же кульком с яствами. Несмотря на добычу, открытая, раздражающе красивая
физиономия молодого Форпатрила хранила тоскливое, и даже слегка
затравленное выражение. Новенький, с иголочки, кадетский мундир, сидел на
нем очень ловко, но с одного бока как-то странно оттопыривался.
опасаясь появления леди Форпатрил, - потом распахнул мундир. - Бутылка из
запасов твоего папеньки. Отобрал у слуги, прежде чем он разлил ее по этим
крохотным стаканчикам. Слушай, ты не мог бы провести меня в какой-нибудь
укромный уголок этого мавзолея? А то охрана не позволяет мне бродить по
резиденции одному. Вино у вас приличное, еда еще лучше, за исключением
этих красных штуковин, но, Бог мой, что за компания!
в эту самую "компанию".
достаточном возлиянии можно будет вытерпеть даже общество кадета
Форпатрила. - Спрячемся в моей спальне, я как раз туда направляюсь.
Встретимся у лифта.
первую бутылку. Наполнив до краев взятые из ванной пластмассовые
стаканчики, он подал один из них своему калеке-кузену.
добрый глоток, и Майлз представил, как возмутился бы старый граф, если бы
стал свидетелем такого варварского истребления благородного напитка. Сам
он лишь слегка пригубил свой стакан, стараясь при этом лучше оценить букет
- из почтения к памяти старика: дед иногда язвительно говаривал, что Майлз
неспособен отличить хорошее вино от воды, в которой полощут чашки. - Жаль,
конечно, - бодро продолжал Айвен. - Хотя вообще-то тебе повезло.
последнюю ночь повеселюсь как свободный человек, а вместо того застрял
здесь. Это все матушка. Но скоро нас приведут к присяге - и тогда
посмотрим, посмеет ли она обращаться со мной как с мальчишкой. - Он
ненадолго умолк, расправляясь с бутербродом. - Так что вспомни про меня
завтра на рассвете: я буду месить грязь под дождем, а ты тут будешь
нежиться в теплой постельке...
еще.
переставая набивать рот. - Не многим лучше тюрьмы. Не зря службу называют
лямкой. Хотя вернее назвать рабством. - Он одним духом осушил стакан,
запивая пирожок. - А ты сам себе хозяин. Что хочешь, то и делаешь.
никому - ни императору, ни кому-либо другому. Он не мог их продать, ни
даже отдать даром...
рот. А я какой-то зеленый кадетишка. Ты-то сам разве не боишься?
не хочешь попадаться ему на глаза, то здесь действительно не самое лучшее
место, по крайней мере, сегодня, - добавил он, припомнив недавнюю сценку в
библиотеке.
чувство, что дядя меня не больно жалует...
четырнадцати я думал, что тебя зовут "этот-болван-Айвен". - Он оборвал
себя, вновь осознав разницу в их положении. Кто здесь болван, а кто -
счастливчик? Заснуть бы поскорее и забыть обо всем...
честь, а не лезть под кровать.
спрятаться в туалете.
заметит, как ты удерешь. - И Майлз громко отозвался: - Войдите!
как ледник в пасмурный день.
расплакалась? Что ты наде... - Тут он запнулся, заметив стоящего навытяжку
Айвена, и продолжал уже обычным своим беззлобно-ворчливым тоном: - А-а,
черт. Я-то надеялся, что сегодня ты мне не попадешься. Думал, у тебя
хватит ума найти укромное местечко и быстренько набраться. - Айвен не
водил с графа испуганных глаз.
веселых огоньков в полуприкрытых глазах всесильного премьер-министра.
отцу действительно все понятно. Граф опять вздохнул и с легкой усмешкой
обратился к Айвену: - Вот служу почти пятьдесят лет, и до чего я
дослужился? Мною пугают мальчишек, чтоб хорошо себя вели. Людоед, который
питается непослушными детьми, вот кто я такой. - Премьер-министр угрожающе
расставил руки и рявкнул: - Вот я тебя!.. Можешь считать, что экзекуция
состоялась и топай отсюда. Иди, иди, малыш.
- Казалось, он только сейчас заметил мундир племянника.
комнаты. Губы графа Форкосигана дрогнули в улыбке.
кузена, подумал Майлз.
гораздо спокойнее.
трогал Элен. Могу поклясться.
собираешься подражать этому болвану Айвену. Но я хочу тебе напомнить, что
философия твоей матери в области... э-э... секса - бетанская, скажем
прямо, философия - уместна только на Колонии Бета. Возможно, когда-нибудь
она приживется и здесь, но не теперь. И я хочу, чтобы ты раз и навсегда
уяснил для себя, что Элен Ботари - совершенно неподходящий объект для
опытов в этом направлении.
и Майлз быстро продолжил: - Я не понимаю, почему ее надо во всем
ограничивать и стеснять. Ее же все время пеленают, шагу не дают ступить
без провожатых. А она умная, она... она красивая, и сильная... Она могла
бы меня пополам переломить, если б захотела. Так почему ей не получить,
например, приличное образование? Сержант изо всех сил противится этому.
Единственное, что его заботит, - это приданое. Как бы сколотить дочери
приличное приданое. И он никогда не позволяет ей путешествовать. А это
дало бы ей в тысячу раз больше, чем любой из родовитых девиц, каких я
знаю. - Майлз умолк, задохнувшись от волнения.
чем ты можешь себе представить. Она для него - символ... символ всех его
надежд... Не знаю, как тебе объяснить... Она - залог разумности и даже
необходимости его жизни. Я многим обязан ему, и я должен оберегать этот
залог.
справедливо, что твоя признательность сосредоточена на отце и совсем не
затрагивает дочь?!
преувеличение: всем, что я сделал для Барраяра в последние восемнадцать
лет, я обязан ему. И еще я обязан ему твоей жизнью, которую он спас
дважды, а следовательно, тем, что не сошел с ума, хотя последнее и не
бесспорно, как выразилась бы твоя мать. Если Ботари захочет получить с
меня этот долг, он имеет право требовать все, что угодно. - Граф задумчиво
потер подбородок. - И еще: в настоящее время я бы очень хотел избежать
каких-либо домашних скандалов. Мои противники высматривают любой повод,
любой рычаг, чтобы опрокинуть меня. Пожалуйста, не дай им превратить тебя
в этот рычаг.
который раз подумал Майлз. Хотя вряд ли я дождусь объяснений... Кто я?
Лорд Майлз Нейсмит Форкосиган. Профессия: бездельник и болтун. Хобби:
падать со стенок, отнимать жизнь у стариков, доводить до слез девушек...
Он страстно желал случая хотя бы помириться с Элен, но чем теперь рассеять
ее страхи? Единственное, что приходило ему в голову, - отыскать эту