чтобы поймать муху.
способен этот архитектор создать каменный автомат в два человеческих
роста? Автомат из серого камня с громадной дубинкой? Мог ли он создать для
него потайное укрытие, из которого тот выходил бы, убивал и возвращался
назад? Нет, все это ребячество, нечего об этом и думать! Нужно
сосредоточиться на работе. Посмотреть, что лежит за камнем с надписью. А
раздумья оставить на потом.
будет зацепить как следует и вытащить из стены.
страх, а чисто физическое отвращение. Воздух, которым он дышал, начал
казаться ему густым и мерзким. Ему стала противна липкая смесь,
извлекаемая из трещин и теперь напоминавшая чисто воображаемые вещества,
такие как драконий навоз или застывшая рвота Бегемота. Он старался не
прикасаться к ней пальцами и отшвыривал ногой падавшие на пол кусочки.
Отвратительное, тошнотворное ощущение стало невыносимым.
пытаться подавить приступ морской болезни, на которую, кстати сказать,
новое ощущение было чем-то похоже. У него появилась неприятная дурнота.
Рот был полон слюны. На лбу выступили капельки пота, предшественника
тошноты. Фафхрд, похоже, ничего не испытывал, и Мышелову не хотелось
говорить ему о своих ощущениях - они были нелепы и неуместны, тем более,
что не сопровождались страхом или испугом. В конце концов те же чувства
стал вызывать в нем и камень, наполняя его, казалось, беспричинным, но тем
не менее нестерпимым отвращением. Больше он вынести не мог. С извиняющимся
видом слегка кивнув Фафхрду, Мышелов подошел к низкому окну глотнуть
свежего воздуха.
вдохнул. Из-за невероятной дурноты его разум воспринимал все отстраненно,
окружающее казалось ему очень далеким. Поэтому, когда Мышелов увидел
стоящую посреди поляны крестьянскую девочку, до него далеко не сразу
дошло, насколько это важно. А когда он осознал это, дурнота частично
прошла, во всяком случае он сумел подавить ее и с растущим любопытством
стал смотреть на девочку.
такого расстояния Мышелов смог различить ужас и вместе с тем решимость, с
которыми она уставилась на дверь сокровищницы. Она явно заставляла себя
приблизиться к ней, делая один судорожный шажок за другим, словно ей
всякий раз приходилось собираться с духом. Внезапно Мышелов испугался, но
не за себя, а за девчушку. Она явно испытывала невыразимый ужас и все же
шла, бросая вызов ее "непонятному страшному серому великану" - и все это
ради него и Фафхрда. Любой ценой, подумал Мышелов, ей нужно помешать
приблизиться к сокровищнице. Нельзя, чтобы девочка еще хоть миг испытывала
столь сильный страх.
знал, что должен сделать. На трясущихся ногах он бросился к лестнице,
махнув Фафхрду рукой. Покидая комнату, он случайно поднял взгляд и
отметил, что с потолком происходит нечто необычное. Но что это такое,
понял далеко не сразу.
на его жесты. Камень постепенно поддавался его усилиям. Чуть раньше Фафхрд
тоже почувствовал легкую дурноту, но, по-видимому, благодаря его
сосредоточенности, она ему особенно не докучала. А теперь все свое
внимание он сконцентрировал на камне. Непрестанно работая ломом, он уже
вытащил его из стены на ширину ладони. Потом, сжав камень своими мощными
руками, он принялся раскачивать его из стороны в сторону и одновременно
тянуть на себя. Темное липкое вещество держало крепко, однако с каждым
рывком камень немного подавался.
задел ногой кости скелета, и они отлетели к стене. Что же все-таки он
заметил на потолке? Похоже, это имеет какое-то значение. Но он должен
увести девочку с поляны. Ей нельзя подходить ближе. Нельзя входить в дом.
концу. Камень был страшно тяжелый - примерно в фут толщиной. Два
осторожных движения довершили дело. Камень начал падать. Фафхрд проворно
отскочил назад, и камень с грохотом рухнул на пол. Пустота за ним
засверкала всеми цветами радуги. Фафхрд нетерпеливо сунул голову в
отверстие.
была кровавая полоса. И как раз над трупом монаха. Но почему? Старика ведь
размозжило об пол, разве не так? Неужели кровь после удара брызнула на
потолок? Но почему тогда полоса, а не капли? Неважно. Главное, девочка. Он
должен добраться до девочки. Обязан. Вот она, уже почти у входа. Он ее уже
видит. Мышелов почувствовал, что каменный пол чуть дрожит у него под
ногами. Но это, должно быть, головокружение, что ж еще?
этому поводу подумать, растворилось в изумлении перед увиденным. Тайник
почти вровень с краями был заполнен тяжелой, металлического вида
жидкостью, напоминавшей ртуть, но только совершенно черной. А на
поверхности жидкости покоились самые удивительные драгоценные камни, о
каких Фафхрд мог только мечтать.
причудливой формы. Его как бы опоясывали две неправильные окружности;
внутренняя была выложена из двенадцати десятигранных рубинов, внешняя - из
семнадцати изумрудов, каждый в форме неправильного восьмигранника. Между
ними были беспорядочно разбросаны тонкие и хрупкие на вид брусочки
хрусталя, янтаря, зеленоватого турмалина и желтой меди. Все они не плавали
в металлической жидкости, а скорее лежали на ней, выдавливая своим весом
углубления на гладкой поверхности - одни круглые, другие продолговатые.
Брусочки слабо мерцали, а камни искрились светом, который Фафхрду
почему-то показался похожим на отраженный свет звезд.
драгоценностями, Фафхрд увидел искаженные отражения знакомых звезд и
созвездий, которые, если бы не яркое солнце, были бы видны сейчас на небе.
Его охватило трепетное изумление, и он снова взглянул на драгоценности. В
их замысловатом расположении явно скрывался какой-то важный смысл,
какие-то неведомые символы, выражающие ослепительную истину. Более того,
казалось, что в них происходит внутреннее движение, что-то вроде
неторопливого мыслительного процесса. С виду это напоминало картину, какую
видишь, когда ночью закроешь глаза - не абсолютный мрак, а множество
разноцветных движущихся точек. Чувствуя, что он совершает святотатство и
вторгается в самую сердцевину мыслящего мозга, Фафхрд схватил правой рукой
бриллиант величиною с человеческий череп.
дрожали. А кровавая полоса - это или потолок упал на старика и раздавил
его, или пол подскочил вверх. Но совсем недалеко стоит девочка, ее широко
раскрытые от ужаса глаза прикованы к нему, она хочет что-то крикнуть, но
не может. Он должен утащить ее с поляны.
ним самим? Будто над его головой что-то угрожающе застыло? Еле двигаясь
вниз по широким ступеням. Мышелов оглянулся через плечо наверх. Башня.
Башня! Она явно падала. Падала прямо на него через купол. Однако на ней
нет ни единой трещины! Она не сломалась! Башня просто наклонялась!
тяжелый, что он чуть его не уронил. И сразу поверхность металлической
жидкости с отраженными в ней звездами заволновалась. По ней пошла быстрая
рябь. Несомненно, теперь уже трясется весь дом. Другие камни засновали по
поверхности жидкости, словно жуки-плавунцы в пруду. Брусочки стали
вращаться, касаясь концом то одного камня, то другого, словно те были
магнитами, а сами бруски - железными стрелками. Теперь вся поверхность
жидкости волновалась и дергалась, напоминая поврежденный мозг, который
сошел с ума из-за отсутствия главной управляющей всем доли.
на дубинку верхушку башни, которая всей тяжестью надвигалась на него.
Затем он нагнулся, бросился к девочке и, схватив ее в охапку, покатился
вместе с нею по поляне. И тут, всего в длине меча от них, верхушка башни
ухнула о землю с такой силой, что Мышелов с девочкой подлетели вверх.
Затем башня выпрямилась, оставив в земле глубокую яму.
нем драгоценностями, который притягивал своей невыразимой, но чуждой
красотой. Его правая рука горела. Бриллиант был раскаленный. Но нет,
оказывается, он был невероятно холодный. А комната стремительно меняла
форму - Кос тому свидетель! Потолок начал выпучиваться в сторону пола.
Фафхрд бросился к двери, но тут же остановился как вкопанный. Словно
каменная пасть, дверь медленно закрылась. Фафхрд повернулся и сделал
несколько шагов к низкому окошку по трясущемуся полу. Окошко мгновенно
захлопнулось, как будто приведенное в движение мышцей-сжимателем. Фафхрд
попытался выбросить бриллиант, но тот словно прилип к ладони, причиняя
страшную боль. Резким движением кисти Фафхрд все же скинул его. Он упал на
пол и покатился, сверкая, словно ожившая звезда.
сокрушительных удара, но они пришлись уже довольно далеко, словно бил
какой-то полоумный слепец. Мышелов и девочка уже были вне ее досягаемости.
Лежа на боку. Мышелов наблюдал за домом, который выгибал спину, будто
дикий зверь, а башня, нанося удар за ударом, оставляла в земле ямы
глубиной с добрую могилу. Вот она врезалась в кучу камней, и ее верхушка
обломилась, однако зазубренный конец продолжал в бессмысленной ярости
крушить валуны. Мышелов почувствовал непреодолимое желание выхватить
Черепнин Владимир
Зыков Виталий
Трубников Александр
Конюшевский Владислав
Витковский Евгений
Распопов Дмитрий