Чтение 10–й страницы книги ~Океаны Айдена~

Блейд пробыл на песчаном островке еще десять дней, набирая сил перед
долгим путешествием. Охота была удачной; он подбил полдюжины птиц, насушив
сотню фунтов мяса, и добыл немного рыбы по способу трогов -- бродя с копьем
в руке по отмели. Но главной охотничьей удачей стали черепахи.

Эти создания с удлиненным выпуклым панцирем действительно очень
походили на земных слоновых черепах. Правда, ноги у них были подлиннее, и
бегали они весьма резво -- но не резвей оголодавшего путника. Хотя он еще
прихрамывал, эти морские обитатели не могли конкурировать с ним на суше.
Обнаружив их ночью на другой стороне своего островка, Блейд потихоньку
вернулся за франом, отсек со стороны моря с полсотни неосторожных черепах и
устроил славное побоище.

Словно для того, чтобы облегчить ему эту задачу, черепахи мчались к
воде, выставив из-под панцирей головки на длинных змеиных шеях; он перерубал
их одним ударом. Спустя десять минут он стал обладателем горы мяса, а еще
через двадцать -- нескольких сотен крупных, с кулак величиной, яиц, которые
зрели в теплом песке. Наверно, он перебил бы всех черепах, которые вылезли
на отмель, но ночной полумрак позволил стаду скрыться. Эти твари, вероятно,
были достаточно умны, так как больше на берегу не появлялись.

Прикинув положение Баста, Блейд понял, что в его распоряжении часа
четыре. До самого восхода он разделывал туши, резал и солил мясо, выскребал
панцири -- перевернутые, они походили на удлиненные тазы, способные вместить
литров двадцать жидкости, и тоже были ценной добычей. Он сложил в них яйца и
оттащил к самому берегу, закопав в мокрый песок; потом отправился в кабину,
под защиту колпака.

Ему предстояло решить еще одну проблему -- пресной воды. Запасы его
иссякали, и сколько он ни углублялся в почву, выбрав место посередине
отмели, в яме неизменно скапливалась соленая морская влага. Здесь явно не
имелось подземных ключей, как на многих скалистых, изрезанных пещерами
островках Зеленого Потока, и Блейд уже представлял, как умирает от жажды
посреди подаренного судьбой мясного изобилия.

Он отстирал в море заскорузлые от крови бинты -- свои и Грида, потом
развесил их на веревке, натянутой меж двух копий над самой водой у берега.
Ночью с океанской поверхности поднимался туман, и к утру тряпки были
влажными. Блейд отжал их и снова повторил процедуру; на третий раз он
получил несколько глотков солоноватой воды. Этого хватило, чтобы запить
завтрак, не более; он понял, что накопить солидный запас таким образом не
удастся.

Если бы он мог охладить этот пар, который вечно висел над океанской
поверхностью! Здесь, на экваторе, солнце работало как гигантская
опреснительная установка, но чтобы выцедить драгоценную влагу из атмосферы и
сконденсировать ее, требовалась какая-то обширная и прохладная поверхность
-- или пусть маленькая, но очень холодная.

Внезапно Блейд посмотрел на свой летательный аппарат и в задумчивости
потер ладонью висок. Пожалуй, стоило, наконец, разобраться с этой машиной.
Ведь где-то в ней находился кондиционер, который за пять минут вполне
успешно охлаждал воздух в кабине -- хотя ее объем составлял никак не меньше
сотни кубических футов. Он поднялся и медленно обошел вокруг флаера, фюзеляж
которого отливал жидким золотом в свете нарождающегося Баста.

Длина его суденышка, от остроконечного носа до тупо срезанной кормы с
вертикальным треугольником хвостового стабилизатора составляла тринадцать
футов -- при пятифутовом диаметре в передней части. Восемь футов занимала
кабина; впереди, перед пультом, располагалось широкое сиденье пилота (Блейд
с Гридом свободно умещались в нем вдвоем), за которым был еще закуток
размером с ярд, образовавшийся после удаления второго кресла, -- там они
хранили припасы. Невысокие, но длинные дверцы с обеих сторон не откидывались
на петлях, а сдвигались, прячась в корпус, и для того, чтобы их открыть,
надо было отщелкнуть рычажки на ручках и приложить значительное усилие.
Спереди и сверху, над пультом и креслом пилота, выдавался прозрачный колпак,
аналогичный фонарям земных самолетов; цельный, плавно изогнутый и неимоверно
прочный, с закрепленным посередине световым плафоном, он был явно сделан из
какой-то пластмассы. Остальная часть фюзеляжа состояла из двух слоев:
внутренней обшивки, также явно пластмассовой, упругой и блестящей; и
внешнего покрытия, походившего на зеркально отполированный металл.

Однако это розовато-золотистое вещество, звеневшее под ударами кинжала
(не наносившими ему, впрочем, никакого ущерба), не являлось металлом; Блейд
готов был прозакладывать в том свою бессмертную душу. Слишком легким казался
аппарат, и, скорее всего, его изготовили только из пластмасс --
фантастически прочных и стойких. Из этого же материала были сделаны крылья,
ярда полтора в основании и десять футов длиной; резко скошенные к хвосту,
они сужались до двух футов на концах. В целом аппарат весьма напоминал
Блейду крылатую ракету класса земля-воздух; отсутствие шасси или лыж -- типа
вертолетных, увеличивало сходство.

Днище флаера, в отличие от округлой верхней половины, напоминало
обводами лодку-плоскодонку с выступающими на полфута двумя килями, благодаря
которым он довольно прилично держался на воде. Блейд долго ломал голову,
каким образом должна приземляться подобная машина. Возможно, она садилась на
озеро или в водоем?.. Крайне сомнительно. Это было бы серьезным ограничением
для подобного аппарата, а его конструкторы явно знали свое дело. Скорее
всего, он даже не касался почвы, а после торможения зависал над землей,
удерживаемый каким-то силовым полем.

Но самым загадочным являлось полное отсутствие двигателей и источника
энергии. Дюз на корме не имелось; равный и изящный изгиб стреловидных
крыльев не был обезображен навесными моторами. Похоже, вся поверхность
машины -- во всяком случае, та ее часть, которая казалась изготовленной из
металла, -- была приемником некоего излучения, которое питало крохотный
двигатель, упрятанный где-то в корме. Возможно, он создавал гравитационную
тягу? Глядя на свой загадочный летательный аппарат, эту сброшенную с небес
птицу Симург, Блейд был готов поверить в любую фантастическую гипотезу.

Несколькими днями раньше, едва оправившись от лихорадки, он тщательно
обследовал переднюю панель в поисках чегонибудь похожего на передатчик.
Поиски были безрезультатными. Штурвал, пустой экранчик автопилота, щель в
большой белой кнопке рядом с ним, из которой сейчас торчала "зажигалка" --
словно напоминание о его глупости, пара рычагов да десяток лампочек. Три
зеленых огонька горели; Блейд знал, что, когда кабина будет
разгерметизирована, один из них сменит цвет на красный. Это -- все; никаких
следов рации. Оставалось только изломать панель и пошарить под ней, но на
это он не решился.

Сейчас он пристально разглядывал свой аппарат снаружи, потом погладил
пальцами гладкий колпак, коснулся ладонью крыла. Его снедал соблазн
проверить прочность этого материала. Взять бы фран и рубануть со всей силы
по фонарю и по крылу... или выстрелить с трех ярдов из хайритского
арбалета... Кремневый наконечник, чиркнувший по верху кабины и проткнувший
затем горло Грида, не оставил на прозрачном материале ни малейшего следа.
Возможно, его страхи перед катастрофой, опасения, что Поток разобьет машину,
ударив о камни, не стоят выеденного яйца? Может быть, этот аппарат останется
целым, даже рухнув на скалу с высоты пяти миль?

Его пальцы судорожно сжались и разжались, словно обхватив и выпустив
рукоять франа. Нет, он не мог рисковать. Слабый удар не даст ничего; сильный
же, расколов колпак, обречет его на смерть под палящим солнцем. Потеря крыла
была бы менее заметной, однако кто знает -- вдруг его флаеру опять суждено
взлететь? Он и так уже потерял хвостовую закрылку... Насколько Блейд мог
судить, эта вертикальная лопасть, вместе с горизонтальными, тянувшимися с
внутренней стороны крыльев, была единственным уязвимым местом его аппарата.
Она крепилась к стабилизатору на стержне, из-под которого сейчас торчали
только оборванные концы рулевых тяг. Закрылки, одна из немногих деталей,
роднивших флаер с обычным земным самолетом, явно не предназначались для
маневрирования в бурю. Возможно -- слегка довернуть машину в воздухе при
заходе на посадку...

Во всяком случае, хвостовая закрылка не выдержала столкновения с
яростными струями Потока. Однако она не была сломана. Блейд весьма
внимательно обследовал хвостовой стабилизатор и решил, что серебристая
лопасть просто соскользнула со стержня, верхний конец которого был выбит из
крепежного гнезда. Потом лопнули тяги -- четыре тонких, похожих на леску
проводка диаметром в сотую дюйма. Он помнил, что лопасть оторвалась не сразу
-- две-три секунды она тормозила суденышко словно плавучий якорь,
удерживаемая только этими четырьмя проводками. Прикинув силу, с которой
Поток рванул тяги, он присвистнул. Похоже, такая "леска" могли выдержать
полтонны!

С трудом оторвавшись от созерцания чудесного аппарата и отбросив всякие
разрушительные мысли на его счет, Блейд полез за кресло, в "складской
отсек", и начал освобождать подходы к задней переборке. Даже школьник может
вычесть из тринадцати восемь; значит, еще пять футов полезной длины его
машины оставались неисследованными. Он горел желанием разобраться с этой
загадкой -- и поскорее.

Вверху переборки, ограничивающей кабину сзади, находились два круглых,
забранных сеткой отверстия размером с ладонь; через них воздух поступал
внутрь. Блейд не сомневался, что где-то тут и расположен таинственный
климатизатор, но переборка, сделанная из того же материала, что и внутренняя
обшивка салона, казалась несокрушимой. Присев на корточки, он попробовал
нащупать какой-нибудь шов, щель или отверстие для предполагаемого ключа --
ничего! Ровная, гладкая поверхность, из-за которой доносится чуть слышный
убаюкивающий гул.

Он повернулся боком к этой стене -- так, чтобы сквозь прозрачный фонарь
на нее падало побольше лунного света, и приступил к тщательному осмотру, дав
себе слово, что повторит его днем, при более ярком освещении. Опять-таки
ничего! В порыве внезапного гнева странник стукнул по стене кулаком -- со
всей силы, зная, что ничего не сможет повредить. Упругая переборка чуть
заметно дрогнула.

Но случилось что-то еще! Он был уверен в этом! Какое-то движение...
нет, скорее реакция иного рода, которую он уловил краешком глаза. Где же?