Чтение 10–й страницы книги ~Ловец душ~

- Тебя зовут Хокват, - сказал Катсук.

Мальчик рывком освободил подбородок.

Очень мягко Катсук приложил палец к багровой отметине на скуле
мальчика, оставшейся после двух ударов перед восхождением на склон. Очень
тихо он сказал:

- Не заставляй меня ударить тебя еще раз. Этого между нами быть не
должно.

Мальчик моргнул. В уголках глаз набежали две слезинки, но он резко
стряхнул их.

Все тем же тихим, спокойным голосом Катсук продолжил:

- Когда я спрашиваю, следует называть имя. Так как тебя сейчас зовут?

- Хокват. - Со злостью, но разборчиво.

- Хорошо.

Катсук зашел в пещеру, чуть переждав, пока его чувства не обследуют
все окружающее. По мере того, как солнце поднималось выше, тени у самого
входа в пещеру становились все короче. Ярко-желтая скунсова капустка лезла
из темной воды в дальнем конце водоема.

Катсуку не нравилось, что он бил Хоквата, хотя это ему приказывало
само тело.

"Или это я жалею Хоквата? - удивлялся он. - Почему я вообще должен
кого-то жалеть?"

Правда, мальчишка проявил удивительную силу и стойкость. В нем был
дух. Хокват не был плаксой. И трусом он не был. Внутри его личности
невинность сосуществовала с незнанием мира, но в нем была и сила. Такого
Невинного можно и жалеть.

"Но должен ли я восхищаться жертвой?" - удивлялся Катсук.

Теперь все предстоящее могло оказаться значительно трудней. А может
это случилось как особое испытание возможностей Катсука? Чтобы он не убил
Невинного из-за случайной прихоти? Одевший мантию Ловца Душ не имеет права
на ошибку. Но если такое произойдет, он оскорбит и рассердит обитателей
мира духов.

Это будет тяжким испытанием - убить кого-то, кем восхищаешься.
Слишком тяжелое бремя? Пока не было необходимости в немедленном ответе. Но
это был не тот вопрос, над которым ему хотелось думать.

И снова он удивился: "Почему был избран именно я?"

Возможно, это произошло точно так же, как и сам он выбрал Хоквата?
Участвовал ли мир духов во всех этих таинственных выборах? А может на это
повлиял сам мир хокватов, ставший, в конце концов, просто невыносимым? Да,
ответ должен был находиться именно в этом!

Он чувствовал, будто к нему взывают из глубины пещеры, крича голосом,
который он все время слышал:

- Ты здесь! Смотри, что ты уже сделал для нас!

Не зная, что и подумать, Катсук растерянно стоял у входа,
предполагая, что, может быть, кричит он сам. Но ничто вокруг не выдавало
признаков испуга.

"Даже если я полюблю Хоквата, - думал он, - все равно мне нужно будет
совершить это, чтобы мое решение только усилилось."

- Медведь, волк, ворон, орел - вот мои предки. В

давние дни они были людьми. Вот как это было, и так было

на самом деле. Они праздновали, когда чувствовали себя

счастливыми в этой жизни. Они кричали от отчаяния, когда

печалились. Иногда они пели. До того, как хокваты убили

нас, наши песни рассказывали обо всем этом. Я слыхал те

песни и видел вырезанные из дерева фигуры, рассказывающие

древние истории. Но сами затеси не могут петь или

разговаривать. Они только сидят и смотрят своими мертвыми

глазами. И, как всех мертвых, их поглотит земля.

Из речи Катсука к своему племени

Дэвид с отвращением вздрогнул, оглядев окружающее. Серо-зеленый
полумрак пещеры, сырость на каменных стенах, залитый солнцем вход, куда не
давал подойти связывающий его ремень, звериные запахи, пляшущие капли воды
снаружи - все доставляло ему мучения.

Все его эмоции взбунтовались: нечто вроде истерии, состоящей из
голода, страха, неопределенности и ярости.

В пещеру вошел Катсук - черный силуэт в солнечных лучах. На его поясе
висел нож марки "Рассел", рука на рукояти.

"Мой нож", - подумал Дэвид и задрожал.

- Ты не спишь? - спросил Катсук.

Ответа не было.

- Ты хочешь что-то спросить?

- Зачем? - прошептал Дэвид.

Катсук кивнул, но отвечать не стал.

- Ты захватил меня ради выкупа, так? - спросил мальчик.

Катсук отрицательно покачал головой.

- Выкуп, обмен? Неужели ты считаешь, что мне удастся обменять тебя на
весь остальной мир?

Мальчик затряс головой, ничего не понимая.

- Но, может быть, я смогу, наконец-то, обменять тебя за все
совершенные хокватами ошибки...

- Ты что...

- А-а, ты считаешь, что я сошел с ума. Или я пьян. Прибацанный,
пьяный индеец. Видишь ли, мне знакомы все клише.

- Я только спросил, зачем. - Тихий, робкий голос.

- Затем, что я невежественный, необразованный дикарь, вот почему. И
если перед моим именем куча ученых степеней, то это просто случайность.
Или, возможно, во мне имеется кровь бледнолицых, а? Кровь хокватов? Но я
слишком много пью. Я не люблю трудиться и становиться современным. Я
ничего не пропустил? Может какие другие клише? Ах, да - я еще и
кровожадный!

- Но я ведь только...

- Ты интересовался насчет выкупа. Мне кажется, ты совершил уже все
хокватские ошибки, которые могли они себе позволить.

- Ты... ты сошел с ума?

Катсук довольно рассмеялся.

- Возможно, но не сильно.

- Ты хочешь убить меня? - Едва слышимый шепот.

- Иди спать и не задавай глупых вопросов. - Катсук указал место на
полу, кучу сухого мха, которая должна была служить постелью.

Мальчик судорожно вздохнул.

- Я не хочу спать.

- Ты будешь слушать меня.

Катсук указал на пол пещеры и подсунул кучу мха к ногам пленника.

Каждым своим движением демонстрируя дерзкую самостоятельность, Хокват
лег, перекатился на бок, прижав связанные руки к стенке пещеры. Глаза его
оставались открытыми и глядели на Катсука.

- Закрывай глаза.

- Не могу.

Катсук видел, что мальчик изможден - его дрожь, тусклый взгляд.

- Почему не можешь?

- Вот не могу...

- Почему?

- Ты собираешься убить меня? - На этот раз громче.

Катсук покачал головой.

- Зачем ты сделал это со мной? - настаивал мальчик.

- Что именно?

- Зачем похитил, грубо обращаешься?

- Грубо обращаюсь?

- Ты сам знаешь!

- Но ведь и вы сами грубо обращаетесь с _и_н_д_е_й_ц_а_м_и_. Разве
наши руки не связаны? Разве не гонят нас силой туда, куда мы не хотим
идти? Разве нас не оскорбляют и не заставляют принимать имена, которые мы
не хотим носить?

- Но почему именно я?

- "Ах, почему я!" Крик невинного любого возраста.

Катсук плотно закрыл глаза. Все в нем вскипало от злых предчувствий.
Он открыл глаза, зная теперь, что стал СОВЕРШЕННО ДРУГИМ ЧЕЛОВЕКОМ,
который еще пользовался опытом и образованием Чарлза Хобухета, но мозги
которого работают уже совершенно другим образом. Сейчас в его теле
пульсировали древние инстинкты.

- Что я сделал тебе? - спросил мальчик.

- Вот именно, - сказал Катсук. - Лично мне ты ничего не сделал.
Поэтому я тебя и выбрал.

- Ты говоришь как сумасшедший.

- Так ты считаешь, что я заразился болезнью хокватов? Ты думаешь, у
меня есть только слова, что мне надо выискивать их, чтобы связать словесно
то, что не может быть облечено в них? Ваши рты кусают Вселенную. Ваш язык
издает только шум. Я же подобным не занимаюсь. Я несу совсем другое
послание. Мой план начертан под воздействием чувств и эмоций. И мой
замысел осуществится среди людей, которые не смогут защититься. Им не
удастся заткнуть уши, так что им придется выслушать меня. Говорю тебе, они
будут слушать Катсука.

- Ты сошел с ума!

- И вот что странно, - Катсук не обращал внимания на слова Дэвида. -
Ты можешь быть одним из немногих во всем мире, кто меня не услышит.