слишком близко... Он был одним из студентов дяди Амброуза, когда я еще в
школу ходила. Его отец был папиным другом в городе.
сопровождавшая любое упоминание о поклонниках Лидии, на этот раз
отсутствовала. Когда-то они ходили за ней толпами -- отчасти привлеченные
удачливостью старого Уиллоби, купившего для нее дом вместе с обстановкой,
отчасти очарованные дерзким сорванцом в юбке. С самого детства слыша, что
она безобразна, Лидия с радостью принимала теперь их ухаживания (хотя,
конечно, куда большую радость доставлял ей серьезный анализ нервных
повреждений), и очаровывать людей стало для нее второй натурой. Впрочем,
отдельным пылким юношам, наводившим на нее смертельную тоску, она давала
отставку, каждый раз приводя в замешательство своего отца, так и не
уяснившего, в чем они провинились перед его дочерью. С почти религиозной
верой в то, что мужчина способен исправить характер женщины, он одобрял всех
ее поклонников, хотя и надеялся втайне увидеть свою своенравную дочь замужем
за пэром.
выходит замуж за преподавателя филологии, и даже без приставки "почтенный".
Улыбнулась, но тут же встряхнула головой.
ухаживал за мной, так что виделись мы довольно часто. Я знала... ну, никто,
конечно, об этом не говорил, и Нанна убила бы любого, кто осмелился бы об
этом заикнуться, но я предполагаю, что, когда они резвились в городе, их
сопровождали девушки несколько иного типа... Я хорошо помню, как Деннис
Блейдон пришел сказать мне о том, что Берти мертв.
печальное известие не слишком поразило ее, хотя, конечно, она чувствовала
тогда и скорбь, и потрясение -- ведь Берти был ее ровесник, да еще и
поклонник. Ей потом не раз приходилось иметь дело со смертью (старый Хорис
Блейдон, патологоанатом Рэдклиффа, говаривал, что совершенно неприлично
смотреть, как она пластает трупы), но это было совсем другое, это не
касалось близких людей. Деннис, помнится, пытался сообщить ей о смерти
Альберта как можно тактичнее, но в общем-то зря старался.
этого вся их компания отправилась болеть за Денниса в матче против
Королевского колледжа. Бедный Берти. -- Лицо Лидии было печально. --
Почтенный Берти... Во время матча он терроризировал всю скамью, проливал
лимонад на брюки и отрывал на себе пуговицы. Его брат, столь же почтенный
Эвелайн, чуть не сгорел от стыда.
Берти, что с ним происходит, или же эта вампирша просто усыпила его, как
Исидро усыпил всех нас?"
Вампиры нас не выследят, но может выследить убийца. А мне бы не хотелось,
чтобы он обнаружил твое присутствие, пока я не встречусь с ним и не выясню,
как и почему он все это делает. -- Его пальцы бережно сжали руку Лидии --
каждая хрупкая косточка была для него драгоценна. Почувствовав, что мышцы
его напряжены, Лидия вскинула глаза. -- И еще одно, -- сказал он. -- Исидро
о чем-то умолчал, о чем-то очень важном. Он сделал явную глупость, наняв
человека, но в том-то все и дело, что дон Симон Исидро не дурак. Значит, у
него есть какие-то тайные соображения. И это первое, что мне необходимо
выяснить, -- иначе, боюсь, в живых из нас не останется никто.
миссис Граймс, что ночная история настолько потрясла Лидию, что ей
необходимо показаться специалисту в Лондоне. Байка эта привела Лидию в
негодование; Элен была поражена.
разбудила меня и повариху! Да и никогда она не была нервной.
специалисте, -- твердо сказал Эшер. Двадцать четыре часа без сна и полное
истощение сил лишили его обычной изобретательности.
глазами.
нуждается в нервном докторе...
кофе. -- Помогите миссис Эшер собрать все необходимое, а я вернусь за ней к
вечеру.
будут собирать все, что Лидия сочтет необходимым".
сделала Эшера совершенно больным. Однако заботливый муж, роль которого он
сейчас разыгрывал, должен сам сопровождать жену, не доверяя эту миссию
служанке. Кроме того, в Лондоне было бы весьма трудно отделаться от Элен,
которая мало того что была гораздо умнее, чем казалась, но еще и отличалась
неизлечимым любопытством.
-- Вполне похвальные качества мгновенно становятся недостатками, стоит их
приложить к слугам".
коричнево-серой воды. Вспомнил слова Исидро относительно мягкой и твердой
древесины -- и невольно усмехнулся. Перейдя мост, свернул на
Сент-Клемент-стрит, уводящую с окраины в холмистую местность, расчерченную
заросшими, редко используемыми дорогами.
свой мотоцикл -- американскую машину в пять лошадиных сил, вечное яблоко
раздора между ним и остальными преподавателями. Были, конечно, и другие
лекторы даже и друзья христовой церкви, владевшие моторами, но считалось,
что это больше свойственно ученым из Кембриджа. Щадя чувства коллег и не
желая подрывать свою репутацию безобидного книжного червя (не говоря уже о
достоинстве профессорской мантии), Эшер редко садился на мотоцикл в черте
города.
предстояло сделать, пока солнце не опустилось за горизонт и Исидро со своими
друзьями еще спят в гробах.
прескверная, ухабистая, местами невымощенная и покрытая желтоватой грязью,
быстро залепившей ботинки, кожаную куртку, очки и волосы. Но главное --
наконец-то он был один среди огромного молчания медленно проплывающих мимо
меловых холмов и торфяных равнин, один -- чтобы наконец придумать хоть
какой-нибудь план.
зеленую равнину, мерцающую дюжиной заболоченных речушек среди ползущего
тумана и темных масс деревьев. Он мог разглядеть отсюда башни колледжей --
не сияющие поросли шпилей, как бывает на рассвете и закате, но
зеленовато-серые, замшелые, знакомые: купола Фомы и Магдалины, всплывающие
над кронами деревьев, шпиль Мертона и квадратные очертания башни Нового
колледжа -- словно лица друзей, стоящих на краю платформы и провожающих тебя
в дальний путь.
времена, когда приходилось убивать человека не раздумывая. И все-таки память
об этих мягких серых небесах возвращалась рано или поздно. Он думал: "Если я
только вернусь когда-нибудь в Оксфорд..." А позже пришло понимание, что
Оксфорд -- это еще и Лидия.
женщины попросту отмахнулись бы от его сегодняшнего рассказа или бы
принялись лихорадочно соображать, что желает скрыть Эшер столь дурацким
образом. Под легкомысленной очаровательной внешностью Лидия таила холодную
практичность врача и умение работать с фактами, какими бы причудливыми они
ни казались. Хотя он и сам ухитрился в минуту смертельной опасности
безошибочно проанализировать архаичное произношение вампира.
капитулировавших перед этой девчонкой (а многие были и моложе его, и
состоятельнее), мужем ее удалось стать именно ему.
он.
покатил вниз по склону в направлении Биконсфилда и Уикома -- к отдаленному
куполу желтовато-серого дыма, под которым скрывался Лондон.
иных, куда более странных сведений научили его подыскивать укрытие быстро.
Фасады облюбованных им двух домов (в Блумсбери недалеко от музея) смотрели
на разные улицы, зато черный ход и в том, и в другом случае выводил в один и
тот же переулок. Из окошка квартиры на Брутон-Плейс, 109, где должна была
поселиться Лидия, хорошо просматривалось окно одинокой комнаты самого Эшера,
располагавшейся по адресу Колоннада Принца Уэльского, 6. Расстояние, правда,
было великовато, и в случае необходимости пришлось бы перепрыгивать через
дренажные трубы и всякие там заборчики, но лучшего варианта не нашлось.
Солнце уже клонилось к закату, когда Эшер снова побрел к поезду на Оксфорд.
недобрые: полный золы гроб на Хайгэйтском кладбище и боязнь вслушаться и
различить ясный шепот, идущий из этой золы.
было заметно, что лицо у нее такое же бледное и измученное, как у самого