же успехом он мог заняться определением формы невидимых туч,
которые ветер гнал над головой. Воспоминания вечера сталкивались
между собой и рассыпались на отдельные эпизоды, не связанные друг
с другом ничем, кроме охватившего его чувства растерянности и
пришибленности. Стены, увешанные фотографиями мертвецов, стол,
заваленный раскрытыми книгами... Грегори внезапно пожалел, что не
заглянул ни в одну из них, не бросил взгляда в разложенные
бумаги. Ему даже в голову не пришло, что это было бы бестактно.
Он чувствовал, что дошел до какой-то границы, за которой исчезает
всякая определенность. Каждая деталь, каждый факт готов был
раскрыть любое из бесчисленных своих возможных значений, чтобы,
когда он попытается уцепиться за него, внезапно развеяться,
рассыпаться. И в погоне за истиной он будет погружаться в море
многозначительных подробностей, пока не утонет в нем, так ничего
до конца и не поняв.
творца новой религии? Четкость безотказной, обкатанной машины
следствия оборачивалась в этом деле против нее самой. Ибо чем
больше нагромождалось тщательно измеренных, сфотографированных и
запротоколированных данных, тем явственней виделась
бессмысленность всей этой конструкции.
вооруженного громилу, он бы и тогда не ощущал так остро
собственную беспомощность и беззащитность. А что могло означать
это сомнение и беспокойство, проглядывавшее в глазах старика
инспектора, который хотел бы ему помочь, да не может.
это говорил) может оказаться неприемлемым, ему -- начинающему? И
только ли для этого он вызвал его так поздно, почти ночью?
Грегори шагал, сам не зная куда, шагал, засунув в карманы кулаки.
Глубоко вдыхал студеный влажный воздух, и опять перед его глазами
возникало лицо Шеппарда -- с подрагивающими уголками губ,
наполовину скрытое тенью.
прошло без малого три часа -- сейчас была половина одиннадцатого.
"Ну, вроде протрезвел", -- подумал он и остановился. При свете
фонаря прочитал название улицы, прикинул, где находится ближайшая
станция метро, и направился к ней.
на перекрестках подмигивали красными и зелеными огнями. У входа в
метро люди шли сплошным потоком. Грегори встал на эскалатор и
медленно поехал вниз, погружаясь в волны мерно нарастающего гула.
Поток сухого воздуха обтекал тело.
пропустил поезд, шедший в Ислингтон, проводил взглядом последний
вагон и обошел вокруг газетного киоска. Потом оперся спиной о
стальную колонну и закурил.
сел в углу. Дернувшись, вагон тронулся. Огни перрона побежали
назад, все быстрей и быстрей, и сменились лампами туннеля,
смазанными стремительным бегом поезда.
казалось, что у этой встречи был некий второй, скрытый, куда
более важный смысл, который он постиг бы, если бы только смог
сосредоточиться. Бездумно смотрел он на освещенные желтоватым
электрическим светом лица случайных попутчиков.
как кровь, и наконец выразилось в словах: "Случилась беда".
Что-то очень скверное и непоправимое произошло этим вечером...
или днем... И вдруг поток мыслей оборвался. Грегори прищурил
глаза. Ему показалось, что в противоположном углу вагона, возле
дверей, сидит знакомый. Да, это лицо он где-то встречал. И
теперь, не отрываясь, он смотрел на него. Обрюзгшее лицо, черты
мятые, какие-то губчатые. Ну где же он видел этого старика?
сползла ему на лоб, и тень от нее постепенно закрывала лицо.
Вагон мерно качался, тело спящего безвольно подрагивало в такт
раскачиванию вагона. В какой-то момент рука его сползла с колен
и, мотаясь, точно длинный сверток, повисла -- большая, бледная,
набрякшая.
челюсть спящего отвалилась, и рот его приоткрылся.
леденящий страх. На миг у него перехватило дыхание. Ну конечно
же! Фотография этого человека -- сделанная после смерти -- лежала
у него в кармане.
Огни на перроне дрогнули и стали отставать. Поезд покатил дальше.
взглянул на название станции, хотя ему давно пора было выходить.
Он неподвижно сидел и напряженно смотрел на спящего. Раздалось
пронзительное шипение; двери закрылись, горизонтальные линии
светящихся трубок плавно поплыли назад, исчезли, вагон, набирая
ход, мчался по темному туннелю.
превратился в белесое, наполненное вращающимися искрами жерло, на
дне которого покоилась голова старика. Как загипнотизированный,
Грегори смотрел в темную щель полуоткрытого рта. В конце концов
ему начало казаться, что это бледное одутловатое лицо излучает
опалесцирующий свет. Он стал на ощупь расстегивать пуговицы
пальто, чтобы достать пакет с фотографиями. Вагон затормозил.
Похоже, это уже Камберуэлл...
выходу, споткнулся о вытянутую ногу спящего. Тот сразу очнулся,
ни слова не говоря, поправил шляпу, поднялся и кинулся к дверям.
выпрыгнул из тронувшегося вагона, придержав закрывавшуюся с
пронзительным шипением дверь. Краем глаза заметил разгневанное
лицо дежурного по станции и услыхал на бегу его возглас:
сердце бешено колотилось. Старик из вагона шел в толпе к длинному
железному барьеру выхода. Грегори отступил назад и прислонился к
газетному киоску, в котором горела яркая электрическая лампочка.
Потянулись секунды ожидания.
пассажиров. На одну ногу он прихрамывал. Намокшие поля шляпы
свисали ему на глаза, пальто было мятое, у карманов вытертое.
Выглядел он как последний нищий. Грегори бросил взгляд на зажатую
в ладони фотографию. Ни малейшего сходства...
подавленности и растерянности его обманула отдаленная похожесть
лиц? Покойный был явно моложе. Ну да, это совершенно другой
человек.
Грегори недоуменно переводил взгляд с фотографии на старика. Тот
наконец заметил, что за ним наблюдают, и повернулся к детективу
лицом -- неправдоподобно массивным, набрякшим, с заросшими седой
щетиной обвислыми щеками. Удивленно и остолбенело он пялился на
Грегори, лицо его вдруг поглупело, обмякло, челюсть отвалилась,
рот со слюнявыми губами приоткрылся, и сразу же это застывшее,
неподвижное лицо стало похоже на лицо покойника с фотографии.
старику, но тот что-то крикнул или, вернее, издал хриплый вопль
ужаса и вскочил на эскалатор.
супружеская пара с двумя детьми и загородила путь. Старик бежал
вверх, лавируя между неподвижно стоявшими пассажирами.
несколько гневных возгласов, какая-то дама что-то с возмущением
выговаривала ему. Но он не обращал внимания. Наверху, у выхода,
толпа была такая плотная, что протиснуться сквозь нее не было
никакой возможности. Попытки продраться силой ни к чему не
привели. Когда же наконец вместе с медленно двигавшейся толпой он
оказался на улице, старика и след простыл. Безуспешно высматривал
он его на тротуарах, на мостовой. Теперь Грегори переполняла
злость на собственную нерасторопность; эта секунда промедления,
пока он стоял в изумлении или, вернее сказать, в испуге, и решила
все.
выход из метро. Ослепленный светом фар, Грегори стоял на самой
бровке. Вдруг перед ним затормозило такси, и водитель, решив, что
он ловит машину, открыл дверцу. Грегори сел, машинально назвал
свой адрес. Машина рванулась, и только тут он заметил, что все
еще сжимает в руке фотографии.
улочки неподалеку от Одд-сквер. Грегори вышел, почти уже
уверенный, что ему просто померещилось. Со вздохом он вынул из
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Володихин Дмитрий