миллиарда восемьсот с лишним миллионов долларов. Эту сумму разделили на
число старателей, добравшихся до артефакта, - на двадцать три.
подсчет.
потомки четверых первоначальных старателей, так что я унаследую все четыре
доли, примерно одну шестую общей суммы. Если у них не будет других детей.
Надеюсь, не будет, - кончила она.
впечатление, хоть и не деньги девочки: алчность не относится к числу
пороков хичи. Но он восхищался ясным логичным изложением истории.
продолжала девочка. - Так много нового! Было о чем поговорить! Но и до
того было неплохо... о, что случилось? - закончила она в замешательстве,
оглядываясь.
красное свечение. И скоро стало совсем темно. Пальмы, привыкшие к
суточному ритму Земли тропического климата, получали передышку, прежде чем
снова вспыхнет свет и возобновится фотосинтез.
красный свет оставляют, чтобы мы могли видеть: деревьям он не мешает.
тесно заполненном звездами центре Галактики на поверхности планеты почти
всегда светит солнце. Темнота не пугает, но сбивает с толку. Снизи сказал:
старатели полюбили это место, я думаю, хотя, конечно, они хотели бы
вернуться к своим семьям. Но там много еды и воды и есть много занятий. У
нас оказалось множество книг хичи и свыше ста Древних Предков хичи, с
которыми можно поговорить. Они научили нас пользоваться капсулами, - гордо
сказала девочка.
нем.
Предков. Мой отец говорит, что мы многому должны научиться у хичи -
конечно, сначала изучаешь язык.
благодарит, но так ему показалось вежливо.
этому мы учиться не будем!
хичи совсем не такие, как у людей, но даже хичи может ощущать раздражение.
Снизи неуверенно сказал:
знаешь, что сделали хичи. Они убежали и спрятались.
пальмовой роще ему стало неспокойно, и он начинал дрожать и по другой
причине.
не делает.
догадался, что чувства мальчика каким-то образом задеты. Слово "ревность"
не приходило ему в голову. Гарольд поднял руки, сжал кулаки. Снизи
удивился. Он как будто собирается _д_р_а_т_ь_с_я_!
обычно не применяют насилие друг к другу, но Снизи очень юный хичи и не
такой цивилизованный, каким будет через десять-двадцать лет.
Остановила их Онико. Она испустила сдавленный звук, с отвращением
посмотрела на орех в руке и отбросила его в сторону.
помимо прочего, и медицинскими познаниями, упрекнула их за то, что они
позволили девочки выпить так много непривычного сока. В наказание им
пришлось отвести ее домой и оставаться с ней до возвращения родителей.
шахте. - Меня нашлепают!
кабель. Он не боялся, что его нашлепают. Его родители не в состоянии
ударить ребенка, но ему не терпелось увидеться с ними. Хотелось задать
вопросы. И идя торопливо по коридору к перекрестку, за которым находились
их квартиры: Снизи направо, Гарольда налево, Снизи формулировал в голове
эти вопросы.
проникает в самый мозг. И тут же трижды погасли и вспыхнули огни на
потолке. Сразу проснулись все машины-рабочие:
положение для отдыха! Опустошите сознание! Лежите неподвижно! Это Учение!
все это испытываю. Не хочу сказать, что я все это испытал непосредственно.
Это не так. Меня там не было. Но все равно что я там был, потому что все
происходящее на Колесе, как и все происходящее в Галактике, записывается
где-то в гигабитном пространстве и всегда доступно для тех, кто
расширился. Подобно мне.
получая доступ именно к этому банку данных, я одновременно занимался
сорока восемью другими делами, некоторые из них интересные, другие важные,
а некоторые - просто копошение вокруг печалей и сожалений у меня в голове,
чем я занимаюсь постоянно. Не знаю, как передать все это.
Наоборот, обращал. Она меня тронула. В детской храбрости есть что-то
бесконечно трогательное, во всяком случае для меня.
кулаками. Как в тот раз, когда Снизи стоял перед Гарольдом, хотя это очень
храбро для мальчика хичи. Я имею в виду то, как ребенок встречает
подлинную опасность, иногда непреодолимую и непобедимую опасность. Это так
же тщетно, безнадежно и трогательно, как вызывающее мяуканье
двухнедельного котенка перед сорвавшимся с привязи быком. На меня это
очень действует.
что нам с Эсси следовало завести своих, и тогда я бы не стал
идеализировать детей, как делаю это сейчас. Может, и так. Но независимо от
того, что я делал, и не делал, у меня всегда что-то разжижается в области
сердца (ну, по крайней мере аналога физического сердца, которое когда-то у
меня было и которого больше нет), когда я вижу, как поступают дети перед
лицом сильного страха.
Учение есть Учение. Их много было и раньше. Мальчики упали на месте.
Закрыли глаза. И ждали.
тревога, какую проводят в самые неожиданные моменты и которую следует
воспринимать совершенно серьезно. Как только стих предупреждающий свист,
стихло и все Колесо. Рабочие машины, у которых не было обязанностей,
перешли в состояние готовности и застыли неподвижно. Свет померк, так что
едва видно окружающее. Внутренние компенсаторы массы, которые сопровождают
все движения Колеса, сделали последний толчок и отключились; застыли
лифты; замерли все неорганические (или больше не органические) машины и
сознания на Колесе.
дети. Одним из обязательных курсов в школах Колеса было то, что некоторые
называют "сатори" [в философии дзен-буддизма - "внезапная озаренность",
(японск.)], закрытие сознания. Мальчики хорошо им овладели. Снизи, лежа в
зародышевой позе рядом с Гарольдом, чувствовал, как мозг его опустошается,
в нем остается только серо-золотистый, не-теплый-и-не-холодный,
не-яркий-и-не-темный туман отказа от самого себя.
Сама попытка достичь совершенства есть несовершенство. В тумане Снизи
шевелились мысли. Вопросы. Вопросы об Онико, которые Снизи по-прежнему
очень хотел задать родителям. Вопрос о том, может ли Учение - по какой-то
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Верещагин Олег
Флинт Эрик
Березин Федор
Прозоров Александр