его душе. Значит, предстоит ждать еще час.

Горов повернулся к двум морякам на мостике.

- Очистить мостик.

Началась подготовка к погружению. Дозорные прибрали бронированную башню и перевели стойки на обороты погружения. Капитан запустил нечрезвычайную штатную тревожную сигнализацию - два коротких звука, две зуммерные посылки должны прозвучать через четко назначенный интервал времени по всему кораблю, из всех динамиков во всех каютах и рубках - и покинул мостик, потянув за талреп люка, прежде чем начать спускаться вниз.

Вахтенный рулевой повернул штурвал и скомандовал:

- Задраить люки!

Горов поспешил к командному пульту с клавиатурой в рубке управления. По второму сигнальному гудку воздухозаборные отверстия в балластных резервуарах открываются, а это означает, что морская вода заполняет промежуток между двумя обшивками корабля. Пока же по правую руку от Горова находился мичман, в обязанности которого входило наблюдение за красным и рядом зеленых индикаторов на борту. Зеленые сигналы сообщали о состоянии люков, впускных и выпускных отверстий и сопел, выхлопных патрубков и тех единиц оборудования, что либо непосредственно соприкасались с морской водой, либо выступали вовне, относительно общего контура корабельной массы. Световой индикатор красного цвета соседствовал с меткой: "Передающий комплекс лазерной связи". Когда литник лазера и сопряженное оборудование убирались в нишу под верхней поверхностью крыла и после того как герметизация завершалась, то есть все крышки люков были надлежаще задраены, этот красный сигнал гас, а вместо него загоралась лампочка, свидетельствующая о безопасности.

- Зеленый на борту! - крикнул мичман.

Горов приказал впустить в подлодку сжатый воздух и, когда манометры показали отсутствие перепада давления, понял, что лодка полностью герметизирована.

- Давление в лодке! - крикнул офицер, командующий погружением.

Не прошло и минуты, а все подготовительные операции уже были завершены. Палуба обрела должный укос, верх крыла уже был утоплен, а все судно в целом стало невидимым с корабля или самолета.

- Погружение на тридцать метров! - приказал Горов.

О скорости погружения можно было судить по писку компьютера: по мере опускания судна на очередную отметку ЭВМ выдавала извещающую о том звуковую посылку.

- Глубина тридцать метров достигнута, - объявил командующий погружением.

- Положите лодку в дрейф, и так держать.

- Есть так держать.

Как только субмарина зависла на глубине, Горов произнес:

- Мне нужен лейтенант Жуков.

- Жуков по вашему приказанию явился.

- Можете вернуться в рубку управления к картам и схемам. Следите за вахтой.

- Слушаюсь.

Горов вышел из отсека и направился через корму в центр связи.

Тимошенко обернулся на распахнувшуюся дверь и сразу же обратился к вошедшему капитану:

- Требуется разрешение на выдвижение выносной антенны.

- Отставить.

Заморгав от удивления, Тимошенко склонил голову набок и вопросительно поглядел на начальника:

- Слушаюсь?

- Отставить, - для верности повторил приказ Горов. Он оглядел аппаратуру дальней связи, которой густо насыщены были щиты и стойки. Кое-какие навыки в обращении с этим добром у него были, потому что командиров время от времени учили на всяких курсах. По соображениям безопасности и надежности компьютер дальней связи действовал самостоятельно и не подчинялся главной ЭВМ корабля, хотя, естественно, клавиатуры всех вычислительных машин были одинаковы на всем судне. Это значило, что ввод и вывод данных на здешней ЭВМ ничем не отличается от процедур, к которым он прибегал, работая в рубке управления за командным пультом.

- Мне хотелось бы, - сказал Горов, - попользоваться вашим кодером и коммуникационным компьютером.

Тимошенко не шелохнулся. Он замечательно разбирался в технике и, вообще, во многих отношениях мог считаться блестящим молодым человеком. Но он обитал в мире, состоявшем из банков данных, программ, клавиш, ввода-вывода данных и хитроумных приборов и приспособлений - потому он совершенно не умел общаться с людьми, если те не вели себя понятным ему и привычным ему, то есть неким машиноподобным образом.

- Вы меня поняли? - нетерпеливо спросил Горов.

Краснея и смущаясь, приходя в полнейшее замешательство, Тимошенко выдавил из себя:

- Ага... Так точно. Да, разумеется. Слушаюсь. - Он проводил Горова к креслу перед терминалом первичного обмена данных, через который можно было выйти на ЭВМ, руководящую дальней связью. - Простите, чего бы вам хотелось?

- Уединения, - бросил, не оборачиваясь, Горов, а потом уселся за пульт терминала.

Тимошенко все еще стоял рядом.

- Вы свободны, лейтенант.

Замешательство связиста еще больше усилилось.

Тимошенко кивнул, попробовал изобразить на лице улыбку, однако можно было бы подумать, что он оглоблю проглотил. Или иголку ему кое-куда воткнули. Притом здоровенную. Он ретировался в противоположный угол отсека, где его любопытные подчиненные безуспешно делали вид, что ничего не слыхали.

Кодер, иначе говоря, шифровальное устройство, располагался подле кресла, в котором сейчас сидел Горов. По габаритам и по форме он был похож на комод с двумя выдвижными ящиками, только отделан был этот комод вороненой сталью. Клавиатура - обычные клавиши с алфавитно-цифровыми символами плюс четырнадцать функциональных клавиш - располагалась на верхней панели кодера. Горов прикоснулся к кнопке включения электропитания. Механизм подачи бумаги выдвинул край желтоватого листа из нутра устройства, и бумага закрыла собой всю поверхность выдвижного столика.

Горов набрал на клавиатуре текст сообщения. Пальцы его двигались очень быстро. Покончив с печатанием, Горов прочитал получившееся, не касаясь хрупкой хрустящей бумаги, а затем нажал красную прямоугольную клавишу, помеченную надписью "Процесс". Включившись, загудел лазерный принтер, и кодер начал вырабатывать зашифрованный вариант предложенного ему текста. То, что выходило из лазерного печатающего устройства, могло показаться полнейшей чепухой: какие-то цифры в совершенно непонятных сочетаниях, да еще вперемешку с символами.

Оторвав листок от ленты, выползавшей из шифровального устройства, Горов развернул свое кресло так, чтобы оказаться лицом к лицу с видеотерминалом. Сверяясь с зашифрованным вариантом послания, он тщательно набрал те самые символы на клавиатуре видеодисплея, а терминал ввел эти данные в компьютер. По завершении процедуры Горов нажал клавишу спецфункции с двумя метками: в числителе было слово "Декодирование" , в знаменателе - слово "Распечатка". Он не стал прикасаться к табуляционной клавише с меткой "Считывание", потому что это привело бы к отображению только что сотворенного послания на большом экране общего обзора, стало быть, на радость Тимошенко и прочих техников, а удовлетворять их любопытство Горов вовсе не намеревался. Кинув желтый хрустящий листок в пасть измельчителя бумаги, Горов откинулся в кресле и расслабился.

И минуты не прошло, а коммюнике - расшифрованное и возвращенное к исходному виду - уже было в его руках. Он совершил полный круг, и это не заняло и пяти минут. Распечатка состояла из тех самых четырнадцати строк, которые он ввел в кодер; на этот раз, правда, текст имел обычную для судовых ЭВМ форму. Точно так же выглядел бы любой компьютерный текст, скажем, расшифрованная радиограмма из московского министерства. А именно это и требовалось.

Он приказал компьютеру стереть из банков данных любые подробности касательно только что произведенных им действий. Теперь единственной уликой, свидетельствующей о том, что нечто подобное действительно имело место, оставалась компьютерная распечатка. Тимошенко ни о чем не дознается от ЭВМ, задумай лейтенант удовлетворить свое любопытство после того, как за капитаном закроются двери рубки.

Горов поднялся и вышел к открытой двери. Из дверного проема он позвал:

- Лейтенант!

Тимошенко делал вид, что изучает бортовой журнал. Но все же поднял глаза:

- Да, я слушаю.

- Ваш радиоперехват среди сообщений касательно группы Эджуэй содержит ряд текстов с упоминанием какого-то радиопередатчика. Этот передатчик как будто дрейфует вместе с ними.

Тимошенко утвердительно кивнул.

- Так точно. У них, разумеется, есть стандартная коротковолновая радиостанция. Но вы говорите не об этом радиопередатчике, он - для связи. А тот передатчик во льдах, сообщения о котором вас заинтересовали, представляет собой радиомаяк или бакен. Ежеминутно он выдает десять двухсекундных импульсных посылок.

- А вы эти сигналы маяка ловите?

- Двадцать минут назад мы засекли этот бакен.

- И как сигнал? Мощный?

- О, так точно.

- Вы уже осуществили привязку?

- Так точно.

- Замечательно. Проверьте ее потщательнее. Нам нужно знать их координаты как можно точнее. Я ушел. Вернусь в рубку дальней связи через несколько минут. - Сообщив это, Горов пошел в рубку управления, чтобы еще раз потолковать с Эмилем Жуковым.

* * *

Харри еще рассказывал про то, как у них поломалась запасная дрель, но Рита, не дослушав, перебила его.

- Слушай, а где Брайан?

Он обернулся на товарищей, вошедших в пещеру вслед за ним. Брайана Дохерти в толпе не было. Харри помрачнел.

- Куда подевался Брайан? Почему его нет здесь?

- Да должен быть где-то неподалеку. Пойду посмотрю, - сказал Роджер Брескин.

Пит Джонсон пошел вслед за канадцем.

- Чего доброго, он зашел за какой-нибудь торос. Тут их хватает, - проговорил Фишер, хотя было похоже, что Фишеру известно еще что-то, о чем он почему-то не хочет распространяться. - Об заклад готов биться, что ничего страшного не стряслось, никакой драмы. Скорее всего человек захотел отойти по нужде.

- Ну уж нет, - не поверил Харри.

Рита сказала:

- Он должен был предупредить кого-нибудь.

На обледенелой макушке мира, на полярной шапке планеты, да еще здесь, вдали от безопасной станции Эджуэй и после гибели временного лагеря с его надувными иглу, даже подобающая обществу сдержанность в опорожнении мочевого пузыря и кишечника становились непозволительной роскошью. Потому, собираясь уединиться ради отправления естественных надобностей, всяк полагал своим долгом уведомлять о том по крайней мере одного из своих сотоварищей, чтобы было известно, за каким бугорком или торосом надо искать слишком уж замешкавшегося человека. Кто-кто, но уж Брайан точно особенно остро переживал капризы ледника и погоды, так что вряд ли посмел бы нарушить этот местный обычай, столь благоразумный.

Не прошло и пары минут, как Роджер с Питом вернулись, торопясь поскорее поднять очки на лоб, а обледенелую снегозащитную маску, наоборот, стянуть пониже.

- На санях его нету, - сообщил Роджер. - Да и нигде его нет, там, где мы искали. - Серые глаза канадца, обычно бесстрастные, излучали тревогу.

- А с кем он ехал сюда? - спросил Харри. - Кто был с ним в одном снегоходе?

Все переглянулись.

- Это был Клод?