и воцарилось молчание, какого обычно может добиться только пятая часть
джерда.
отрывал от него взгляда. - Передаю дело вам.
потекла прочь. Насилия не было; несколько человек замешкались среди
деревьев, но опасались, что солдаты могут их наказать, если они будут
приставать ко мне.
пониже загородки с тигром. Их кони, приученные к тиграм, как и ко многим
другим страхам, стояли как вкопанные, пока рыжая кошка рычала и ворчала
над ними. Потом капитан подъехал ко мне. Видно было, что удар еще
причиняет ему боль и что он наполовину оглушен; однако он решил все со
мной выяснить.
полукровок с Янтарной дороги и перед моими солдатами.
Вызова?
сравняться?
крайней мере, производите впечатление благородного человека. Я все это
приму на веру, потому что хочу получить сатисфакцию, волшебник. -
Выведенный из себя, с горящими глазами, он проскрежетал: - Во имя
Масримаса, вы опозорили меня и должны дать мне что-то!
вы боитесь со мной встретиться, сомневаясь в своих силах. Что не принесет
вашему делу ничего хорошего, это я вам обещаю.
раз. Какое оружие вы выберете, чтобы нанести поражение волшебнику?
воспользуетесь единственным оружием, которое он допускает, - мечом. Если
вы предпочитаете шакальи уловки, вы найдете меня готовым и к ним. Я тоже
проходил жреческую подготовку.
Несмотря на масрийский цвет кожи, у него были голубые глаза, а это, как я
слышал, было отличием королей династии Храгонов.
Сорем, сын императора. Вызов остается в силе.
наследника.
он ее прогнал. С этой стороны вы можете не ожидать сложностей - я не в
фаворе. Я прослежу, чтобы вы были в безопасности, если вы меня раните.
Если. На этот счет особо не беспокойтесь. В течение месяца я дам о себе
знать.
парадной рысью.
лишнего принца, который все равно был в немилости. Принцы без конца
воевали друг с другом и в Цитадели, и вне ее. Сам наследник, обеспокоенный
своим будущим - а большинство наследников имеют для этого причину, -
найдет средства вознаградить меня за смерть Сорема: его трону одной
угрозой будет меньше. Что же касается Императора, так он стал отцом многим
и сбился со счета; с возрастом он потучнел и интересовался только ловкими
юношами, которых брал в свою постель, а с ними, ходил слух, мало что мог
сделать.
далеким от моей судьбы. Я был потрясен поворотом дел. Кроме того, в Сореме
было что-то тревожащее, что-то, напомнившее мне самого себя, каким я был,
а может и оставался, - молодым, вспыльчивым, не в ладах со своей жизнью. Я
праздно подумал, не была ли выгнанная жена императора некрасивой, раз она
была выгнана. Но, казалось, женщина, родившая его, должна была иметь
некоторую прелесть, в нем это было заметно. Это напомнило мне крарл
Эттука, Тафру, все зло, которое, я подумал, осталось позади меня. Принимая
во внимание его положение в Цитадели, влияние командира джерда, я решил,
что все это было костью, брошенной Сорему в лучшие дни. Совершенно
очевидно, что среди королевских дворов не очень-то распространена практика
помещать своих принцев в армию, хотя Храгоны и происходили от воинов.
Однако он хорошо держался и был превосходным наездником. Он также упомянул
подготовку жреца. Может быть, все это были плоды, которые он сам для себя
сорвал. Нельзя было не заметить, что его люди к нему хорошо относились. Он
пользовался тем, что было у него под руками, и довольно хорошо это делал,
но права, принадлежавшие ему по рождению, были для него более желчью, чем
медом: со всех сторон толпы, ждущие, что он упадет, чтобы посмеяться над
ним. Не удивительно, что у него была болезненная гордость. Услышав о толпе
хессеков в Роще, он, как молодой лев, выскочил, готовый к бою. Обнаружив
меня, он понял, что боги послали ему новое испытание. Он убил бы меня,
если бы мог. У меня не было другого выбора, кроме как изменить его цель. И
это меня раздражало.
черепичные крыши в далекое болото на западе.
мерцали черепичные крыши и оштукатуренные разноцветные стены. В высоких
молельных башнях Пальмового квартала жрецы пламени пели гимн огненному
солнцу Масримаса.
коснулся пальцами груди - так масрийцы приветствовали религиозных
иерархов.
ему визит. Его дом - ваш дом, он даст вам все, что вы пожелаете, если вы
избавите его от мучений.
рискнуть.
ему проводить меня.
ним: по улице не торопясь идет молодой высокий щеголь в сопровождении трех
разодетых корабельных офицеров, похожих, тем не менее, на разбойников, и
шести грязных хессеков, похожих на полоумных. Не было бы удивительным,
если бы перед нами закрыли ворота, однако все-таки этого не случилось.
Храгона и к Пальмовому кварталу. В саду с черными стрижеными деревьями
высился особняк, украшенный лепниной и изразцами на фронтонах, опираясь на
позолоченные колонны, украшенные резьбой и напоминающие ствол пальмы.
Узкая полоска бассейна смягчала дневную жару. Фонтан представлял собой
льва из белого камня, глядящего в воду. У него были женские груди и
орлиные крылья, а из окруженных бородой губ, сложенных трубочкой, как
будто он собрался свистнуть, вылетала сверкающая струя воды, и это было
единственным движением и единственным звуком в тишине.
нас по полу маленькими босыми ногами.
лестнице на второй этаж. Пока мы здесь ожидали возвращения девушки, он
сказал мне:
думали, вы посвящены в хессекскую веру.
обратится куда угодно. Но если вы сами не придерживаетесь масрийского
канона...
намек, воспоминание о разговоре на борту корабля. Старая вера... Темнота,
противопоставленная яркому свету Пламени, солнце и факел - символы
Масримаса, нечто темное и мистическое, заплесневелая пыль с гробницы
древнего хессека.
противостояли сомнениям, оставшимся, казалось, только в костях. - Я сам не