Чтение 10–й страницы книги ~Типа, в сказку попал~

Ларт, может, и не может, а я полжизни не асфальт укладывал. Но Машка ничего понимать и слышать не хочет. "Не целитель" и все тут.

В конце концов я не выдержал.

- Еще раз вякнешь - дам в дыню и семечки посыпятся!

Подействовало.

Посмотрел, вправил вывих и порекомендовал постельный режим, пока опyxоль ни спадет. Стандартная рекомендация, короче.

А Машка на меня так посмотрела - я чуть не задымился. И это вместо благодарности.

- Ты мне глазки не строй! Нести я тебя не стану. Сама пойдешь. Завтра.

Вот так мы и упустили караван.

Но я еще не знал, как мне повезло.

У Машки свои планы имелись на мой счет. Хорошо, я услышал о них потом. А то и вторую ногу ей неходильной сделал бы.

- Ты неправильный ларт. И неправильный целитель, - заявила Машка на следующий день. После того, как я ей палку принес. Чтоб идти легче было.

- Ну, неправильный, так неправильный, - отмахнулся я.

Мне, признаться, ее болтовня была по фигу. После той дряни, сжеванной утром, в пузе так урчало, что я не знал: бежать в кусты сразу или немного погодить.

- Вот догоним караван, и я найду тебе хозяина.

- Зачем?

Кусты подождут, решил я тогда. Не потому, что такой интересный разговор у нас начался, просто не так уж сильно мне приспичило.

- Чтобы хозяин приказывал, а ты выполнял приказы.

- Это с какой же радости?!

Брюхо поддержало мой возмущенный вопль.

- Рабы и слуги должны выполнять приказы хозяина, а хозяин...

- Раб?! Хозяин?!

Кажется, до Машки чегo-то дошло. Она заткнулась и начала пятиться. Уперлась спиной в черный ствол, а дальше ни с места. И страха - ни в одном глазу. Только непокабелимая уверенность. Мол, я права, а ты как знаешь и можешь. Такой же взгляд был у моей бывшей.

- Значит, хозяин?... Что будет мне приказывать?... - навис я над Машкой.

Был у меня недавно такой... "Хозяин", мать его так. И мне досмерти надоели его приказы. Вернее, очень убедительные просьбы. Вроде как: "Этого, Алексей Тимофеевич, надо обязательно вылечить. Уж постарайтесь. И у вас получится. А вот второй ваш клиент может и не пережить операцию: сердце у него слабое, так ведь?"

И это "может" означает "обязательно должен". Тот еще наш главмед "пасхальный зайчик". Волка сожрать может. И не подавится. Мог, точнее. Далеко он теперь. "Хозяин". И вот опять...

- Я сам буду решать, кого лечить, а кого резать! Без всякого хозяина... Поняла?!

Потом схватил Машку за плечо.

Напрасно я это сделал.

До волдырей или обугливания дело не дошло, но день я этой рукой пользоваться не мог. Одно хорошо: в брюхе все успокоилось. Как бабка пошептала.

A на следующий день Машка опять тот же разговор завела:

- ...тебе же будет лучше. Жизнь у слуги легкая: есть, спать и служить.

- Ну, да, легкая...

- Слуге не надо ни о чем думать, только выполнять. А хозяину нужно думать и за себя и за своих слуг.

- Какая тяжелая работа, блин! Прям, до слез мне жалко этого... хозяина.

- Это тяжелая ноша, - вздохнула Машка. Будто насмешки не просекла. - Вот тебе приходилось думать за других?

Напрасно она надеялась, что я скажу "нет".

- Приходилось, и ни один раз.

Взгляд у Машки стал очень внимательным. "Не верю" она не сказала, но... чужих мыслей я пока читать не умею.

- А у тебя был хозяин или слуга? - спросил я. Не все же ей спрашивать.

- Нет.

- Почему это? Мозги у тебя есть. Вроде как...

Меня опять чуть не покусали глазами. Когда-нибудь меня за мой язык... ладно, замнем.

- Я колдунья. Меня учили думать и делать.

- Ну, и...

- И отвечать за свои дела!

Сказано было так, что мне расхотелось болтать. Сразу и надолго.

День прошел в глубокомысленном молчании. Больше мы к теме "раб и хозяин" не возвращались.

И не пытались догнать караван.

Только шли по его следам. А идти по следам каравана... Ну, это я уже говорил.

- Ларт, ты куда идешь?

- Ага. Счас я.

- Ларт!...

- Я только гляну, и вернемся на дорогу. Хорошо?

- Ларт, туда нельзя.

- Еще пару метров и...

- Ларт!!!

- Ну, ладно, ладно. Мне и отсюда хорошо видно.

Остановился.

Машка стояла сзади и дышала так, будто перегон за поездом бежала. С чемоданом в зубах. А всего-то и делов - сошли с дороги и шагов десять вправо протопали. Там, среди обгорелых стволов, камень забавный виднелся. Очень уж знакомой формы.

Четыре стенки, крыша, круглая дырка в одной стенке... Скворечник это здорово напоминает. Цельнокаменный. И "скворец" двухметровый должен быть, чтоб этому сооружению соответствовать.

- Ларт...

- Машка, как это у вас называют?

- Ларт, уходить надо.

- Ответь, и пойдем.

- Ларт...

- Отвечай, Машка. Быстрее получится. И легче. А то ведь меня уносить придется. А я сопротивляться стану. И орать, что меня насилуют.

Девка аж в лице изменилась, пока я хохмил. И глаза у нее забегали, то на меня, то на каменный домик.

- Ну, и кто такой страшный в теремочке живет?

Не знаю, чего ее могло напугать. Мне вот наоборот, весело и легко стало. Будто домой вернулся. И все теперь будет тип-топ.

- Нельзя говорить. И смотреть нельзя. Непосвященным.

Шепчет Машка. И глаза в сторону отводит.

- Непосвященным, может, и нельзя. А мне можно.

- Только чарутти разрешено. А ты не...

- Откуда ты знаешь?

- Вижу.

Я хмыкаю под нос. Ладно, видящая ты моя, не хочешь по-хорошему, сделаем по-другому.

- Хорошая, кстати, идея, насчет "вижу". Пойду посмотрю, как там внутри.

- Ларт! Нельзя!...

- Машка, не надо за меня хвататься. Горячими руками.

Это я уже сквозь зубы говорю. Чтоб не заорать. Руки у Машки, в натуре, горячие. И кожаный прикид мало защищает.

- Ларт...

- Спокойно, Машка. Все путем. Видел я уже такие избушки. Даже спал в одной. Блин, ты опять за меня хватаешься!...

- Ты истину говорил?

А в голосе недоверие с надеждой перемешались. И глаза у девки едва на морде умещаются.

- Да на кой мне тебе врать?!

- Тогда я скажу тебе. Возле дороги.

- Ладно, идем к дороге.

Не очень-то мне и нужен ее рассказ. Все, чего надо, я еще от Пал Нилыча узнал. Лет семь назад. Но сначала он мне адресок дал. Типа, будешь на каникулах, заедь, отдохни. Места там чудные, море рядом и хозяйка добрая... А какой дед у этой "хозяйки", про то ни-ни. И про все остальное -молчок. Знал, Нилыч мой сволочной характер. Знал, что обязательно открою ту дверь, где "Посторонним вход запрещен" написано.

"Я че, типа, читать уметь должен? Так на это у меня адвокат имеется. И я совсем даже не посторонний. Я, в натуре, член народного контроля!..."

Любил я тогда такие приколы.

Но в тот раз прикалываться не пришлось. Очень уж сильно. Так, по мелочи.

"...что, заброшенная дорога? Ладно. Запретная долина? Схожу, посмотрю по случаю. Что, не для всех она? А я осторожно. Все равно нельзя? Тогда, еще осторожнее..."

Так и добрался до каменной избушки. И, если б ни гроза с грязевыми потоками, обратно б повернул. Снаружи-то ничего особенного. Грубые, толстенные плиты, круглая, метр в поперечнике, дыра, а рядом пробка-дверка для дыры валяется. Тоже каменная. Было б из чего тайну делать. Вот когда внутрь забрался, тогда да... Все стены в орнаментах. И потолок. И пол. Странные такие рисунки. Как резьба по кости. Чем больше на них смотришь, тем страннее себя чувствуешь. Будто проваливаешься в рисунок. Или стены отодвигаются - места больше становится. И звуки другие. И воздух вкуснее.

Ни "добрая хозяйка", ни ее дед ничего мне потом не сказали. Словно не знали, откуда я вернулся. Или им все равно было. Типа, хозяин-барин: хочет - живет, не хочет - удавится. А вот Пал Нилыч в молчанку играть не стал. Только глянул на меня, и фыркнул в усы: "Нашел-таки дольмен, беспокойная душа. Теперь прислушивайся и присматривайся: много странного в тебе и вокруг тебя станет происходить".

Ну, тут он загнул. Ничего особенно странного со мной не случилось. Женился, развелся, в армию сходил. Картины, как Пал Нилыч, я малевать не стал. И экстрасенсом не заделался. Правда, стишата мне хотелось писать одно время. Но как захотелось, так и расхотелось. Врач я - не стихоплет.

И телепатом я не стал. Только раз и получилось всего. Года четыре назад. Когда Нилыча сердце прихватило. Я это и с Кипра услышал. Так все бросил и прилетел. Рано старикан на тот свет собрался. На нем ведь полбольницы держалось. А вторая половина - на мне. Одному мне все не вытянуть. "Молодой, зеленый, краска на дипломе еще не обсохла..."

А больного изнутри видеть я и раньше мог. До крымского дольмена еще. Кажется. Да и не так часто это получается. Видеть, а не только смотреть. "Тренироваться больше надо, уважаемый..." Старику легко говорить. С его опытом ни рентген, ни анализы не нужны. Только глянул - и готовый диагноз. А мне руками щупать надо. И настроение соответствующее требуется. "Тренироваться..." Типа, завалил в спортзал: "Мне тут пресс подкачать надо и ясновидение. Какой аппарат порекомендуешь?..."

- Долм-И.

- Чего?...

Я так резко остановился, что чуть не упал. Меня толкнули в спину.

Лежа тоже оказалось очень даже неплохо.

Машка осталась стоять.

- Ты спрашивал, как называется дом чарутти. Долм-И.

- Ага. Понятно. У нас эти домики по-другому обзывают. Но очень похоже. Совпадение, наверно. Хоть мой наставник говорил, что совпадений не бывает.

С земли подниматься не хотелось. Теплой она была. И молодой травой пахла.

- Так ты истинно их видел?

- Чарутти?

- Нет. Долм-И.

- Видел. Раза три. Или четыре.

Тепло как весной. И настроение весеннее. Рюкзачок жратвы, подходящую компашку, и такой пикничок можно было бы устроить!...

- А я первый раз вижу.

- Ну, и...

- Говорят, те, кто их видят, умирают.

- Ага. Про тиаму тоже так говорили.

Машка промолчала, только покосилась на мою правую руку. С ладони так и не сошел след листа. Я вот почти забыл о нем. Не болит, не мешает - ну, и ладушки. Некоторые с родимым пятном живут. На лице. И ничего. А у меня - вроде как след от ожога. Старого. Не сразу и заметишь, если не знаешь, где смотреть.

- Слышь, Машка, надеюсь, хозяин не обидится, что мы на его дом глазели?

- Кто?

- Ну, чарутти, что живет там.

- Чарутти не живут в Долм-И.

- Да? Тогда на фига им этот дворец?

- Чтобы умереть в нем.

- Подожди-подожди, - я перевернулся на спину, закинул руки за голову. Хорошо так, аж глаза закрываются. - А кто мне говорил: "...прожив одну жизнь, они меняют облик..." и все такое?...

- Я говорила. Только...

- Ну, ну...

- Не все чарутти изменяются. Те, кто не хочет, или не может, приходят умирать в Долм-И.

- Ага. И дверь за собой закрывают.

- Откуда ты знаешь?!

Машка присела, склонилась надо мной. Глазищи огромные. И светятся. Днем.

А это что-то новенькое.

- Пошутил я. Пошутил. Чего ты так перепугалась?

- С этим не шутят, ларт.

- Ладно, не буду больше.

- Ларт...

- Чего тебе?