камеру с левой стены. Видимая нами справа, Шера дотягивается до нового
измерения и вскоре начинает двигаться в нем. (По мере того, как она
выходит
из поля зрения камеры, вся картинка перемещается на наших экранах вправо,
пока не прикасается к картинке второй камеры, которая плавно
подхватывают образ Шеры, когда первая ее теряет.)
Новое измерение тоже не может освободить Шеру от гравитации. Но
сочетание обоих дает так много возможностей для новых движений, что на
некоторое время, завороженная, она погружается в экспериментирование. В
последующие пятнадцать минут в ослепительном водовороте обобщаются
весь опыт и знания Шеры о танце, который соединяет в себе элементы джаза,
"модерна" и наиболее изящных движений из художественной гимнастики
уровня Олимпийских игр. Пять камер включаются в работу, по одной и
попарно на разделенном экране, когда Шера открывает заново все .трюки, со-
бранные за целую жизнь тренировок, начинает импровизацию и выполняет то
и другое своим великолепно подготовленным прекрасным телом. Это
праздничный фейерверк, это почти крик восторга, выражение ее лица
остается слишком отстраненным, почти высокомерным. "Вот жертва, -
казалось, говорит она, - которой вы не примете. Это само по себе все же
недостаточно хорошо".
контроле ее тело снова и снова возвращается к заключительному компро-
миссу - всего лишь положение стоя, вертикально выпрямившись -
последний простейший отказ упасть.
лета. И когда она неизбежно падает, то падает неохотно, лишь в самый
последний миг группируясь и поднимаясь на ноги. Музыканты в бешеном
крещендо. Мы видим Шеру теперь только через одну первую камеру, и
близнецы-свечи вернулись, маленькие, но яркие.
каждому прыжку. Она танцует уже почти двадцать минут. Пламя свечей
начинает угасать, и так же угасает ее сила. Наконец она возвращается к
месту
под беспристрастным маятником, собирается с последним отчаянным уси-
лием и кидается вперед, к нам. Она развивает невероятную скорость в
небольшом пространстве, бросает тело в двойной кувырок и взлетает в
воздух, оттолкнувшись одной ногой. Кажется,- что целое мгновение она
отталкивается от воздуха и набирает еще несколько сантиметров высоты. Ее
тело становится напряженным, глаза и рот широко раскрываются, пламя
свечей становится максимально ярким, музыка достигает пика в мучительном
вопле электрогитары, и - Шера падает, едва успев вовремя свернуться в
клубок. Она в состоянии подняться только на четвереньки. В таком
положении она замирает надолго, и постепенно ее голова и плечи,
побежденные, тяжело опускаются вниз. Языки пламени причудливо
свиваются вокруг себя и вроде бы исчезают. Струнный бас одиноко завывает,
модулируя вниз, к ре-минору.
дрожит вокруг фитилей свечей, которые теперь стали почти такой же высоты,
как скорченная фигурка Шеры.
почти закрыты. Музыка: длительный удар.
вообразить, заснятые в реальном времени, но кажущиеся проделанными в
замедленном темпе. Тело Шеры сжато. Возвращается Махавишну с гитарной
музыкой, все наращивая темп низко звучащего струнного баса: аккорды ре-
минора равномерно отсчитывают четвертные доли. Тело Шеры остается
сжатым.
большой высоты. По мере того, как выбранный Махавишну темп
убыстряется до непрерывного гудения аккордов, Шера медленно поднимает
голову, все еще оставаясь сжатой, пока не оказывается смотрящей прямо
вверх на нас. Она застывает так на целую вечность, как пружина, сжатая до
предела...
вообще возможно, в парящем полете, который теперь на самом деле пред-
ставляет собой замедленное движение. Она все приближается, пока руки ее
не исчезают по обе стороны поля зрения, а лицо, обрамленное по бокам
двумя свечами, которые в одно мгновение расцвели сгустками желтого
пламени, заполняет собой весь экран. Гитара и бас тонут в Оркестре.
переключается на первую камеру, через которую мы видим, как Шера бро-
сается вниз к полу, пролетает десять метров, на полпути разворачивается и
меняет направление. Из разворота она выходит на совершенно прямую
траекторию, которая доставляет ее на противоположную сторону комнаты.
сквозь музыку, разбивая вдребезги неподвижный маятник. Ее тело
аккумулирует кинетическую энергию, а затем высвобождает ее, и она снова
несется прямо на нас, волосы развеваются сзади, а широкая улыбка триумфа
сияет все шире и шире на экране.
ней, когда она шарахается, отскакивая от стенок, по огромной комнате,
подобно колибри, старающейся вырваться из клетки, простукивая, как узник,
стены, пол и потолок, существуя в трех измерениях. Гравитация побеждена.
руки-ноги-пальцы рук и лицо распростерты вовне, тело медленно вращается.
разделенном на четыре части экране, оркестр разрешается финальным ми-
мажором и - затухает.
задуманные Шерой. Поэтому я нашел способ переделать реальность для моих
целей. Первый фрагмент со свечами был удвоенной записью того, как свечу
гасят, дуя сверху, - очень медленно прокрученный от конца к началу.
зажег свечу, начал писать - и велел отключить вращение Кольца. Свеча
странно ведет себя в невесомости. Разреженные газы, получающиеся от
горения, не поднимаются вверх от пламени и не позволяют свежему воздуху
поступать снизу. Пламя не гаснет, оно становится дремлющим. Восстановите
гравитацию через минуту или около того, и оно снова оживет и расцветет.
синхронизировать этот эффект с музыкой и танцем Шеры. Я получил идею от
Гарри Штайна, бригадира строителей Скайфэка, который помогал мне
проектировать оборудование, которое понадобится Шере для следующего
танца.
прервать работу, столпились, чтобы посмотреть передачу. Они видели точно
то же самое, что мы передавали на весь мир по сетям спутниковой связи
(Кэррингтон обеспечил 25 минут, не прерываемых рекламой), почти за
полсекунды до того, как это видел мир.
сучка без задоринки, и я отключил пульт и добрался до холла как раз вовре-
мя, чтобы увидеть окончание бурной овации публики. Шера стояла возле
экрана, Кэррингтон сидел рядом с ней, и я нашел, что различие в выражении
их лиц о многом говорит. На лице Шеры не было смущения или скромности.
сознавала, с этой невероятной отстраненностью, на которую способны лишь
немногие артисты, что бешеные аплодисменты - всего лишь то, что она
заслуживает. Но ее лицо показывало, что она глубоко удивлена - и глубоко
признательна, - что получила заслуженное.
облегчением. Он тоже верил в Шеру, и он подтвердил это большими день-
гами - но его вера была рискованной игрой бизнесмена, которая, как он
предполагал, окупится. Глядя на его глаза и испарину на лбу, я осознал,
что
любой бизнесмен, вступая в дорогостоящую рискованную игру, знает, что
она может обернуться поражением и это поражение может стать началом
потери его единственного существенного товара: его репутации.
того чтобы радоваться за Шеру, я обнаружил, что почти ненавижу ее.
лицом ликующей толпы, но я повернулся и буквально вылетел из комнаты. Я
занял бутылку у Гарри Штайна и напился.
ампер, в сети на 40 ампер, и я не разваливался на куски, видимо, только за
счет поверхностного натяжения. Резкие движения меня пугали. С этой
жестянки вниз падать долго, даже при 1/6 g.
незнакомый молодой человек вежливо сообщил, что мистер Кэррингтон
желает видеть меня в своем кабинете. Немедленно. Я помянул медицинскую
свечу из колючей проволоки и выдвинул предложение, что может с ней
сделать мистер Кэррингтон, немедленно. Не меняя выражения лица, молодой
человек повторил сообщение и отключился.
покинул комнату. Всю дорогу я размышлял, за что я продал свою
независимость и зачем я это сделал?
приглушен. А лучшим из всего было то, что очистители воздуха не очень
Березин Федор
Афанасьев Роман
Свержин Владимир
Роллинс Джеймс
Глуховский Дмитрий
Никитин Юрий