хотя они были такими же приблизительными догадками, как у Кави Черневога.
Каждый и мог иметь лишь одни догадки, потому что колдун лишь прикасается к
миру волшебства, он не может жить в нем: он живет всего лишь над его
поверхностью и пытается составить для себя представления и вывести правила
о том, что происходит внутри этого мира, который могут посещать только
такие существа, как, например, Малыш.
встречать эти существа. Она же чаще всего имела дело с теми, кто старался
избегать общения, даже мысленного, с этим миром, и пользовался обычным
разумом, свойственным живой душе.
сотканной из веток и дождя.
видеть никаких снов сегодняшней ночью...
спальни. Он боялся потушить ее и боялся спать из-за страха перед тем, что
может явиться к нему в снах, или, хуже того, может выйти из них...
ее книгами, а колышек, на котором она держалась, стал хрупким с течением
стольких лет, и совершенно естественно, что он просто сломался.
крепким, пока они строили, полировали, покрывали воском мебель, и как само
собой разумеющееся, они должны были пожелать, чтобы все, что они делали,
не сломалось и не пришло в негодность, а уж если что-то все-таки
портилось, если что-то неблагоприятное все-таки случалось в их хозяйстве,
начиная от появления Волка и до сломанного колышка, то это казалось
больше, чем простым событием, это казалось предзнаменованием начинающихся
неудач.
весом, да еще несколько дней назад, не мог надеяться, что она выдержит
его? Для Саши такой вопрос не вызывал сомнений, если только при этом не
было чьих-то противоположных желаний. Ведь на самом деле, он же пожелал
себе добра, и упавшие книги не зашибли ему плечо, или разлившееся из лампы
масло не обожгло ему пальцы. Боже, как он ненавидел огонь!
Волк и заставляли отказаться от поисков всякой логичности в происходящем,
от чего его поведение не становилось умнее, а желания целеустремленней: он
знал это, и знал, что должен исправить это. По крайней мере, он знал, что
его мысли недостаточно отчетливы, поэтому и все воспоминания, доставшиеся
ему от Ууламетса, рассыпались по ночам в произвольную мозаику, где были
перемешаны и дом, и река, Ивешка, еще в детстве, лес, в те времена, когда
деревья над рекой были еще живы, и все это смешивалось с воспоминаниями о
"Петушке", тетке Иленке, дяде Федоре, старухе-соседке, той самой, которая
называла его колдуном...
которому однажды привел его дядя, точно так же, как и многие другие люди
обычно приводили детей, подозреваемых в колдовстве, чтобы отдать их в
ученики к кому-нибудь, кто мог сделать их безопасными и полезными... Этот
старик отказался взять его, заявляя при этом, что у парня нет никакого
колдовского дара, а просто-напросто этот мальчик обычный неудачник. Затем
этот старый шарлатан продал дяде Федору очень дорогой рецепт против этого
невезенья, чтобы защитить его дом.
старого вруна, ни на дядю Федора. Желай всегда, чтобы не было вреда,
говорил бывало Ууламетс, прежде всего желай только этого. Но сам-то
Ууламетс продолжал ненавидеть и своих учителей, и собственную жену, и
собственную дочь, и собственного ученика, Кави Черневога...
отдохнуть в кровати, полной змей, и все время думать лишь о том, какая из
них была самая опасная.
прямо и о самых сложных вещах, ведь Петр, будучи умудрен в мирских делах,
временами имел очень хорошее чутье на правильные ответы.
заходила о волшебстве и если учесть, что Ивешка могла очень хорошо
чувствовать каждую перемену в нем и всегда хотела знать - почему?
досках и стараясь не думать об этом и не поддерживать в себе подозрений:
колдун, склонный обращать свои желания к чрезвычайно неустойчивым и
сложным вещам, мог впасть в самообман даже по поводу того, на чем были
сосредоточены его настоящие интересы. А что же можно было ожидать, имея
наследованные от старика воспоминания, в беспорядке мечущиеся в голове, да
еще смешанные с его собственными?..
"Видишь, колдун подслушивает тебя", - обычно говорили они, подталкивая
друг друга локтями. "Будь поосторожней на язык..."
смотри ему в глаза, тогда он не сможет околдовать тебя..."
кого здесь дурной глаз..."
Петра: это было пожалуй единственное постоянство, в которое он мог верить.
Возможно, что это было частью их общей беды. И возможно, рассуждал он,
если бы ему удалось выяснить источники не только произошедшего с лошадью,
но и докопаться до причин самых разных мелких ссор, и если бы ему удалось
восстановить некое подобие мира с Ивешкой, чего он должен добиваться в
первую очередь, и если бы он только мог заставить ее верить ему, да если
бы смог избежать и некоторых других дурацких и эгоистичных ошибок, которые
вызывали ее раздражение, вот тогда Ивешка узнала бы его с такой стороны, с
какой не мог узнать даже Петр, потому что будучи колдуном, Саша мог
понимать истинный смысл того, что она говорила по какому-то поводу, в то
время как Петр мог понимать это совсем по-иному.
Ивешку рядом с собой и заставить ее самым серьезным образом выслушать его,
как будто он никогда не имел дела с ее отцом и не пользовался его
советами, отчего происходили все ее беды и страхи...
знать и мог быть уверен, что его собственные мысли принадлежат именно ему,
а не являются чьим-нибудь желаньем, направленным в его сторону, может быть
даже, самой Ивешкой.
гнездах, а затем тихонько встал, вздул огонь на оставшихся с ночи углях и
начал готовить завтрак, стараясь как можно меньше производить шума. Это
был особенный завтрак, как ему казалось. Он решил приготовить лепешки,
какие обычно пекла тетка Иленка. Они делались из самой хорошей муки, со
сладкой начинкой из сушеных ягод...
колючках... окрашенная утренней зарей...
к мягкому постукиванию ложки о деревянную плошку, одну из тех, что
остались еще от Ууламетса, добавил щепотку пряностей, щепотку соли,
напрягая сопротивляющуюся память, чтобы вспомнить рецепт... И пряности, и
соль и зерно они получали от крестьянина с низовий реки. Старик-крестьянин
был даже напуган, по словам Петра, когда узнал о том, что ни Черневог, ни
Ууламетс больше не живут в лесах вверх по реке. Старика интересовали
только грибы, лекарственные травы, лекарство от кашля и пара добрых
желаний в качестве платы за сделку, которые Саша выдавал всякий раз, как
только вспоминал об этом.
чувствовал опасности ни от них, ни от их дел, и не мог сказать ничего
иного о происходящем в этих лесах, кроме того, что там вновь выросли
травы.
колдуны, страшная русалка исчезла, а травы помогали лечить старика от
кашля.
являя собой как бы нераздельную их часть...
всегда было у нее: она хотела содержать свой сад в совершеннейшем порядке
и старалась защитить посадки от тех живых созданий, которые отваживались
вернуться в этот лес. Она любила все живое, даже лис, которые по своей
природе были склонны охотиться на кроликов и полевых мышей. Она очень
мудро относилась к природе. Саша тоже придавал значение этой самой мыши,
он думал и о лисах, и хотел, чтобы эта мышь была в безопасности, потому
что это была конкретная мышь. Но Ивешка не раз очень резонно замечала:
"Если ты поступишь таким образом, то мышь уже не будет свободна".
давних пор прислушиваться к Ивешке, потому что она давала ему добрые
советы, большая часть которых, кроме всего, рекомендовала ему быть как
можно скромнее в своих желаниях и не следовать примеру ее отца.
очень любил и которые на самом деле, каждый по-своему, любили и его.
повторял он про себя, как бы продолжая спорить с Ууламетсом. Петр может
вызывать разногласия между нами - из-за того, что никто из нас на самом
деле не желает ему зла.