плита. Дуло его пистолета тоже замерло. Мне показалось, что он готов
нажать на крючок, и как раз в этот момент подо мной закачался пол.
выстрел, пуля звякнула о батарею, как колокольчик. Сэтис отступил назад,
сбалансировав на широко расставленных ногах, и тщательно прицелился во
вторую пуговицу моего пиджака.
преграду. Еще толчок, еще удар... Когда я осторожно выглянул из-за
импровизированной баррикады, Сэтис неподвижно лежал, придавленный балкой.
это я проделал с тщательностью и без особой надежды на улов. На сей раз
мне повезло, я обнаружил карту, сложенную в несколько раз. Это было
красочное изображение всех океанов мира, изданное Институтом океанографии.
Карта обозначала не только рельеф дна, но также и места, где покоятся
затонувшие когда-то корабли. Одна пометка на карте привлекла мое внимание:
это был остров Крит, обведенный неровным кружком. Помню, этот остров
упомянул Заблун, тот самый коротышка, который так нагло подменил монету.
Мысль была интересной, но не совсем своевременной: из потолка вывалился
еще один изрядный кусок и грохнулся рядом со мной - я счел это личным
выпадом. Исследования в океане могут подождать, подумал я, а пока что надо
спасать свою шкуру. Отбросив карту, я выскочил на улицу. Скорее всего
Риссию увели эти негодяи...
высокой волне с самым деловым видом. Взойдя на борт, я заметил, что на
гребнях черных волн появились белые барашки - приближался шторм. Я завел
мотор, который словно ждал этого, задним ходом вывел катер из акватории и
лег на курс в открытое море.
полный надежды и доверия взгляд, которым она меня проводила. Она вверяла
себя моим заботам, а я потерял ее и вот теперь спасаюсь бегством.
в тартарары у него на глазах? Мне самому нужно остаться в живых. Я
вспомнил о кольце, которое она мне подарила, это был талисман, знак ее
доверия. Кольцо как бы пощипывало мне руку, напоминая о невыполненном
долге, о предательстве. Ну ладно, что толку бередить рану! Я слегка
потянул кольцо, чтобы снять, но чем сильнее тащил, тем плотнее оно
охватывало палец. Ладно, рано или поздно я от него избавлюсь и навсегда
забуду ту, что его подарила.
следовать на север, огибая материк до тех пор, пока не найду подходящую
бухту и не вольюсь в людской поток, объединивший сейчас почти все
население Америки. Потом найду тихий городок, построенный на скалах,
твердо стоящих на своем месте уже несколько миллионов лет. Там я пережду
этот катаклизм, а потом, глядишь, дым рассеется, зарево пожаров погаснет и
жизнь войдет в свою колею.
глазами, сжимающие вокруг нее живое кольцо. Они, наверное, вышибли дверь и
утащили ее с собой...
Наверняка не в Майами. В мозгу всплыло слово "Крит". Почему Сэтис отметил
его на карте? Заблун тоже упоминал этот остров, потому что монета пришла
оттуда. Вытащив золотистый кружок из кармана, я стал рассматривать его в
неясном свете фонаря. Тусклое золото словно подмигивало мне, птица с
распростертыми крыльями замерла, готовясь улететь в неведомые края.
кругосветное путешествие.
на три румба к северо-востоку. Чувствовал я себя при этом последним
дураков, даже смеялся над собой... Но, как ни странно, на душе полегчало.
Багамский остров, теперь имевший вид горной цепи. Это была гряда зеленых
вершин, поднявшихся над равнинами из вонючего серого песка, лежавшего
волнами и хранившего форму морского дна, которым он не так давно был.
Песок поблескивал в зловещем свете раннего утра. По левому борту я видел
силуэты кораблей, покоящихся на равнине: ржавые корпуса пароходов, ребра
каркасов старинных парусников и прочий лом - все это затонуло
давным-давно. Через четыре часа хорошего хода слева должны были показаться
Бермуды. Однако я их не увидел: то ли мои навигационные приборы сработали
неточно, то ли еще один кусок суши ушел на дно морское.
открытом море. Сквозь густую завесу тумана солнце казалось плоским красным
кругом, нижний слой атмосферы был пропитан запахом раскаленных камней и
серы. На палубе под ногами хрустел черный песок остывшей лавы. По волнам
плыли деревья, ящики, мусор самого разного происхождения. Казалось,
произошло какое-то грандиозное кораблекрушение.
артишоки, и пресноводные креветки, а также большой запас хлеба из
шотландской муки, самые разнообразные свежемороженые овощи, даже яблоки,
не тронутые радиацией. Специальный маленький холодильник был забит
кубиками льда для виски, что же касается подбора вин, то бывший хозяин
катера проявил отличный вкус: к яичнице с ветчиной я мог подать себе
охлажденный "Дом Периньон", ко второму завтраку - испанское розовое, а к
мясу на ужин - "Шато Лафитт-Ротшильд". Благодаря такому меню я постоянно
пребывал в алкогольном дурмане, но это меня вполне устраивало.
взрывы новогодних хлопушек, однако на судне имелся музыкальный центр,
который день-деньской был настроен на музыку Вагнера и Сибелиуса, а
бриллиантовая россыпь звуков Дебюсси и Бородина очень соответствовала
огненно-красному солнцу на небе и закату, пылающему, как пожар.
его бесследно.
севернее моего курса. Ближе к сумеркам показался берег Африки. А на
рассвете я уже входил в Гибралтар. Еще два часа стремительного плавания, и
мой катер достиг спокойных вод у мыса, где расположен Тетуан.
тосковал по суше. Причалив к пристани, я помахал рукой худому марокканцу,
который возился со снастями.
на дырявый сарайчик, стоявший на берегу. "Стоявший" - громко сказано. По
всей видимости, лачуга держалась только потому, что стену ее подпирала
ободранная доска с рекламой пепси-колы. Войдя внутрь, я увидел толстую
женщину, руки которой по локоть унизывали браслеты. Она подала мне теплое
испанское пиво, поставив кружку на стойку красного дерева, сооруженную,
верно, из обломков корабля. После чего, обмахиваясь красным пластиковым
веером, она охотно занимала меня беседой на ломаном испанском языке,
повествуя о своих неприятностях. Не спорю, у нее их было много, но со мной
в этом деле вряд ли кто мог потягаться.
себе жестикуляцией в особо трудных местах. Несколько раз я слышал слова
"Крита" и "Сицилия". Потом юноша обратился ко мне:
жест рукой, - сухой земля кругом.
информацию. Сицилия перестала быть островом, южная часть ее суши
соединилась с мысом Бон, а северная - с основной территорией Италии. Так
что перспектива приятного морского вояжа отпала сама собой. Я вручил им
кипу денег, которые уже ничего не стоили, и вернулся на катер. В последнюю
минуту, какой-то старик сунул мне кувшин дешевого красного вина; я бросил
ему пачку сигарет и отчалил.
почти задевая килем дно, а воздух с каждой пройденной милей становился асе
удушливее. Через день, плавания по обмелевшему морю я оказался в бухте
Неаполя, сохранившей приличный уровень воды, хотя над самим городом
нависла пелена смога, изредка озарявшаяся вспышками извержений Везувия.
Надев противогаз, я вышел на пристань. Средь бела дня царила кромешная
тьма, как при затмении солнца. За полчаса мне удалось сбыть катер
какому-то типу. Старинный противогаз делал его похожим на марсианина, а
белый в прошлом костюм был теперь, видимо, самым грязным на всей планете.
Деньги я выручил небольшие, зато их хватило как раз на то, что мне было
нужно, а именно: автомобиль "Турина" последней модели, довольно крепкий на
вид.
чехле, при виде которого мой покупатель заволновался; однако я остановил
его на полувзгляде, и он предпочел не спорить. Час спустя, проехав Неаполь
насквозь, я выскочил на дорогу. Мой новый деловой знакомый утверждал, что,
начиная отсюда, я смогу преодолеть на воздушной подушке примерно семьдесят
Сертаков Виталий
Посняков Андрей
Лондон Джек
Пехов Алексей
Посняков Андрей